Открытым подтекстом

О чем не рассказывают экспонаты юбилейной экспозиции «Мюнхен-38. На пороге катастрофы», открывшейся с помпой в Москве

Восьмидесятилетие Мюнхенского саммита (или, по канонической версии, сговора), которое «отмечается» в эти дни, открывает череду печальных годовщин: за ним следуют восьмидесятилетия пакта Молотова — Риббентропа, начала Второй мировой, оккупации и советизации Прибалтики, начала Великой Отечественной. Росархив к годовщине судьбоносного саммита Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье презентовал выставку «Мюнхен-38. На пороге катастрофы». Она проходит в эти дни в Выставочном зале Федеральных архивов в Москве и преподносится как событие не рядовое: документы и свидетельства, впечатляющий виртуальный сайт с 400 документами, 200 из которых публикуются впервые, полное погружение в эпоху…

Неужели действительно так? Увы: ознакомившись с представленными архивными документами и фотографиями (а также фрагментом документального фильма 1989 года «Мюнхен. Предисловие к войне» производства Центральной студии документальных фильмов), поняв принцип их подбора, можно подумать, что мы получили еще одну иллюстрацию доказательства того, что у нас знали давно — примерно со времен «Краткого курса истории ВКП(б)». Вполне убедительно, в рамках заданной концепции нам опять рассказывают о том, что в Мюнхене имел место сговор «демократических» государств Франции и Великобритании с фашистскими агрессорами — Германией и Италией за счет расчленения Чехословакии. При этом СССР со своей миролюбивой внешней политикой оказался в роли оскорбленного борца за мир и систему коллективной безопасности в Европе. Как следствие — никакого умиротворения агрессора не получилось, Вторая мировая война была развязана.

Эта версия остается у нас неизменной уже восемь десятилетий. Но убедительно ли это звучит сегодня? Вопрос риторический: для воссоздания хотя бы приблизительного представления о той большой европейской игре у нас по-прежнему нет доступа к огромным пластам исторической информации. До сих пор засекречены целые массивы документов из тематических папок Политбюро — этой энциклопедии советской внешней и внутренней политики, обороны, разведки, госбезопасности, торговли и финансов.

В бывшем архиве Политбюро (Кремлевском) полностью закрыты дела из группы документов № 46 («Международные вопросы. Внешняя политика. МИД СССР»).

Это в том числе коллекции документов по Чехословакии, Англии, Америке, Германии, Франции, то есть по большинству государств. Засекречены даже те, которых уже давно нет на политической карте мира: Манчжоу-Го, Тува и Синцзян. Стран нет, а документы по ним под грифами. Наглухо закрыты коллекции «Разведуправление», «Конспирация».

В ответе департамента по обеспечению деятельности Архива президента Российской Федерации Управления информационного и документального обеспечения президента Российской Федерации на вопрос «Огонька», будут ли эти комплексы переданы в открытый доступ, ответ был отрицательным: «Остаются на закрытом хранении». При этом уточнили: «Отдельные, наиболее интересные в историческом плане, документы из этих групп, после проведения установленной процедуры рассекречивания, были опубликованы». (письмо № А163–150 от 5 августа 2015 года).

Мы понимаем, что вопросы о том, кто, где, когда и на основании каких научных критериев решает, какие документы «интересны в историческом плане», тоже риторические. Так что альтернативную историю дороги на Мюнхен приходится восстанавливать буквально по крупицам.

Пакт «Восточный»

Чехословацкие дела проходили тогда в Кремле по разделам «Восточный пакт» и «Лига наций. Коллективная безопасность». Выходит, что проблемы этой страны изначально рассматривались как часть многосторонних раскладов. Это позволяет правильно понять шифротелеграмму № 6620 из Женевы от 19 апреля 1935 года, которую накануне подписания советских договоров о взаимопомощи с Чехословакией и Францией нарком иностранных дел Максим Литвинов посылает Сталину в Москву:

«С Чехословакией дело обстоит следующим образом. Франция не настаивает на одновременном подписании нами пакта с Чехословакией при условии, что советско-чехословацкий пакт будет мной теперь же согласован с Бенешем (в ту пору глава МИД, позднее президент Чехословакии.— «О»). Бенеш согласен подписать только идентичный пакт с французами, настаивая на том, что Чехословакия оказывает нам помощь только вместе с Францией, а не самостоятельно. Бенеш опасается, что если Чехословакии придется выступить против Германии без Франции, то при отсутствии у нас границы с Германией ее может постигнуть судьба Сербии — опасение, не лишенное основания, так как Германия может с Чехословакией расправиться в короткое время».

Историк Леонид Максименков о подлинном отношении Сталина к Гитлеру

Звучит запутанно, но все именно так и произойдет. Перед нами сценарий предсказанной трагедии. Воспоминание о судьбе Сербии летом 1914 года здесь уместно: так началась Первая мировая война. А расправа Германии с Чехословакией станет прелюдией ко Второй мировой. СССР и Франция своей игрой в «пакты» втянули Чехословакию в ловушку, из которой она не выберется. Безответственная затея прежде всего потому, что у них не было общих границ с этой страной. Гитлер будет взбешен, и с этого момента начнется полномасштабная милитаризация Германии и ее экспансия. 4 мая 1935 года в постановлении Политбюро «О пакте с Чехословакией» было четко прописано: «В пакте должно быть ясно сказано, что помощь против нападения на территории СССР и Чехословакии оказывается лишь в тех случаях, когда на помощь жертве нападения выступает и Франция».

Этих документов, впрочем, в сегодняшнем издании «Краткого курса» советской внешней политики мы не найдем и на выставке не увидим. Потому что даже непосвященный в эти вопросы поймет и пробурчит: «Сами хороши».

На интернет-выставке в разделе «Приложение» представлен сенсационный развернутый меморандум от 25 сентября 1935 года начальника Разведывательного управления РККА Семена Урицкого наркому обороны Клименту Ворошилову о предложении чехословацкого командования обменяться агентурными материалами по Германии (документ предоставлен выставке Российским государственным военным архивом — Ф. 22987. Оп. 3а. Д. 716. Лл. 160–166). В нем Урицкий подробно докладывает о том, что начальник Разведывательного отдела (2-го бюро) Чехословацкой армии Драгач еще во время киевских маневров пытался установить контакт, а 24 сентября обратился с прямым предложением об обмене разведданными и агентурными материалами по Германии. Драгач сообщил, что через Емельянова-Сурина уже передал материалы по германской авиации. Те же материалы переданы Франции. Глава чехословацкой разведки далее указал, что «мы, чехи, имеем огромные возможности работать в Германии, мы знаем в совершенстве язык, многие офицеры связаны с Чехословакией — имеют там земли, родственников и другие связи. Наши люди легко акклиматизируются у немцев, мы широко используем германскую эмиграцию, которая ненавидит гитлеровский режим».

Драгач признал, что «немцы за последнее время казнили ряд крупных французских источников». Урицкий с этим соглашается и комментирует: «От себя добавлю, что недавно немцами действительно казнен (обезглавлен) наш крупнейший источник — офицер авиационного министерства Гейнике Мюллер. Мы имеем все основания полагать, что он работал также для французов и провалился на связи с последними, так как наш резидент и его связисты не затронуты».

По просьбе французов чехословаки налаживают в Германии создание диверсионных ячеек на железных дорогах и военных предприятиях. Чехословацкие факты и аргументы пересказаны на шести страницах. Они из разряда тех предложений, от которых невозможно отказаться…

У историков и читателей возникает законный вопрос: а что было сделано после этого? Что предпринял Ворошилов, узнав об этой инициативе? Сообщил ли о ней Сталину? Начался ли этот обмен документами? Участвовала ли в этой карусели Франция, чья агентура в Германии была обезглавлена (в буквальном смысле этого слова)? Или документ списали в архив?

Ответов на сайте среди 400 документов (из которых 200 публикуются впервые) мы нигде не нашли. И эта в очередной раз явленная «безответность» сама по себе красноречива, демонстрируя сложившийся стиль: многие важные вопросы задаются, но ответы намеренно остаются скрытыми. Не ясно вот только: это для поддержания интриги или из-за невозможности обработать надлежащим образом все архивные пласты? Ведь детали и фрагменты одного сюжета в огромном хозяйстве часто разбросаны (намеренно) по разным архивам, у каждого из которых свои собственные правила игры. Так получилось и в данном случае. Нужные «узелки», правда, мы нашли, но только не на выставке, а в другом административном округе Москвы, в другом федеральном архиве — Российском государственном архиве социально-политической истории. Вот оно, недостающее звено.

2 декабря 1935 года нарком обороны Климент Ворошилов докладывает о меморандуме Урицкого Сталину:

«НАРОДНЫЙ КОМИССАР

ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

2 декабря 1935 г.

№ 999/с

ОСОБО СЕКРЕТНО

ТОЛЬКО ЛИЧНО

ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

Тов. СТАЛИН

Начальник Чехословацкого Ген. Штаба генерал КРЕЙЧИ и по его поручению Начальник чешской военной разведки полковник ДРАГАЧ, во время их пребывания в СССР, сделали Начальнику Разведывательного Управления РККА т. УРИЦКОМУ формальное предложение об обмене агентурными материалами и использовании разведывательных возможностей Чехословакии для оказания помощи в нашей агентурной работе по Германии: в частности, чехи предложили свое содействие по переправке и легализации наших людей в Германии. Доклад т. УРИЦКОГО о его беседе с КРЕЙЧИ и ДРАГАЧЕМ прилагаю.

Очевидно ожидая взаимности, чехи в октябре и ноябре уже начали передавать нам через нашего военного атташе в Праге ряд разведывательных материалов, среди которых нами получены от них недавно ценные данные по германской авиации и зенитной обороне.

Ряд других, полученных от чехов разведывательных материалов, дополняет и подтверждает достоверность данных по организации германских вооруженных сил, которые удалось в последнее время получить нам самим в более полном виде, в форме фотографий секретных документов Рейхсвера, от нашего источника. Чехи уведомили нас, что располагают материалом о мобилизационном развертывании германской армии, но пока этот материал не передают, видимо, до разрешения вопроса о взаимном обмене материалами.

Считаю целесообразным принять предложение Чехословацкого Генерального Штаба об обмене информационными материалами по Германии.

Думаю, что нужно было бы также, учитывая особо благоприятное положение Чехословакии в отношении разведки на Германию, использовать предлагаемую чехами помощь по нашей агентурной работе в Германии, разумеется, не раскрывая чехам других наших разведывательных линий по Германии.

Для конкретных переговоров с чехами считаю нужным командировать в Прагу т. УРИЦКОГО или его заместителя нач. Р.У. т. АРТУЗОВА.

Прошу решения <…>.

К. ВОРОШИЛОВ».

(РГАСПИ. 17. Оп. 166. Д. 554. Лл. 98–99).

14 декабря Политбюро принимает лаконичное постановление П26/151: «Принять предложение т. Ворошилова о командировании т. Артузова в Прагу». На решении стоит гриф «Особая папка». Сталин единолично и сугубо секретно санкционирует новую стратегическую инициативу по оси Москва — Прага — Берлин.

Вопрос вопросов

Никита Хрущев, выступая на XXII съезде КПСС с заключительным словом, решил порассуждать на свою любимую тему о сталинских репрессиях. Разговорившись, он раскрыл одну интригу: рассказал, что «как-то в зарубежной печати промелькнуло довольно любопытное сообщение» о том, что «сфабрикованный документ» о военном заговоре «товарищей» Тухачевского и Якира «подбросил» «будто бы» Гитлер «через свою разведку» президенту Чехословакии Эдварду Бенешу и тот, «руководствуясь, видимо, добрыми намерениями» переслал Сталину…

Нам до сих пор не предъявили документального доказательства существования или отсутствия «подброшенной» Гитлером через президента Бенеша фальшивки. Не рассекретили личность «источника». Никто не объяснил, каким образом Бенеш передал документ в Москву.

Известен лишь «совершенно секретный» и «только личный» меморандум Ежова в адрес Сталина, Молотова и Ворошилова от 21 апреля 1937 года за № 56876, который начинается так:

«Нами сегодня получены данные от зарубежного источника, заслуживающего полного доверия, что во время поездки тов. ТУХАЧЕВСКОГО на коронационные торжества в Лондон, над ним по заданию германских разведывательных органов предполагается совершить террористический акт <…>».

Но и здесь мы не знаем, откуда были получены эти «данные», кем был «зарубежный источник», почему он заслуживал «доверие», а тем более «полное»? Неизвестно, идет ли снова речь о канале Гитлер — Бенеш — Сталин? Или Сталин слова о покушении на Тухачевского интерпретировал как террористический акт Тухачевского против него, Сталина?

Ведь только накануне 20 апреля руководитель ТАСС Яков Долецкий переслал Сталину сообщение, полученное главным телеграфным агентством страны из Берлина: «Арест директора Малого театра Лядова по обвинению в троцкистской деятельности вызвал беспокойные слухи. Настойчиво утверждают, что под полом правительственной ложи в Малом театре — часто занимаемой народными комиссарами, а иногда даже Сталиным — был обнаружен ряд адских машин, которые должны были взорваться при первой благоприятной возможности. Немедленно после обнаружения этого Лядов был арестован по обвинению в организации покушения на Сталина».

Долецкий добавил, что помимо этого ТАСС получил телеграмму от агентства Reuters: «Берлинские сообщения говорят о раскрытии заговора на убийство Сталина с помощью бомбы, положенной под правительственной ложей в Малом театре. Просим кратко телеграфировать факты». Долецкий спрашивает Сталина «как ответить Рейтеру. Так как прилагаемое сообщение распространялось Берлинской радиостанцией, то ответ целесообразно передать во все другие страны». Сталин дает руководящий ответ: «Нужно опровергнуть как смехотворное измышление. Ст.» Секретарь Сталина — Поскребышев передает указание. Только следов публикации опровержения в «Правде» нет. Теперь понятно почему: потому что на следующий день Сталин получил меморандум Ежова о Тухачевском…

Поскольку в этой интриге идет речь о президенте Чехословакии Эдварде Бенеше, то сюжет можно отнести к тайной истории советско-чехословацких отношений. Миф это или факт? Теперь, когда эта часть архивной головоломки собрана, ответ ясен: факт. И тогда неизбежен новый (и главный) вопрос: не это ли совместное предприятие приведет к роковым для Советского Союза последствиям? Не по этому ли московско-пражскому каналу спецсвязи в режиме реального времени в Москву начнет сливаться из Берлина нацистская дезинформация и, увы, лжекомпромат? Не он ли будет стоить жизни маршалу Тухачевскому, о чем и проболтается много лет спустя эмоциональный Никита Сергеевич? Напомним: вслед за раскрытием «военно-фашистского заговора» будут ликвидированы тысячи кадровых командиров Красной Армии, флота и военной разведки. В том числе сами инициаторы этого взаимовыгодного проекта — руководители военной разведки Семен Урицкий и Артур Артузов. А также куратор чехословацкого направления в Наркомате иностранных дел — замнаркома Николай Крестинский и полпреды (послы) в Праге Александр Аросев и Сергей Александровский.

Существенные «частности»

Мы продолжаем оставаться в неведении не только о ключевых деталях предмюнхенской эпохи, но и о существенных «частностях». Из юбилейной выставки, например, мы узнаем мало нового о масштабах военного сотрудничества СССР с Чехословакией (которое, разумеется, также не могло не раздражать потенциального агрессора). А в этой сфере было много занятного.

Так, в июне 1935-го Политбюро утвердило состав представительной делегации для поездки на военные маневры в Чехословакию. В нее вошли начальник Штаба РККА А.И. Егоров, начальник военной академии Б.М. Шапошников, начальник Штаба Московской пролетарской дивизии А.Ф. Кукша, командиры полков: стрелкового М.А. Пантелеев, мотострелкового О.А. Павлович, механизированного С.М. Кривошеин, легкобомбардировочной авиабригады Г.А. Ворожейкин, старший руководитель кафедры Военно-воздушной академии П.П. Ионов. Отчет о поездке нам неизвестен — засекречен.

Или вот еще сюжет. Через полтора месяца после Мюнхена будет готовиться переезд в СССР нескольких ценнейших инженерных кадров с завода двойного назначения Skoda. 11 ноября 1938 года из Праги сообщили наркому внешней торговли СССР Чвялеву в Москву: «На приеме 7 ноября Громадко просил меня узнать, сможет ли он вместе с группой конструкторов Грушко и другими получить работу в СССР в случае, если ему придется уходить от "Шкоды". Эта группа заберет с собой все нужные материалы. Приехать хотят с семьями. Прошу указаний. Гендин». Микоян задает вопрос Сталину: «Что ответить?». Сталин: «По-моему, нужно принять Громадко и его людей с семьями. И. Ст.».

Чтобы понять, о чем идет речь, достаточно знать контекст: «Шкода» производила интересовавшие СССР 210-мм пушки и 305-мм гаубицы, самоходные установки, танки и другую ценную военную технику. Документы свидетельствуют о том, что с помощью Разведуправления шла бойкая покупка чехословацкого вооружения. Когда станет ясен действительный масштаб этих операций, остается только гадать.

Главная цель публикации архивных документов состоит в том, что они должны давать ответы на вопросы. Наоборот, если после одного полученного ответа возникает сразу десять новых вопросов, то пользы в таком просветительстве мало.

Возьмем для примера лишь один документ из бывшего Кремлевского архива, ныне в коллекции РГАСПИ. Он лежал в так называемой тематической папке под названием «Лига наций. Коллективная безопасность», а затем был подклеен к подлинникам протоколов Политбюро и материалов к ним. Это меморандум № 6436 от 17 сентября 1938 года, направленный Сталину новым замнаркомом Владимиром Потемкиным. Он представлен на московской выставке.

Здесь на одной странице упомянуты телеграмма из Женевы наркома Литвинова за № 17584 от 17 сентября, советский ответ временному поверенному в делах Франции в СССР Ж. Пайяру (без даты) и две «последние телеграммы» полпреда Александровского от 8 и 16 сентября. Итого: доказуемо существование в природе четырех неизвестных историкам (и до сих пор скрываемых от них) советских первоисточников по ключевым событиям кануна Мюнхена. Их следов мы нигде не нашли: ни в опубликованных фолиантах, ни на выставке, ни на интернет-портале. Вот и получается: всего из одной рассекреченной по случаю юбилея страницы невольно узнаешь еще о четырех документах, доступа к которым по-прежнему нет.

Если их скрывают, то, значит, так кому-то надо. Ведь речь в этих четырех документах, судя по тексту, идет о необходимости «разоблачить злостные выдумки французов и англичан о нашей позиции», о «широком распространении упомянутой франко-английской клеветы на СССР» и о «необходимости вооружить некоторыми средствами для противодействия антисоветским измышлениям».

После Мюнхена

О том, что судьба Чехословакии — страны без общей границы — изначально была безразлична Москве, говорит то, что в СССР не очень расстроились по поводу ее трагической судьбы. Митингов протеста не устраивали. Ручные и прикормленные деятели культуры коллективные письма в газеты не слали. В марте 1939 года все спокойно примирились с окончательной ликвидацией братской славянской страны, с нацистской оккупацией и с превращением Чехии в протекторат Богемия и Моравия.

По-деловому, в рабочем порядке посольство в Злате Праге преобразовали в Генеральное консульство при полпредстве СССР в Третьем рейхе. Открыли полпредство в столице независимой Словакии — Братиславе, после чего начался период оживленных связей с этим марионеточным государством и его главой Йозефом Тисо. Разумеется, в «Кратком курсе» советской внешней политикой эта главка также табуирована. На юбилейной московской выставке нет и намека на то, что закулисная работа с чехословацкими кадрами «друзей Советского Союза» не останавливалась ни на минуту и после Мюнхена. А ведь именно тогда в Константинополе объявился полковник Людвик Свобода со товарищи, отчет о беседе с которым лег на стол Сталину 21 июля 1940 года:

«Начальник транспорта чехословаков, прибывших в Истанбул 14 июля на пароходе "Сванетия" в количестве 75 человек, полковник Людвик Свобода обратился в генеральное консульство с просьбой передать компетентным органам в СССР, что в настоящее время нежелательна дальнейшая отправка транспортов из СССР в Истанбул. Свобода ссылается на компетентные органы, которые ему рекомендовали, в случае необходимости, обратиться с такой просьбой в генеральное консульство и назвать имя П. Орлова. 20/VII-1940 г. Георгиевский».

Сталин был мастером вчитываться в иезуитские подтексты, но здесь он начертал недовольный комментарий: «Непонятно». Судя по дальнейшей биографии полковника Людвика Свободы, вождю разъяснили непонятные моменты: в 1944 году Людвик Иванович Свобода возглавит организованный на территории СССР Первый чехословацкий армейский корпус. А в 1968-м, уже будучи президентом Чехословацкой Социалистической Республики, сыграет решающую роль в процессе «нормализации» на своей родине после ввода туда советских войск для подавления Пражской весны.

Стоит ли упоминать, что в изданных Воениздатом в Москве в 1969 году мемуарах «От Бузулука до Праги» о константинопольской главе своей славной биографии Герой Советского Союза и дважды кавалер ордена Ленина и ордена Октябрьской революции Л. Свобода не обмолвится ни словом. И в его опубликованных уже в Праге в 2008 году военных дневниках фамилия Георгиевского также отсутствует. Ну и, понятное дело, из 400 документов на юбилейной выставке мы обо всем этом не узнаем…

***

Как ни крути, но приглаженной версии у Мюнхена-38 не получается. И хотя такая версия удобна и привычна, она все же устарела — и морально, и научно. Пора признать, что в Европе одновременно шла постоянная склока по многим направлениям и СССР принимал в ней активное участие. Играли азартно. Как и насколько — вот бы понять.

Возможно, когда цензурная плотина, сдерживающая архивную правду, прорвется по-настоящему, мы это узнаем и оценим. Ближайший «рубеж ожиданий» известен — череда печальных юбилеев событий драматичного 1939-го: советско-германский пакт, «польский узел», передел Европы, начало Второй мировой. Время покажет, какую выставку подарит нам Росархив к этим знаменательным датам. И какие документы рассекретит…

Леонид Максименков, историк