 |
ФОТО: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ  После начала войны в Ираке Игорь Иванов(слева) стал общаться со своим стратегическим партнером Александром Вершбоу в основном при помощи нот |
Идиллия в отношениях Москвы и Вашингтона, возникшая осенью 2001-го, когда после терактов 11 сентября президент Путин первым из мировых лидеров позвонил президенту Бушу, закончилась весной 2003-го. Пожалуй, даже можно назвать точную дату, когда это произошло. 24 марта, через неделю после начала войны, представитель госдепартамента США Бренда Гринберг выразила протест в связи с тем, что в руках иракцев якобы оказалось российское военное снаряжение, представляющее "прямую угрозу для американских и коалиционных сил". Главные обвинения были адресованы московской "Авиаконверсии" с ее оборудованием для создания электронных помех и тульского ГУП "Конструкторское бюро приборостроения", производящего противотанковые ракеты. По данным Вашингтона, эти компании в обход санкций ООН тайно продали свою продукцию Ираку. Госдепартамент потребовал от российского руководства срочно принять меры.
Началась ожесточенная перепалка, в которой кроме российских и американских СМИ приняли участие посол США в России Александр Вершбоу и глава МИД РФ Игорь Иванов, обвинивший "определенные круги в США в попытке втянуть Россию в информационную войну". Каждая из сторон изображает благородный гнев. Американцы вне себя от того, что оружие ее стратегического партнера бьет по войскам антииракской коалиции, срывая блицкриг, а российская сторона, категорически отрицая все обвинения, смертельно оскорблена тем, что на нее пытаются повесить британо-американские военные неудачи. Подтвердив репутацию опытного пропагандиста, на российско-американской перепалке тут же сыграл посол Ирака в Москве Аббас Халаф. Он назвал "наглой дезинформацией" обвинения США в адрес Москвы. "Пентагон использует надуманные претензии к России, чтобы оправдать свои потери в ходе иракской кампании и в очередной раз раскрутить антироссийскую пропагандистскую кампанию",— заявил он. А сами герои скандала — тульские оружейники — самодовольно заявили, что "если бы туляки действительно поставили свои изделия Ираку, то самолеты коалиции не летали бы в небе Ирака: их бы просто сбивали один за одним; та же картина могла сложиться и с танками: бронетехника коалиции не в состоянии защититься от таких противотанковых управляемых ракет, как 'Метис-М'".
Оружейный скандал, в конце концов, докатился до президентов России и США. Казалось бы, разговор Владимира Путина и Джорджа Буша, установивших тесные личные отношения, должен был снять напряженность. Однако Владимир Путин вовсе не собирался оправдываться. "Речь идет о бездоказательных и публичных утверждениях, способных нанести ущерб отношениям между двумя странами",— заявил Путин. Американцы, которые, как сказал посол Вершбоу, надеялись, что российский президент "подойдет к вопросу со всей серьезностью и во всем разберется", были разочарованы.
В отношениях Москвы и Вашингтона запахло холодной войной. Совсем как в 60-е, когда над Свердловском был сбит американский беспилотный самолет-разведчик U-2, точно такой же U-2 совершил четыре полета вблизи российско-грузинской границы. В воздух по тревоге были подняты российские истребители, а российский министр обороны Сергей Иванов немедленно потребовал разъяснений. Заявление Вашингтона, что необходимость таких полетов продиктована борьбой с терроризмом, министра не удовлетворили. "Мы не понимаем, для чего это нужно. В том числе и на фоне ситуации вокруг Ирака",— сказал Сергей Иванов.
Недвусмысленный жест сделала и Госдума, отложившая обсуждение вопроса о ратификации договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП), запланированное на 21 марта, на неопределенный срок. Документ был подписан Владимиром Путиным и Джорджем Бушем во время московского саммита в мае прошлого года. Договор предусматривает, что к 31 декабря 2012 года количество ядерных боезарядов у каждой из сторон не должно превышать 1700-2200 единиц. После того как 6 марта сенат США единогласно ратифицировал договор о СНП, считалось, что и в российском парламенте проблем с ним не возникнет. Однако война в Ираке неожиданно внесла свои коррективы. Как заявил председатель комитета по международным делам Дмитрий Рогозин, "есть ощущение неуместности рассмотрения данного вопроса в столь неблагоприятной политической ситуации". А спикер Госдумы Геннадий Селезнев прямо сказал, что война в Ираке делает ратификацию договора о СНП очень проблематичной. Стремление думцев отложить ратификацию договора поддержал и глава российского МИДа Игорь Иванов.
Наряду с крупными скандалами, накладывающимися один на другой, почти ежедневно происходят и мелкие. Среди них следует упомянуть заявление российского министра атомной энергетики Александра Румянцева и ноту протеста МИД РФ, направленную госдепартаменту США.
Александр Румянцев обвинил США в двойных стандартах, указав на то, что, критикуя Москву за продажу Тегерану ядерных технологий, США в то же время закрывают глаза на аналогичную торговлю с Ираном, которую ведут западные компании. "У нас тоже есть претензии к США. Они всегда критикуют нас, но их близкие экономические партнеры поставляют в Иран технологии двойного назначения",— заявил российский министр.
Нота протеста российского МИДа была вызвана одним из последних заявлений посла Вершбоу, в котором на Смоленской площади услышали скрытую угрозу в адрес российских дипломатов в Багдаде. Речь шла о фразе американского посла, сказанной в интервью "Интерфаксу", что российским дипломатам небезопасно оставаться в Багдаде. Как разъяснил сам посол, он никому не пытался угрожать, а всего-навсего констатировал, что пребывание в иракской столице сегодня может представлять угрозу для жизни сотрудников иностранных дипмиссий. Тем не менее нервная реакция российского внешнеполитического ведомства весьма симптоматична.
На прошлой неделе, уже после мидовской ноты госдепартаменту, скандал вокруг российских дипломатов в Багдаде получил развитие. После того как авиация союзников нанесла удар по кварталу, находящемуся в непосредственной близости от российского посольства, господин Вершбоу был снова вызван в МИД, где ему было указано на "недопустимость подобных действий".
Позволяя себе резкие высказывания в адрес США, представители российского руководства вместе с тем призывают не рассматривать осложнения последних недель как радикальную смену приоритетов в отношениях с США. Владимир Путин, заявивший о самом серьезном кризисе после холодной войны, тут же сделал оговорку, что "партнерский характер отношений с Америкой дает нам основание для продолжения открытого диалога". "Мы не против Америки — но против Америки, которая ведет войну в Ираке",— по-своему попытался "отделить мух от котлет" Игорь Иванов. А Сергей Иванов высказался так: "Я бы не сказал, что отношение официальных лиц США к России после начала конфликта сильно изменилось. Хотя все эти всплески последних дней..."
Особо не драматизируют ситуацию и американцы. В ходе недавней беседы с журналистами ИД "Коммерсантъ" посол Александр Вершбоу заявил, что "чувства Вашингтона по отношению к Франции сегодня гораздо сильнее, чем по отношению к России". Тем не менее даже этот крайне осторожный дипломат не стал отрицать, что война в Ираке нанесла ущерб двусторонним отношениям.
"Власть" уже писала о том, что в иракском вопросе президент Путин до последнего момента старался не выступать главным противником войны, предусмотрительно предоставив эту роль президенту Шираку. И, надо признаться, своего добился — американский гнев пал в первую очередь на Париж, а не на Москву. Как будто получается, что ничего катастрофичного для российско-американских отношений не случилось, а все, что происходит сегодня, всего лишь легкая качка, которая не страшна большому кораблю.
Однако есть основания полагать, что все гораздо серьезнее. Сколько ни повторяй "стратегическое партнерство", отношения теснее не станут. Поле для взаимодействия "стратегических партнеров" быстро и неумолимо уменьшается — это факт, хотя еще не вполне осознанный. Дело не только и не столько в том, что из этого взаимодействия выпал Ирак. Москва и Вашингтон радикально разошлись в вопросе о том, как вообще должны решаться принципиальные международные вопросы.
Вот что говорил на прошлой неделе Сергей Иванов: "Честно говоря, Саддам нам не друг и не брат и никакие долги он нам никогда не вернет — дело не в этом. Вопрос в прецеденте: сегодня США не понравился Ирак, завтра Сирия, потом Иран, КНДР и далее везде. Что же до реформирования ООН — мы в курсе американских видов на это дело. При их реализации Совбез играть ключевую роль уже не будет. Тогда, извините, и нам такая ООН не нужна... Эта площадка будет говорильней, окончательно и бесповоротно. А потом США скажут: все, порассуждали два дня — хватит, а делаем вот так. Нас это устроить не может".
Выяснилось, что Москва и Вашингтон представляют себе стратегическое партнерство совершенно по-разному. С точки зрения американцев, оно выглядит так: стратегические партнеры идут вместе ровно столько, сколько их интересы совпадают. Когда же эти интересы расходятся, один стратегический партнер начинает двигаться вперед в одиночку. И его уже не интересует, как скажется движение на интересах другого партнера.
В такой модели отношений действует приоритет интересов старшего партнера, которым США, конечно же, считают себя. А российский президент воспринимается кем-то вроде губернатора американского штата, пусть и довольно крупного. У этого штата есть свои интересы, но они не могут не быть подчинены интересам всей Америки. Если же штат попытается пойти против центра, это воспринимается как бунт. И своевольного губернатора накажут. А если будет лоялен, чем-нибудь наградят. Как это будет выглядеть на практике, на прошлой неделе объяснил президент Американской торговой палаты в РФ Эндрю Сомерс: "Уверен, что любые контракты в Ираке, в том числе и российские, которые были прерваны в результате начала военных действий, могут быть возобновлены. Однако многое будет зависеть от того, как будет развиваться ситуация". То есть будете себя хорошо вести — все будет о`кей, а если нет — извините.
Желание выстроить отношения с США по принципу "патрон--клиент" обнаружило около 40 государств, вступивших в нынешнюю антииракскую коалицию, среди которых оказались Афганистан, Албания, Эфиопия, Сомали, Никарагуа, Эстония, Латвия, Литва, Грузия. Их можно понять: логика слабого велит присоединиться к сильному. Быть членом Организации Объединенных Штатов выгоднее и почетнее, чем европейскими, латиноамериканскими или африканскими задворками.
Однако Россия не захотела быть в этом списке. Выступив против войны в Ираке, она дала понять, что положение младшего партнера ее не устраивает. Смириться с ролью большой Эфиопии или большой Албании бывшая сверхдержава психологически не может.
После продолжительного затишья дискуссии о том, как нам быть с Америкой, продолжающиеся со времен Горбачева-Ельцина, вспыхнули с новой силой. Российское руководство оказалось между двух огней. Коммунисты и национал-патриоты считают, что Москва проявила преступное малодушие перед Вашингтоном, по-настоящему не вступившись за "давнего друга Саддама". Из лагеря либералов звучат голоса, что Путин зря не поехал на Азоры, где Буш проводил последний военный совет со своими главными сегодняшними союзниками — британским премьером Тони Блэром и испанским премьером Хосе Марией Аснаром. И теперь Россия не только потеряет Ирак, но и рискует потерять Америку.
Однако в действительности выбор российского руководства был невелик. Любой вариант действий не сулил хеппи-энда, и предпочтение было отдано тому, который показался меньшим злом. Стратегическое партнерство, провозглашенное после 11 сентября, столкнулось с первым по-настоящему серьезным испытанием. И если оно не выдержит этого испытания, то в этом, скорее всего, не будет вины России.
СЕРГЕЙ СТРОКАНЬ
Российские мусульмане объявляют джихад
Как известно, религия в России отделена от государства и мусульмане считают себя свободными в своих решениях. Решение объявить с 3 апреля этого года джихад "За восстановление мира в Ираке" было единогласно принято всеми 29 российскими муфтиями, находящимися в подчинении Талгата Таджуддина. В истории России XX-XXI веков это второй случай объявления джихада. В первый раз он был объявлен Германии в 1941 году. В то же время другой религиозный авторитет — глава Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин заявил, что его организация объявлять джихад США не намерена. Комментируя решение Исламского центрального духовного управления мусульман России, он заявил, что джихада, объявленного Америке Саддамом Хусейном, вполне достаточно. По некоторым оценкам, Талгат Таджуддин и Равиль Гайнутдин имеют примерно равное влияние в мусульманской общине России. В то же время формально в подчинении Таджуддина находится больше региональных духовных управлений, чем у Гайнутдина,— 29 против 19. Первую реакцию российских властей на объявление джихада обнародовал руководитель департамента Минюста РФ Сергей Никулин. "Если речь идет об оказании моральной и материальной помощи братьям по вере, то ничего предосудительного тут нет. Но если будут предприняты попытки вербовки наемников, покупки оружия и переправки его в Ирак, то данные действия подпадают под уголовное законодательство",— заявил он. |
