Из чего состоит опера: компримарио

Опера «Турандот», режиссер Франко Дзеффирелли
Фото: Marty Sohl/The Metropolitan Opera

Компримарио — исполнитель второстепенных оперных партий. Компримарио бывают как певцами, начинающими или, наоборот, завершающими карьеру, так и специалистами по ролям второго плана. Которые, в свою очередь, могут быть вполне ответственными в драматургическом плане и благодарными — в актерском.

В штатных расписаниях итальянских оперных трупп так и писали: сначала примадонны, потом тенора и басы и только потом «такой-то, тенор-компримарио». Сейчас слово это частью официальной номенклатуры уже не является. Но само явление, конечно, никуда не делось.

Труппы-то, собственно, тоже уже не те, что во времена Беллини и Доницетти. Было время, когда не театр думал о том, как бы ему имеющимися в его распоряжении силами исполнить ту или иную оперу, а композитор специально писал в расчете на возможности конкретной исполнительской команды: уж что есть, то есть. Потом и театры, и слушатели постепенно перестали рассчитывать главным образом на премьеры абсолютно новых сочинений и перешли к уже не экстенсивной, а интенсивной модели оперного мира. И если в образовавшемся в результате этой интенсивности репертуаре есть и Верди, и Чайковский, и Вагнер, и Пуччини, и Моцарт, и много кто еще, то в распоряжении театра, очевидно, должны быть певцы очень разных возможностей.

Один из способов справляться с этой необходимостью — держать большую труппу штатных солистов: так и наш репертуарный театр жил многие десятилетия. Другой — система stagioni («сезонов»), усовершенствованная старинная модель, которая употребительна в больших театрах на Западе. Предполагается, что то или иное название идет блоками по несколько представлений подряд, и состав для постановки всякий раз набирается по контракту. А значит, труппу в традиционном понимании можно и не содержать, достаточно оркестра да хора: солисты, которые собаку съели именно на определенном композиторе (а то и на определенной партии), соберутся, отрепетируют, споют положенное число раз да и поедут себе восвояси.

При таком раскладе маленькие партии часто дают не выписанным издалека артистам, а тем, кто поближе: например, питомцам всяких стажерских программ, которые есть во многих театрах. Нередко это становится трамплином для большой карьеры — лакею, сообщающему в «Травиате» на балу у Флоры, что ужин подан, блеснуть несколько трудно, но мимолетно блеснуть, допустим, в качестве Герольда в «Дон Карлосе», Вестника в «Аиде» или там Марулло из «Риголетто» — это реально.

Бывает, напротив, что компримарио становится знаменитый певец, который, выражаясь эвфемистически, миновал свой расцвет, но все равно получает таким образом возможность не без почета выходить на сцену в роли, допустим, императора Альтоума из «Турандот».

Но бывает, и гораздо чаще, что певец так всю жизнь до пенсии и проходит в компримарио — или, как почему-то такую позицию называют в отечественном театральном жаргоне, в «моржах». И это не всегда грустная история о неудавшейся карьере и растраченном таланте. Было немало артистов, которые именно как «короли эпизода» добились известности и признания и даже гордились тем, что они вечно вторые, если не третьи. Зато они, вполне возможно, больше выступали в чисто количественном смысле: нагрузка на них в одном спектакле не такая, как на главных исполнителях, а значит, они могут петь и каждый день. Кроме того, такие компримарио — люди опытные и часто могут выручить советом зеленого новичка или даже известного артиста, которого спешно вводят в режиссерски сложный спектакль. Собственно, поэтому даже и при «стаджони» есть резоны все-таки держать в театре некоторое количество артистов на роли компримарио.

Другое дело, что компримарио — это вовсе не какое-нибудь типизированное амплуа и не то чтобы обязательная принадлежность любой оперы. Допустим, никого из шести персонажей «Cosi fan tutte» второстепенным не назовешь: все главные. А там, где компримарио есть где выступить, соответствующие партии крайне разнообразны, во-первых, по объему, яркости, шлягерности. Неудачное соло Пастуха вагнеровского «Тристана» не запорет, а вот плохой Елецкий («Пиковая дама») или Гремин («Евгений Онегин») — это уже более фатально. Во-вторых, они разнообразны и в смысле социального статуса изображенных персонажей. Да, есть среди них слуги, придворные, всякие голоса из-за сцены и так далее, но есть и властители. Демофонт в одноименной опере Глюка (и других композиторов, использовавших то же либретто) или Александр в «Александре в Индии» Винчи (и опять-таки многих других) — герои, если судить по количеству арий, даже не второго, а третьего плана; но оба они цари, и вдобавок у них, получается, титульные партии.

И самое занятное: именно компримарио бывает просто-таки непропорционально интересен и хорошему режиссеру, и хорошему зрителю. Про Летучего голландца и Сенту, Дон Карлоса и Елизавету Валуа, Виолетту Валери и Альфреда Жермона мы исходно знаем довольно много, мы начинаем смотреть спектакль с уже готовым представлением о них. А вот Рулевой в «Голландце», фламандские депутаты или граф Лерма в «Дон Карлосе», Аннина в «Травиате» — кто они, какие они, что у них на самом деле за душой? Не придумав основательных и доскональных ответов на эти вопросы, стоящий спектакль не сделаешь. Да и самим артистам, которых партитура как будто бы обделила, достается возможность компенсировать это тщательной актерской игрой и необычностью образа. Которые в удачных и запоминающихся случаях ценятся тем более дорого, поскольку хронометраж этих стараний все-таки не чета работам главных солистов.