дипломатия
Падение Багдада, знаменующее окончание активной фазы боевых действий в Ираке, дает возможность подвести итоги многомесячного дипломатического противостояния Москвы и Вашингтона по иракской проблеме. Самого страшного не произошло: российско-американские отношения остаются на плаву. Но и выйти из кризиса без потерь России не удалось.
В условиях раскола мира на сторонников и противников операции США против Ирака Москве предстояло пройти по тонкой жердочке, не испортив отношений ни с Вашингтоном, ни со "старой Европой". Для этого была избрана политика сдержанного осуждения планов Белого дома по отношению к Ираку. Но взвешенная линия не удалась. Перекос произошел в ходе февральского визита Владимира Путина в Берлин и Париж, когда Герхарду Шредеру и Жаку Шираку удалось вовлечь российского лидера в "тройственный союз" убежденных противников войны.
Тогда же в выступлениях российского руководства зазвучало слово "вето". Первым его произнес сам Владимир Путин, когда по окончании своего европейского турне как бы невзначай обронил, что Россия имеет право вето в Совете Безопасности ООН и теоретически может использовать его при голосовании по резолюции, дающей США зеленый свет на силовое устранение иракского режима. Эту тему развил глава МИД РФ Игорь Иванов, который затем неоднократно повторил ту же мысль, но только гораздо более определенно.
С того момента критика в адрес США стала нарастать как снежный ком и с началом войны достигла крещендо. Владимир Путин назвал действия США и их союзников "большой политической ошибкой". По его словам, акция против Ирака "ничем не может быть оправдана", а "желание сменить в этой стране политический режим прямо противоречит международному праву". И наконец, президент РФ резко высказался против попыток "развала сложившейся системы международной безопасности", призвав не допустить, чтобы "на смену международному праву пришло кулачное право, согласно которому сильный всегда прав".
На второй день войны Госдума в знак протеста отказалась ратифицировать российско-американский договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов и квалифицировала действия американцев как агрессию (что, впрочем, вызвало резкое недовольство Кремля и Смоленской площади).
Вашингтон не остался в долгу. Министр обороны США Дональд Рамсфельд и госсекретарь Колин Пауэлл обвинили российские фирмы в поставках оружия Ираку и дали понять, что это может серьезно отразиться на отношениях с Москвой. Потом не выдержали нервы у российского МИДа, который в конце марта выразил протест по поводу вполне нейтрального заявления посла США в Москве, истолковав слова, сказанные им в одном из интервью, как угрозу в адрес российских дипломатов в Ираке. Наконец, едва ли не самым сильным ударом по нашим отношениям мог стать обстрел американцами колонны тех самых дипломатов, когда они попытались выехать из осажденного Багдада.
Но к тому моменту президент Владимир Путин уже произнес ключевую фразу, обозначившую российские приоритеты. "По политическим и экономическим соображениям,— сказал он,— Россия не заинтересована в поражении США".
В те же дни президент собрал журналистов в своей подмосковной резиденции и заявил, что "Россия сотрудничала и будет сотрудничать с США". В итоге скандала вокруг обстрела дипколонны раздувать не стали. А визит в Москву советника американского президента по национальной безопасности Кондолизы Райс окончательно расставил все точки над i, подтвердив, что Москва и Вашингтон сохранят партнерские отношения. Худшего не произошло.
Но и выйти из кризиса без потерь России тоже не удалось. На прошлой неделе палата представителей конгресса США приняла поправку, закрывающую России (а также Франции, Германии и Сирии) доступ к контрактам на восстановление Ирака. Впрочем, администрация США сразу же дала понять, что по отношению к России она такое решение не поддерживает и последнее слово по этому поводу скажет президент Буш, который должен до 11 апреля подписать этот документ. Тем не менее, судя по многим признакам, даже если Россию исключат из черного списка, к восстановлению Ирака ее не допустят — правда, не столько потому, что в ходе кризиса она "неправильно себя вела", сколько из-за того, что деньгами просто так не делятся. В любом случае самые лакомые куски иракского пирога достанутся американским фирмам. Так что потеря Россией экономических позиций в Ираке была предопределена изначально.
Хуже другое: Россия многое потеряла в американском общественном мнении, выразителем которого является конгресс США. И хотя в России бытует заблуждение, что дружба наших президентов — ключ к решению всех проблем, именно американские законодатели в конечном счете и определяют внешнеполитический курс страны. До иракского кризиса традиционное недоверие к России американского политического истеблишмента начало постепенно проходить. Сейчас этот процесс пошел вспять, так что наши отношения придется еще долго латать. А это необходимо, поскольку от расположения или нерасположения единственной сверхдержавы мира зависит очень многое, нравится нам это или нет.
ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН