Мамин дом

Брошенные мужем, ушедшие из дома, без денег и поддержки родных — женщины, попавшие в трудную жизненную ситуацию. Так официально называются те будущие и действующие матери, с которыми встретились корреспонденты “Ъ”.

РОЗА ЦВЕТКОВА, КРИСТИНА КОРМИЛИЦЫНА (ФОТО)

Луч для Светы

Тяжелая металлическая дверь в потеках ржавчины, ужасно скрипя, нехотя пропускает нас в подъезд. Внутри соответствующе: обшарпанные кирпичные стены, никогда не знавшие ремонта, запах застарелой гнили, лестница с выщербленными ступенями. Единственный источник света здесь — деревянная дверь во внутренний дворик. Она вся в дырах и трещинах, и пробивающиеся сквозь них солнечные лучи еле-еле освещают подъезд. Не без опаски поднимаемся на второй этаж. Здесь, в одной комнате из четырех, в коммунальной квартире на окраине Дзержинска живет семья Светланы Александровой.

Четыре месяца назад у Светы родился сын. Голубоглазый и невероятно улыбчивый Ванечка мог не появиться на свет, если бы не единственная подруга молодой женщины Маша.

Когда Светлана поняла, что беременна, она ужасно испугалась. У нее уже была семилетняя дочь Полина, а три года назад они с мужем потеряли вторую девочку.

— Алене был год и два месяца, когда мы попали с ней в больницу,—безжизненным голосом объясняет нам обстоятельства смерти дочери Светлана.— Ей становилось все хуже и хуже, думали, отравление какое-то, а оказалось, что сепсис. А отчего и почему, нам никто так и не сказал.

Рассказывает об этом Света тихо, совсем без эмоций. И только по вскользь оброненной фразе, что именно тогда она пришла к Богу, становится понятно, какой трагедией это стало для семьи. Муж с тех пор дома почти не бывает, работает допоздна, а по выходным пропадает целый день на рыбалке.

Сама Светлана выросла в детдоме, попала туда семилетней, вместе с ней там воспитывались еще две сестры и брат. Можно сказать, что детдом их всех спас. Двоих старших братьев, которые остались жить дома, с родителями, уже нет в живых. Как и самих родителей.

— Они пили? — спрашиваю я.

— Папа пил, а у мамы не было одной руки, и она с нами, нас ведь шестеро было, не справлялась. Потом тоже стала пить. Наверное, от безысходности.

В детском доме, говорит Светлана, ей нравилось.

— Мы каждый год ездили в летний лагерь, все лето там жили, на природе. А еще мне нравилось ходить в разные кружки, делать всякие поделки из бумаги, ниток.

— Ты хотела, чтобы тебя усыновили?

— Нет, я маму очень любила и всегда ее ждала. Она иногда приходила к нам в детдом. А потом мне сказали, что она умерла. И папа тоже.

Света говорит, что у нее в детдоме не было друзей. И что там ее ни разу никто не поздравил с днем рождения. И что воспитатели были не очень добрыми и все время кричали.

— Только одна никогда не ругалась,— уточняет,— но потом она уехала, и иногда было страшно.

В 16 лет ее отправили учиться на маляра в нижегородское профтехучилище. Жила сначала в общежитии, потом, в восемнадцать, им с сестрой-погодкой дали на двоих комнату в коммунальной квартире.

— Не в этой,— объясняет она, когда я удивляюсь, как могли им с сестрой выделить эту совсем маленькую комнатку.— На улице Ульянова, тоже комната в коммуналке, она была побольше этой, но там было жить совсем невозможно, неблагополучные соседи, пили, дрались.

В какой-то момент глаза Светы загораются, когда я спрашиваю ее, как она познакомилась со своим мужем Иваном.

— Мы с ним переписывались по интернету. Понравились друг другу, встретились… Потом поженились.

Слыша мамин, хотя и очень тихий, голос, четырехмесячный Иван Иваныч довольно гукает и вовсю дрыгает ногами.

— Он у меня богатырь,— с любовью оглядывается на него, лежащего на диване, Светлана.— Родился с весом 4,4 килограмма и ростом 56 сантиметров. Но меня все отговаривали, чтобы его оставила. Говорили, что нужно сделать аборт.

— А кто все?

— Муж, сестра и даже свекровь. Она у меня очень хорошая, учительница, и Полина у нее живет, в деревне. Но прошло совсем мало времени после того, как не стало Алены, а у Полины такой характер… И если бы не Маша!

Маша, с которой после смерти Алены Света познакомилась в церкви, стала (и до сих пор остается) для нее единственной и настоящей подругой. Именно она, работавшая в то время волонтером в дзержинском центре «Покров» при приходе церкви Воскресения Христова, стала отговаривать Свету от аборта. На который та почти уже решилась.

— У нас было много долгов,— объясняет Света.— Ту комнату из-за неблагополучных соседей пришлось продать вдвое дешевле, потом муж купил машину, здесь, когда переехали, надо было делать ремонт.

Света ведет нас по коммунальному коридору показывать кухню на четырех хозяек, туалет со смешным ковриком на полу, ванную.

— Такая ванная далеко не во всех квартирах есть, я ее всегда очень хорошо чищу, если надо купать Ванечку,— говорит Светлана с еле скрываемой гордостью.

А мы видим желтые стены и тускло горящую голую лампочку.

Но подруга сказала Свете, что бояться не стоит, что в центре «Покров» ей обязательно помогут. И повела ее знакомиться с двумя Ольгами — руководителем центра Ольгой Кочетовой и единственным сотрудником Ольгой Тюсовой. Там Света сразу поверила: ей, если что, помогут.

— Мы сидели, пили чай с конфетами, и Ольга Владимировна Кочетова объяснила, что можно сюда прийти и попросить все необходимое,— вспоминает Света.— У меня появилась уверенность, что все будет хорошо. И, когда родился Ванечка, на меня такое счастье неожиданное вдруг свалилось, я просто прыгала от радости.

Светлана рассказывает, что за все четыре месяца почти ничего не покупала сыну, все вещи, включая коляску, ей подарили в центре. И обещали помогать до тех пор, пока ее семья не справится со всеми долгами.

Из двадцати с небольшим тысяч мужа и Светиных пятнадцати тысяч детских больше восьми тысяч съедает квартплата, еще примерно столько же — кредит за машину, плюс платят за стиральную машинку. На еду остается совсем немного, и потому Светину семью центр «Покров» по собственной инициативе включил в список претендентов на гуманитарную помощь. Каждый месяц им, как и еще 300 малоимущим семьям Дзержинска, выдают продовольственный набор. В нем, как правило, по килограмму гречки, риса, манки, гороха, муки. Еще всегда есть сахар, молочные смеси и памперсы для Ванечки.

Вот и сегодня, пользуясь случаем, социальный сотрудник, она же — завскладом, центра «Покров» Ольга Тюсова еле дотащила до квартиры Светланы огромный пакет. В котором помимо продуктов оказались конфеты для Полины, игрушки и питательные смеси для Ванечки. Светлане, как мы замечаем, принимать помощь одновременно и стыдно, и радостно.

— Памперсы как раз закончились,— говорит она, не поднимая глаз на Ольгу. И только под самый конец, вдруг спохватившись, спрашивает, не хотим ли мы чаю.

Под сенью «Покрова»

— Все наши подопечные делятся на две категории. На тех бездомных, которые готовы хоть каждый день приходить и что-то просить, и тех, кто действительно нуждается в помощи, но стесняется об этом вслух попросить. Таких большинство, и поэтому для нас очень важен разговор при первой встрече.

Мы сидим в уютном кабинете Ольги Кочетовой в полуподвальном помещения центра «Покров».

— Наш социальный центр при православном приходе храма в честь Воскресения Христова начал работать с марта 2014 года,— рассказывает бессменный руководитель «Покрова».— И мы сразу определились с приоритетами. Это в первую очередь защита материнства и противоабортная деятельность, а также помощь людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации: семьи, воспитывающие детей-инвалидов, многодетные семьи, пожилые люди, нуждающиеся в уходе и заботе, и многие другие граждане нашего второго по числу проживающих города в Нижегородской области.

«Покров» опекает более 300 семей, в которых воспитывается около 400 детей разных возрастов.

В центре всего несколько комнат. Самая большая в день нашего приезда забита обувью всех размеров и фасонов и народом. И, хотя сегодня не приемный день, поток посетителей меньше не становится. Мамы с детьми, бабушки с внуками, беременные женщины и даже один пугливый папа (в одиночку воспитывает троих детей, шепотом поясняет мне Кочетова) — каждый может выбрать любые две пары. В комнате, словно в зале обувного магазина, шумно и весело. Кто-то из детей примеряет ботинки, как раз для школы, как говорит одна из пришедших мам. Кто-то пьет чай, а некоторые женщины просят разрешения пройти в комнату с одеждой. «Может, выберу себе что-нибудь теплое, а то холодно становится»,— раздумчиво говорит одна из посетительниц, пришедшая с тремя малышами мал мала меньше.

— Обувь совершенно новая, и ее много, нам ее поскорее раздать бы, — поясняет Ольга Кочетова.— Это богатство нам подарил один наш благотворитель. Он бизнесмен, решил перепрофилировать направление своего дела, а остатки обуви на складе привез нам абсолютно безвозмездно.

— Вот, я выбрала по две пары, Владюше и Мише, и еще, если можно, себе вот эти босоножки, — к нам с Ольгой подходит миловидная и жизнерадостная заметно беременная женщина. Юля Куркина соглашается рассказать немного о себе.

— Мне 38 лет, и, когда два с половиной года назад узнала про результаты УЗИ, я была в ужасе. Оказалось, что я не только беременна, но и жду двойняшек. У меня уже было двое детей, десятилетний Владик от первого брака, муж погиб, и Миша, которому было тогда четыре года. С его отцом у нас семья не сложилась. А тут я только начала встречаться с мужчиной, никаких видов на замужество не имея, и вдруг двойня! Я абсолютно не знала, что делать, только плакала целыми днями. Понимала, что срок уже приличный, чтобы делать аборт, да и грех это большой. Но не представляла, как я одна потяну четверых детей. Денег нет, квартиры тоже, зарплата неофициальная, значит, никаких детских не будет, из родных никого не осталось. В женской консультации мне посоветовали зайти в «Покров». Я еще тогда подумала: «Ну чем они мне смогут помочь? Я сама, глупая, во всем виновата, и хочешь не хочешь нужно настраиваться на прерывание беременности». Но решила сходить на всякий случай. Меня тут встретили как родную. Напоили чаем, успокоили. Обещали помочь всем, чем смогут. И прямо до слез тронуло меня, что дали мне с собой такой огромный пакет с продуктами. И даже два тюбика зубной пасты положили. Я, помню, проговорилась, что у меня дома шаром покати, даже зубы чистить нечем. В общем, я решилась оставить своих пацанов и сказала об этом их отцу. С которым я и встретилась-то всего два раза до того. Ну такой легкий роман у нас с ним был, без обязательств с обеих сторон. Но, когда я ему сообщила о своем решении, он посмотрел на меня так уважительно, а через несколько дней сделал мне предложение. Я сначала отказывалась, не верила, что он это серьезно предлагает. Но в итоге мы поженились все же, и вот теперь у нас есть Никита с Данилой, им уже по полтора года будет на днях.

Юля выглядела совершенно влюбленной в своего нынешнего мужа, она с такой гордостью рассказывала про его повышение на работе, что мне подумалось: ее Эдик стал большим начальником. А оказалось, что из грузчиков он доработался до рубщика мяса. Это в дзержинских реалиях очень почетная работа, несмотря на скудную зарплату 13 тыс. рублей. И, чтобы окончательно нас добить, шепотом сообщила, что ждет теперь еще и пятого сына, Кирюшу. Через два месяца уже рожать. Юля от чистого сердца пригласила нас в гости, в свою двухкомнатную хрущевку, чтобы мы сами убедились, как прекрасно они там все умещаются и живут.

Когда мы приехали под вечер к Юле, малыши уже спали под присмотром старшего брата, а мама-хохотушка с гордостью показывала нам школьный стол для старших, пеленальный стол для младших, аквариум с рыбками, коллекцию духов и косметики: «Это мне муж дарит!»

Еще в доме вполне помещаются две собаки и много-много игрушек.

— В тесноте, но зато в любви и счастье,— улыбается многодетная Юля.— Я ведь, пока носила двойняшек, такой истеричкой была. Чуть что, звонила Ольге Владимировне, иногда даже глубокой ночью, и она все время меня поддерживала и обнадеживала.

Юля сказала, что на очередь их не ставят, потому что у них это жилье собственное, мужа, зато предлагают землю под дачу.

— Будете брать?

— Да зачем?! Землю-то дают, а как мы дом построим? Где брать деньги на стройматериалы? Мне на двойняшек дают шесть тысяч рублей, плюс тысячу на детское питание, у мужа зарплата сами знаете какая, а еще старший сын ходит на футбол, за него тоже две с половиной тысячи в месяц надо платить. Плюс у сына еще и псориаз, и нужно постоянно покупать очень недешевые лекарства.

Юля хотя и возмущается, но позитивного настроя не теряет. И нам тоже верится, что все будет хорошо у них. И дом построится, и счастье в такой дружной семье никуда не убежит.

А пока «Покров» по-прежнему заботится о детях Куркиной и помогает не только продуктами, но и всем необходимым к школе для старших и всякими нужными вещицами для малышей. Ту же двойную коляску еще до рождения двойняшек подарили. Помогли найти для Юли почасовую подработку на телефоне. А когда ей нужно отлучиться на некоторое время, присылают волонтеров посидеть с мальчишками.

Волонтеров в центре не много. Самых активных едва ли наберется человек десять. Но еще есть у двух Оль друзья, знакомые, которым всегда можно позвонить, и они выручат. К примеру, у Ольги Кочетовой есть подруга — хозяйка небольшого туристического салона. И два раза в год именно она выделяет автобусы, чтобы вывезти подопечных «Покрова» на пикник или даже на ночевку с палатками. А еще один друг оплачивает все расходы, связанные с работой «Покрова» по защите материнства.

Спасти и сохранить

С 2015 года «Покров» включился в программу «Сохрани жизнь». За это время удалось спасти жизнь более чем 150 малышам, от рождения которых женщины в силу разных жизненных обстоятельств хотели отказаться.

— У нас в Дзержинске прекрасный перинатальный центр областного уровня,— рассказывает Кочетова.— И, слава Богу, всего лишь один абортарий на весь город, при городской больнице №2.

Как объясняет руководительница «Покрова», с больницей они заключили соглашение о проведении бесед психологического характера с женщинами, обратившимися в учреждение за получением услуги по прерыванию беременности.

Как это выглядит на деле, узнаем непосредственно на месте, в небольшом конференц-зале, где ежедневно в рабочее время сидит представитель социального центра, психолог по образованию.

В этот день дежурила Ксения. С располагающей улыбкой, в симпатичном розовом халате, на кармашке — визитная карточка. Социальный психолог, она рассказывает, что ни о каком принуждении во время беседы с женщиной, решившейся на прерывание беременности, речи не идет.

— По сути, такая беседа — лишь заключительный этап перед самой операцией. Прежде чем направить женщину на аборт, гинеколог просит ее подписать направление у психолога. Иногда это просто формальность, если мы видим, что женщина настроена настолько категорично, что не вступает ни в какие беседы и только стоит на своем: подпишите мне направление, и все тут. Но, если есть хоть какая-то возможность поговорить, мы ее используем. И когда результатом такой беседы становится обещание женщины подумать, а может, и вовсе отказаться от прерывания беременности, это счастье в его самом чистом виде!

Ксения считает, что самое трудное для приходящих сюда женщин — объяснить, почему они решаются на это. Среди наиболее распространенных ответов: сейчас такая жизнь, что страшно рожать детей. А потом говорят, что нет денег или времени, иногда, что нет мужа или даже просто желания иметь ребенка. Но если женщина соглашается на разговор, то выясняется, что и время на малыша найдется, и помощь тут же рядом, и ребенок желанным окажется.

— Иногда мы вместе и поплакать можем,— признается Ксения, сама мать двоих детей.— Выход всегда можно найти, главное — самой принять решение.

Если вести счет спасенным жизням в процентах, то цифры не выглядят внушительными. За период с февраля 2015 года по май 2018-го было проконсультировано 2635 женщин, из них решили сохранить беременность 149. Это 5,7% от общего числа женщин, пришедших на консультацию. Но ведь это 149 отважных мам, решивших спасти малыша и прежде всего себя.

А, как свидетельствуют специалисты, нет ни одной несостоявшейся мамы, которая бы впоследствии не раскаивалась в поспешности содеянного.

И кстати, к чести консультантов «Покрова», за месяцы, прошедшие после отчетного мая, число спасенных детских жизней увеличилось еще на пять.

Мамин дом

А если женщина говорит, что она и рада бы сохранить малыша, но ей негде жить, выгнали из дома? Что тогда?

За ответом на этот нелегкий вопрос мы отправились уже в московский церковный приют «Дом для мамы».

Уютный особнячок на одной из столичных улиц. Цветы перед входом в дом, цветы внутри. Сразу пройти вглубь дома не удается: дорогу преградил малыш лет примерно двух. Мама пыталась уговорить его отойти в сторону, но тот ни за что не соглашался и тянул руки к фотоаппаратуре.

Придя сюда утром, мы попали на молебен, проводимый отцом Михаилом из храма Преображения Господня на Преображенке. На него приходят не все девочки, как зовет своих подопечных директор «Дома для мамы» Мария Студеникина. Кому-то нужно срочно ехать за документами, у кого-то маленький ребенок никак не засыпает. Всего здесь может одновременно жить десять матерей. И даже, как немного хвалится Мария, «если у мамочки будет три-четыре ребенка, мы все равно сможем их разместить».

По-домашнему уютные комнаты, в которых проживает по две-три женщины с детьми. Красивые шторы, на белых стенах повсюду картины, какие-то милые мелочи и поделки на полках. Очень много детских игрушек, в том числе и слишком больших, в рост ребенка. Разноцветное и, главное, свежее постельное белье, кухня, на которой есть вся необходимая техника, звучит ненавязчивая музыка. А в комнате на первом этаже что-то пытается сказать всем присутствующим попугай.

Вместе с отцом Михаилом и некоторыми «девочками» мы пьем чай с баранками в компактной гостиной с круглым столом. Такое ощущение, что мы находимся в загородном доме отдыха для мам с детьми. Где все включено и вовсе незачем о чем-то беспокоиться.

— Ну это не совсем так,— смеется Мария Студеникина.— Мы как раз совсем не позиционируем себя как какой-то пансионат для релаксации. И при первой же встрече спрашиваем у обратившейся к нам мамы, как она видит свою жизнь дальше. Неважно, сколько девочка здесь проживет: несколько дней, месяц или год. Главное, она должна определить для себя приоритеты, и тогда мы готовы ей помогать — с трудоустройством, обучением, даже с жилищными проблемами.

— А как вы поступите, если однажды в ваш прекрасный дом постучит поздно ночью одиннадцатая мама, нуждающаяся в прибежище? Ведь проживать у вас могут всего десять мам с детьми.

Мария ответственно заверяет, что всем, кому нужна помощь, она будет оказана.

— Если девочка позвонит по телефону и сообщит, что сейчас она на улице, беременная, без денег и что ей некуда пойти, мы непременно направим ее в какой-нибудь хостел неподалеку. А потом, после беседы на следующий день здесь, в доме, когда накормим и поймем, в чем проблема, обязательно придумаем решение. У нас есть договоренность с 26 приютами в Московской и близлежащих областях.

— На каких условиях и как долго вы разрешаете жить в этом доме женщинам?

— Если она оказалась в трудной жизненной ситуации, то практически всегда мы оказываем ей помощь. Главное, чтобы она сама захотела найти выход и понимала, что нужно для этого сделать. В самом начале, когда девочка к нам приходит, мы просим ее заполнить анкету, в которой она может рассказать все, что считает нужным. Например, о контактах своих близких, друзей, родных, почему она оказалась одна и каким она видит выход из ситуации. На первоначальной встрече всегда присутствую я, психолог и социальный педагог. Мы совместно принимаем решение о возможности проживания и разрабатываем план дальнейших действий в каждом отдельном случае.

— На что прежде всего обращаете внимание?

— В первую очередь мы стараемся все же наладить контакты с родственниками и понять, почему беременная или уже родившая девочка оказалась на улице. Многие матери, узнав о беременности дочери, заставляют идти на аборт. Аргументируя, что она еще слишком молодая, что отец ребенка никогда не согласится его признать и все прочее в этом духе. А если девочка не соглашается, возникает конфликт. В котором большую роль играют разгневанные отцы или другие родственники. Мы предоставляем обеим сторонам возможность остыть. И, когда рождается ребеночек, нередко приезжают за своей дочерью и уже внуком или внученькой совсем умиротворенные бабушки-дедушки. Таких случаев множество, но все же около трети наших девочек — это матери-одиночки. И тогда мы, конечно, помогаем им не только пока они живут здесь, но и дальше по жизни. Например, помогли одной из мам, которая в первый раз пришла к нам в самом начале, в 2012 году. Она тогда была беременна первым ребенком, мы ей помогали рожать. А потом она сбежала от нас, потому что ей не понравилось, что здесь нужно трудиться, убирать за собой в комнате, готовить и еще многие вещи делать самой. Потом она помирилась с семьей, с мужем. Но через несколько лет снова пришла к нам, уже с тремя детьми. Муж все эти годы бил ее и детей и в конце концов выгнал в буквальном смысле на улицу. Мы помогли ей купить жилье на средства от материнского капитала, чуть-чуть добавив из нашего фонда помощи. Это, конечно, не Москва, но зато у нее теперь есть своя собственная квартира, и она помогает другим мамочкам, оказавшимся в похожей ситуации.

Та женщина, о которой Маша рассказывала, спустя час как раз приехала в «Дом для мамы» за очередной порцией гуманитарной помощи для одного из приютов в Тульской области.

Помимо непосредственной помощи проживающим в «Доме для мамы» его сотрудники оказывают консультативную и благотворительную помощь более чем 50 приютам в разных концах России.

…В колыбельке в одной из комнат сладко спал Арсений. Ему всего несколько недель от роду, и его мама, 28-летняя Надя, не может надышаться на свое сокровище. Пока малыш спал, она рассказала свою нехитрую историю.

Почти с самого детства Надежда воспитывалась в детдоме. И так бы там и прожила до своего совершеннолетия, но, когда ей было десять лет, за ней приехала какая-то подозрительная, по ее словам, женщина. Женщина сказала маленькой Наде, что она — ее сестра и что заберет ее с собой то ли в Чечню, то ли в Дагестан, к умирающему отцу.

— Ехать с ней я не хотела. И хотя мне было всего десять лет и я, как все девочки в нашем детдоме, мечтала о семье, но что-то в ее поведении мне показалось очень странным, и я наотрез отказалась. Я вот сейчас сама мама и пытаюсь понять, как можно приехать к ребенку без единой конфетки в кармане и без ласковых слов. В общем, когда она опять приехала через пару лет, меня спрятали, увезли в монастырь.

Там, в социальном приюте при монастыре, Надежда, по ее словам, прожила целых 13 лет — с 12 до 25.

— Я хотела увидеть настоящую жизнь, не за стенами хотя и спокойного, но все же закрытого монастыря. И, когда подруга посоветовала мне устроиться няней в одну семью в Костромской области, я сразу же согласилась.

Со своим будущим мужем познакомилась по интернету. Надя вела все же замкнутый образ жизни, с парнями не знакомилась, подруг не заводила. И, когда молодой человек, таджик, позвал ее в Москву, она решилась и приехала. Надя долгое время не подозревала, какими делами занимается ее избранник. До тех пор пока, когда она уже была беременной, он ей сам не рассказал, что сбывал краденые машины и теперь ему нужно уехать в Таджикистан, чтобы его не посадили в тюрьму. «Кольцо сжимается вокруг меня»,— сказал он своей теперь уже бывшей не то подруге, не то супруге и исчез.

Надежда пришла в «Дом для мамы», о котором ей рассказала знакомая, на последних месяцах беременности. У нее не было ни денег, ни паспорта, ни жилья. Ей помогли определиться в роддом, приобрели все необходимые вещи для нее и ребенка.

Здесь следует отметить, что проживающие в доме женщины не могут бездельничать — они выполняют надомную работу, за которую им платят. А потом, когда у женщины появляются силы на большее, ей помогают устроиться на настоящую работу. Или, если она сама захочет, направляют на курсы, где можно получить востребованные на рынке труда специальности. Платит за эти курсы «Дом для мамы». Надя хочет продолжить учебу в колледже, а параллельно устроиться на работу в магазин.

— Если мы с какой-нибудь из здешних девочек договоримся жить вместе, то сможем сообща оплачивать квартиру и по очереди присматривать за детьми,— мечтает Надя.

Но почему-то все равно ждет своего то ли бывшего, то ли все еще настоящего мужа.

«Я уверен: любая женщина идет с тяжелым сердцем на убийство своего ребенка»

Председатель синодального отдела по церковной благотворительности епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон

— Сотни тысяч абортов, которые совершаются в нашей стране,— это трагедия России. Кто виноват в ней? Было бы совершенно неправильно считать, что только женщины, которые идут на этот шаг. Это наша общая ответственность, всего нашего общества и церкви в том числе. Значит, мы сделали не все, значит, мы вовремя не помогли, значит, мы не были рядом в трудную минуту (а я уверен, любая женщина идет с тяжелым сердцем на убийство своего ребенка).

Да, церковь пытается помочь.

Только за последние семь лет число наших приютов на территории России увеличилось с одного до 57, только за два последних года число наших центров гуманитарной помощи выросло с 47 до 169.

Но, конечно, и этого недостаточно.

К Дню защиты детей, по благословению святейшего патриарха Кирилла во всех российских храмах был организован новый, уже второй по счету, общецерковный сбор средств на профилактику абортов и помощь женщинам в кризисной ситуации. Мы собрали 38 млн рублей — на эти средства будем расширять нашу помощь, будем создавать новые приюты, новые консультационные пункты и центры гуманитарной помощи.

Аборт — убийство, которое калечит души всех, кто причастен к этому злу. И мы не только говорим о пагубности аборта, но и пытаемся всеми силами предотвратить его и протянуть руку помощи тем, кто оказывается перед страшным выбором, тем, кого внешние обстоятельства толкают на путь греха.