|
Медведь в тигровой шкуре |
 |
Троечник
Джулиан Робертсон родился в 1933 году в Северной Каролине в небольшом городке в семье среднего достатка. Деньгами на карманные расходы его обеспечивал отец. Поэтому в отличие от своих сверстников он не торговал газетами и не занимался другими подработками. Впрочем, не было заметно у Джулиана и страсти к учебе. В школе он был откровенно отстающим. Правда, поступив в Университет Северной Каролины, несколько подтянулся. Хотя и здесь по большинству предметов он имел лишь твердую "тройку". Однако это не помешало Джулиану получить диплом по специальности "бизнес-администратор". После окончания учебы Джулиан отслужил на флоте США, и, не найдя работы по специальности в своем небольшом городке в конце 50-х, отправился в Нью-Йорк. Образование Джулиана нельзя был назвать элитным, поэтому ему удалось устроиться лишь на практику в брокерскую фирму Kidder, Pearbody & Co. Здесь Джулиан прошел долгий путь от стажера до ведущего брокера, а под конец его даже назначили главой подразделения money management. Но вскоре Робертсон понял, что дальше в этой фирме ему двигаться некуда. Да и приобретенный за 20 лет работы опыт торговли позволял ему начать работать на себя.
А Kidder, Pearbody & Co стала весьма знаменитой после того, как ее менеджеры оказались замешаны в скандале с махинациями Майкла Милкена. Однако это случилось в конце 80-х, когда Джулиан уже покинул эту фирму.
Прыжок тигра
Из Kidder, Pearbody & Co Робертсон ушел не один — он прихватил с собой коллегу Торпе Маккинзи. И в мае 1980 года они организовали фонд Tiger. С "азиатскими тиграми" — странами Юго-Восточной Азии, которые в то время демонстрировали феноменальный рост экономики — фонд стал ассоциироваться гораздо позже. Сам Робертсон объяснял необычное название фонда тем, что оно связано с его сыном.
В то время, в начале 80-х, в США была мода на организацию паевых фондов. Однако Робертсон пошел по другому пути. Его Tiger стал первым хеджевым фондом в современном понимании. Более того, до середины 90-х он оставался самым доходным из них. Теоретически хеджевый фонд должен страховать своих пайщиков от падения рынков и таким образом не призван обеспечивать высокую доходность. При этом набор финансовых инструментов и техники торговли, которыми пользуются управляющие фонда, довольно велик. В них активно используются срочные контракты, торговля с плечом, открытие коротких позиций. Нередко хеджеры занимаются арбитражными операциями, играя на разнице курсов на различных торговых площадках. В теории, должен получаться портфель с минимальным риском и небольшой потенциальной доходностью. Сам Робертсон следующим образом описывал стратегию своей торговли. В его задачу входит отобрать 100 самых хороших компаний и купить их. После этого следует выбрать 100 самых плохих компаний и продать их.
Но на практике все оказалось иначе. Уверенность в страховке заменила саму страховку. Вместо низкорисковых хеджинговых операций Tiger стал специализироваться на высокорисковых. Робертсон широко использовал в операциях разнообразные производные инструменты, срочные контракты, маржинальную торговлю. И поначалу это приносило высокие результаты. Уже в 1981 году фонд показал доходность 24,3% — при том, что индекс S & P-500 в том же году упал на 5%. После получения Робертсоном своей доли годовая доходность составила 19,4%, но все равно выигрыш по сравнению с индексом был огромным. Падение рынка в 1987 году застало Робертсона врасплох, однако благодаря инвестициям в другие страны Tiger даже в том неблагополучном году смог остаться в плюсе.
Однако на протяжении всех 80-х фонд Робертсона оставался известен лишь узкому кругу специалистов. Инвесторы обратили внимание на феноменальный фонд лишь на рубеже 90-х. В 1989 году Робертсон удачно поставил на падение немецкого фондового рынка, а в 1990-м оказался в коротких позициях на японском рынке — как раз накануне его падения.
После этого инвесторы стали буквально осаждать Робертсона, предлагая взять их деньги в управление. Между тем следует учитывать, что комиссионные управляющего фондом были немалые. Ежегодно на обслуживание фонда Робертсон забирал 1% от суммы чистых активов. Кроме того, 20% высчитывались от чистой прибыли, которую приносили инвестиции. Но инвесторов это не смущало, и к концу 1991 года Tiger вырос до $1 млрд.
С увеличением мощи фонда дела пошли еще лучше. В 1992 году Tiger показал доходность около 34% годовых, а в 1993-м — потрясающие 80% годовых. К началу 1993 года в Tiger было $3,7 млрд — таким образом, прибыль составила $3 млрд. И 20% от этого ($600 млн) причитались управляющим. 50% от этой суммы достались менеджерам фонда, другая половина по праву перешла Робертсону. Заработал Джулиан и на вложениях в собственный фонд. По самым скромным оценкам, его доля в то время составляла 25%. Соответственно, только за 1993 год состояние Робертсона увеличилось на $1 млрд. Однако этот год фактически стал переломным в карьере финансиста.
Неуклюжий медведь
После самого удачного года в истории Tiger последовал небывалый провал. В первом квартале 1994 года Робертсон умудрился потерять 12% активов фонда. Подводя итоги этому кварталу, он говорил, что самое хорошее в нем состоит в том, что он закончился.
Квартал, конечно, закончился, но фонд продолжал терять деньги. Робертсон просчитался в своих оценках перспектив американского рынка акций, поставив на падение котировок. Одновременно перестали приносить доход и его иностранные инвестиции. В итоге в 1994 году Tiger показал убыток 9,3%, в то время как S & P-500 вырос на 1,3%. Тем не менее вкладчики по инерции все еще шли в фонд. В результате активы фонда выросли до $23 млрд. Но это стало последним рекордом фонда.
В 1995 году ситуация стала еще более провальной. Tiger вырос на 7%, а S & P — на 37%. Дело в том, что Робертсон вновь поставил на падение фондового рынка США, и только 10-процентный рост его иностранных инвестиций позволил избежать убытка по итогам года. Но и эти инвестиции оказались прибыльными почти случайно. Робертсон выиграл на германских и испанских облигациях, но столько же потерял, заняв короткую позицию в японских и шведских бумагах. Его позиции в британских, ирландских, индийских и канадских акциях показали убыток. И только игра на курсе японской иены позволила получить доход около 6% годовых для всего фонда. Примечательно, что против него пытался играть (неудачно) другой отчаянный спекулянт — Виктор Нидерхоффер (см. "Деньги" #8, от 3 марта 2003 года)
Такое положение вещей, естественно, не могло устраивать инвесторов, тем более что с мизерного по сравнению с рынком дохода приходилось платить высокие комиссионные. Тем не менее позиции Робертсона оказались прочнее, чем у Нидерхоффера. Прибыль, хоть и минимальная, была достигнута. К тому же не все инвесторы отвернулись от Tiger. Его управляющего по-прежнему многие считали гением и готовы были простить небольшие ошибки. За 1994-1995 годы отток средств вкладчиков составил всего $800 млн.
Тут во всей красе проявилась обратная сторона тактики Tiger. Используя огромный капитал, Робертсон использовал и кредитные плечи. В 90-х, например, на валютном рынке собственные средства в $1 млрд могли обеспечивать позицию в $100 млрд. Неудивительно, что в начале 90-х правительства европейских и латиноамериканских стран были всерьез обеспокоены тем, что, развернув всю свою мощь против фондового рынка или валюты одной страны, Робертсон может опрокинуть ее экономику. И они стали оказывать ему организованный отпор.
Сам Робертсон, однако, никаких уроков из недавних поражений не извлек. Он два года подряд был уверен, что американский фондовый рынок ждет крах. И на третий год он не изменил свое мнение. На начало 1996 года деньги его фонда в основном были распределены между двумя рынками. Робертсон поставил на падение курса иены и на рост американских государственных облигаций. Все это он сделал, как обычно, с плечом. В итоге только в облигациях находилось, по разным оценкам, до $6 млрд. И поначалу казалось, что все идет удачно. В январе такая расстановка сил принесла успех — Tiger вырос на 17%. Но затем начались сбои. К середине марта прибыль составляла всего 10%. А вскоре доходность и вовсе ушла в отрицательную область. К сентябрю 1996 года фонд представлял собой плачевное зрелище. Всего за 18 месяцев его капитал сократился на 2/3 и оценивался в $10 млрд. Судя по всему, большая часть из этих средств принадлежала самому Робертсону. К этому времени средняя доходность Tiger составляла 32% в год с начала его существования. Но вкладчики, пришедшие в последние годы, терпели сплошные убытки.
Дальше — больше. Точнее, меньше. К 1999 году средняя доходность фонда опустилась до 25% годовых, а его активы составляли менее $6 млрд. Выносить постоянные падения фонда перестал даже сам Робертсон, которому было уже 67 лет. Все это действительно грозило привести к тому, что он мог остаться без денег. Фонд был распущен, и вкладчикам вернули все, что осталось от их вложений. Робертсон перестал быть волшебником Wall Street, теперь он стал ее легендой. Как говорил сам Робертсон, больше всего его расстраивало то обстоятельство, что фонд чуть-чуть не дотянул до того времени, когда все его прогнозы начали сбываться.
Пузырь высокотехнологичных компаний лопнул, а доллар действительно заметно вырос по отношению к другим мировым валютам. Но здесь, скорее, тот самый случай, когда сломанные часы показывают правильное время два раза в сутки. Говорят, Робертсон все еще управляет своими деньгами,— правда, о результатах пока ничего не известно.
АЛЕКСЕЙ БАЙБАКОВ