Видео за неделю

Созданный иммигрантами Голливуд периодически взбадривается свежей кровью, вылавливая во всех уголках света режиссеров, отличающихся необычным зрением и способных при том на кассовый прорыв. Один из последних новобранцев — индус Шекхар Капур, прославившийся фильмом "Королева бандитов" (Bandit Queen, 1994), основанным на реальных событиях эпопеи девушки из касты неприкасаемых, возглавившей в 1970-х разбойничьи формирования, сравнимые с небольшой армией. Его "Четыре пера" (The Four Feathers, 2002, ***) — проект не просто амбициозный, но, что называется, с историей. На этот сюжет были поставлены уже минимум четыре фильма, самый знаменитый из них — классиком английского кино Золтаном Кордой в 1939 году. В 1898 году молодые английские офицеры с энтузиазмом встречают весть о том, что им предстоит покорять Судан, уже было завоеванный англичанами, но отбитый повстанцами во главе с объявившим себя пророком Махди. Лишь один из них, мечтательный юноша, пошедший военной стезей вопреки собственному желанию, отказывается идти на непонятную войну. Три лучших друга и невеста присылают ему белые перья: знак презрения, метку труса. Проникшись сознанием имперского долга, он отправляется в Судан в одиночку, вершит неимоверные подвиги и спасает едва ли не всю английскую армию.
       По сравнению с классическими версиями фильм Капура радикально обновлен. Во-первых, с некой варварской, но хорошо просчитанной энергией он живописует викторианский быт, разительно отличающийся от принятой киномифологии. Если в фильме Корды господа офицеры непрерывно вальсировали, щелкали каблуками и падали на колени перед дамами сердца, в фильме Капура они уже в первых кадрах с гиком и хрипом валяются в грязи, играя в регби: основной тактический ход, который они используют, чтобы обойти соперников, — прямой в челюсть. Последующая сцена в раздевалке недвусмысленно дает понять, что перед нами фильм о суровой мужской дружбе с явственным гомосексуальным привкусом — так сказать, звериное лицо викторианства. Капур внес в оригинальную историю еще одно принципиальное изменение: попросту говоря, кастрировал ее, удалил великолепный имперский идиотизм, в котором заключалась вся прелесть фильма Корды. Даже в сталинском кино не было такого абсолютного пафоса абсурдного и изуверского подвига. В версии 1939 года герой, дабы проникнуть в тыл махдистов и искупить вину перед однополчанами, переносил мучительную операцию: ему уродовали лицо выжженным клеймом, дабы залегендировать как представителя некоего мятежного племени. Дело в том, что мятежникам еще и языки отрезали, а поскольку парень не говорил на местных наречиях, он выдавал себя за безъязыкого, а тут уж без клейма никак. Капур обходится без таких радикальных решений: получается вестерн на колониальном материале, хороший, но вестерн. Так что, вроде бы осовременивая давнюю историю почти в антиколониальном духе, Капур приспосабливает замшелый колониальный пафос к современным запросам.
       Мистический триллер датчанина Андерса Реннова Кларлунда "Эпидемия одержимости" (Possessed, 2000, ***), спродюсированный, между прочим, "Центропой", фирмой самого Ларса фон Триера, также дает основания поговорить о странностях межнациональных отношений. Конспект сюжета: дьявол, именуемый Зверем, бегает из одного тела в другое, причем в момент его перевоплощения в Копенгагене гаснет свет. Снято угрюмо, в грязноватой гамме, местами, особенно ближе к финалу, страшновато. Достойный скандинавский глюк. Но самое смешное, что дьявол перебрался в Данию из Румынии. Герой недоумевает: чего это он к нам ломанул? Загадочный охотник на дьявола, сыгранный Удо Киром, лаконично объясняет: "Прячется".
       Конечно, где еще спрятаться черту, как не в Румынии. Все же, что касается Румынии, могло бы послужить поводом для разрыва дипотношений между ней и Данией. Полицейский собирается направить в Бухарест запрос по линии Интерпола. Его коллега недоумевает: а разве там есть Интерпол? Врач летит в Бухарест брать пункцию спинного мозга у мальчика, ставшего жертвой дьявола. Другие врачи недоумевают: а что, в Румынии есть больницы? Ладно, ладно, все мы знаем, что в Румынии нет ничего, кроме вампиров. В чем герой "Эпидемии одержимости" и убеждается лично.