|
Полиция по лицам |
 |
| Фото: ВАЛЕРИЙ ЛЕВИТИН |
| Даже кинозвездам вроде Жерара Депардье и Ларисы Гузеевой не удается миновать фейс-контролера |
Александр Сорокин, совладелец клуба "Кабаре" и арт-галереи "Дача": фейс-контроль оказался для нас одной из самых больных проблем
— В отличие от большинства владельцев клубов, вы лично вмешиваетесь в фейс-контроль. Иногда вы даже сами стоите на входе. Почему?
— Не вижу в этом ничего зазорного. Первые две недели я вообще все время стоял на улице и обучал персонал, показывал, кто наши ребята, кто не наши. В основном пускали тех, кого знаю я или мои партнеры. Думаю, что таких в клубе около 70%.
Фейс-контроль оказался для нас одной из самых больных проблем, а мы к ней даже не готовились. Мы опасались, что будет не так много народу, а в результате вокруг клуба возник ажиотаж. С одной стороны, это приятная неожиданность, с другой — он, к сожалению, часто создается совершенно не теми людьми, для которых открывался клуб.
К тому же в Москве не более десяти профессиональных фейсменов и ориентированы они на стереотипы других клубов, поэтому их опыт, учитывая специфику публики, для которой мы открыли "Кабаре", не всегда годился для нас. Мы сейчас не очень довольны той ситуацией по клиентуре, которая существует. Мы бы хотели сделать клуб еще более дорогим. Я имею в виду не цены — они у нас и так одни из самых высоких в городе — надо подогнать уровень публики до уровня этих цен.
— А чего вы изначально хотели?
— Мы хотели позиционироваться как буржуазный и элитный клуб. В том смысле, что он работает для социальной группы с доходами выше среднего и совсем верхней. К сожалению, в клуб просачиваются элементы, которых мы бы не хотели видеть.
Нам хотелось сделать клуб, в котором 60-70% людей знают друг друга. Для этого и нужен фейс-контроль, который в принципе может быть и неэлитным. Задача фейс-контроля в том, чтобы отсечь тех, кого в этом клубе знают, от тех, кого не знают. И очень многие люди приходят к нам специально — зная, что им гарантирован определенный круг общения. А ведь у каждой возрастной или социальной группы свое представление о том, что называется тусовкой. Тем более что мы позиционируемся как клуб для взрослых. У меня голубая мечта: не пускать в "Кабаре" молодых людей младше 28 лет. Хотя, безусловно, какие-то исключения должны быть. В первую очередь — для девушек.
— А вы всех девушек пускаете?
— Мы стараемся не пускать девушек, которые профессионально занимаются посещением разных заведений с целью извлечения нетрудовых доходов. Это не всегда получается, потому что грань между профессиональными или полупрофессиональными девушками стирается. К тому же еще есть дамы полусвета.
— Можно ли гарантированно попасть в "Кабаре"?
— Мы пускаем всех, кто зарезервировал столики. Но это тоже не так просто сделать. Заказать у нас стол со стороны практически невозможно. Просто столов мало и в клубные дни они заказаны теми людьми, которые ходят в "Кабаре" каждую неделю. Не хочу называть имен: они достаточно известны и на слуху. К тому же мы не можем отказать постоянным клиентам и автоматически абонируем для них стол. Иногда бывает, что они отказываются буквально за полчаса до начала мероприятия, и тогда мы этот стол быстро продаем тем, кто записан в листе ожидания. А в нем бывает не меньше двадцати имен, также достаточно известных. Часто бывают ситуации, когда даже для хозяев клуба не находится стола, потому что мы не можем отказать нашим постоянным гостям.
Это первая сложность. Вторая заключается в том, что заказ стола автоматически включает в себя бутылочный сервис, то есть клиент априори должен купить определенное количество бутылок недешевого алкоголя: виски, шампанского, водки — любого напитка, но это будут бутылки.
— Получается, вы к своим клиентам предъявляете всего одно требование: деньги...
— Нет, дело не только в этом. Не секрет, что у разных людей могут быть деньги, но при этом они могут вызывать очень неприятные ассоциации у других отдыхающих. Вообще, это очень деликатный момент и у меня нет четкого ответа на этот вопрос. Но, разумеется, если придет человек и скажет: мол, я очень бедный, пустите меня в клуб, то вряд ли он попадет. А в остальном мы же не налоговая полиция и в карман к каждому не залезаем.
— Чем отличается стандартный фейс-контроль от вашего?
— В случае с клубами, организованными более демократично, все очень просто. На входе должен быть опытный парень. Видит перед собой приличного человека — пускает, неприличного — не пускает. Очень пьяного не пускает. Чуть-чуть выпившего пускает. Красивую девушку пускает всегда. Некрасивую девушку пускает только в компании с красивой или с платежеспособным кавалером. Стереотипы просты. У нас все сложнее.
— Вам неприятно не пускать кого-то в клуб?
— Достаточно неприятно. Не хочется обижать людей. Иногда это бывает просто опасно. Вообще многие фейсмены начинают кайфовать от власти. Не зная человека, они за него решают, как ему проводить время.
— У меня в вашем клубе была забавная история. Я пришел с симпатичной девушкой, ненадолго отлучился. И она рассказывает, что к ней подошел какой-то человек, на плохом английском представился: я, мол, Миша; "Рамстор" знаешь? Знаю, отвечает девушка. Так "Рамстор" — это я, продолжает Миша. Должен фейс-контроль таких субъектов отсекать?
 |
| Фото: ПАВЕЛ СМЕРТИН, "Ъ" |
| Александр Сорокин: "Наш фейс-контроль скорее похож на фейс-контроль дорогого ресторана" |
— А вы простых клаберов пускаете?
— В Москве существует человек пятьсот, которые переходят из клуба в клуб. Это люди, которые всегда и везде проходят. Они и у нас всегда пройдут. Это не обязательно супербогатые люди, они просто умеют создать бэкграунд. Но наш клуб не имеет никакого отношения к культуре хаус-музыки. Атрибутика хаус-культуры с модной продвинутой молодежью, которая является козырем для многих других клубов, нас не так волнует. Мы оцениваем людей со светской точки зрения, а не с точки зрения моды. Наш фейс-контроль скорее похож на фейс-контроль дорогого ресторана, ведь, как правило, к нам и идут после дорогого ресторана.
— Вы всегда говорите, что пытаетесь подражать клубам Лазурного берега. Относится ли это к фейс-контролю?
— Когда мы только открыли клуб, у нас на дверях три недели стоял фейсмен из клуба Les Caves du Roy в Сен-Тропе. Думаю, что это одна из самых известных дискотек. Туда со всего мира приезжают отдыхать известные люди, богатые бездельники, богатые бизнесмены. Кстати, мы тоже видим у себя в клубе похожую аудиторию. И было очень интересно смотреть, как он пытался перенести свой опыт на нашу почву.
У него не все получилось. Дело в том, что критерии французского фейс-контроля достаточно просты. Так, у них на первом месте стоит одежда. У нас это не работает вообще. Потому что у нас человек, который не очень много зарабатывает, может быть почти безупречно одет. Это качество присуще русским и итальянцам — и у нас, и в Италии очень много людей, обманчиво хорошо одетых. Во Франции этого практически не бывает, потому что французы начинают тратить серьезные деньги на одежду только уже после покупки автомобиля, квартиры, домов, яхты. И никто в жизни не пойдет одеваться в Hermes, если у него с собой всего $2000.
К тому же фейсмен совершенно запутался в московском социуме. Он никак не мог понять, почему те люди, которые прошли бы в клуб во Франции, в Москве проходить не должны и наоборот. Ведь олигарх, которого обязательно надо пропустить, иногда может быть одет демократично.
— Вам часто звонят с жалобами на фейсмена?
— Постоянно. Днями и ночами. Поэтому очень много вопросов я и мои партнеры решаем лично, чего многим владельцам других клубов даже в голову не приходит. Я этого не чураюсь. Определенный круг людей вообще не хочет разговаривать ни с кем, кроме владельца. Их можно понять. Они имеют на это право.
Саша М., фейсмен Zeppelin, работал в Jazz-cafe, Jet Set, "Виниле": глаза важнее дресс-кода
— Как вы стали фейсменом?
— Все началось с Jazz-cafe. Сначала я стоял на входе вместе с Синишей Лазаревичем, потом он стал промоутером, меня бросил, и я один остался на фейс-контроле. В основном так фейсменами и становятся.
— Как вы решаете, кого пускать, а кого нет?
— У всех свой метод работы. Я, например, смотрю в глаза человеку. Глаза показывают, с каким настроением или под каким кайфом человек идет в клуб. В принципе у меня нет стереотипов; к каждому я отношусь объективно. Поэтому любой, кто стоит в толпе, может в результате попасть. Но если я вижу в глазах агрессию — то шансов пройти нет.
— Неужели глаза важнее, чем то, как человек одет?
— Для меня — да. Дресс-код — понятие относительное. Человек может быть одет не очень дорого, но в клубе он тратит много денег, он в тусовке, заряжает народ, создает хорошую атмосферу — и его пропускают.
— То есть хороший внешний вид или даже известность ничем особенно помочь не могут?
— Могут, но совершенно не обязательно. Если приходит знаменитый человек с каким-то нежелательными людьми, то мы его запускаем, а его спутников нет.
— То есть если один раз человек прошел, то это не значит, что всегда будут пропускать?
— Нет, конечно. Все зависит от того, чем он занимается в клубе. Поэтому я стараюсь смотреть на посетителей не только при входе, но и внутри клуба. Разумеется, за всеми не уследишь — за ночь проходит 1500 человек,— но я стараюсь. К тому же всегда видно, кто в каком состоянии уходит с утра. И от этого тоже складывается впечатление о человеке.
— А вам предлагают деньги за вход?
— Да. Но брать их нельзя. Если где-то фейсмен берет взятки — у всего клуба тут же падает рейтинг. Мне максимально предлагали $5000 за вход.
— А когда не пускаете таких людей, страшно?
— Нет, не особенно. К тому же пока все обходилось.
— Сколько, по-вашему, должен получать фейсмен?
— Это зависит от клуба, количества рабочих дней и часов. Думаю, что в среднем за вечер надо платить около $100-150. Это справедливая цена.
— Есть какие-то тонкости, которые имело бы смысл перенять у западных фейсменов?
— Да. Например, мне очень нравится схема, когда в клубе работают три фейсмена. Один стоит на входе со списками, а двое незаметно ходят в толпе желающих войти и слушают, кто о чем говорит, кто что хочет делать в клубе. Потом они знаками показывает фейсмену у дверей, кого пускать, а кого нет.
— Руководство клуба вмешивается в проход?
— Конечно. И это очень сильно раздражает. Иногда иду на поводу, иногда получается сопротивляться. Если я про людей ничего плохого не знаю, то пропускаю; если известно, что с ними были связаны какие-то инциденты у нас или в других клубах, я встаю в позу. Если сопротивляться владельцу клуба не имеет смысла, то бороться с управляющими, менеджерами, директорами, диджеями, танцорами мне удается.
— Критерии меняются в зависимости от клуба?
— Конечно. Все зависит от учредителя, от арт-директора — они создают атмосферу в клубе и тащат в него своих знакомых. То есть мне сначала объясняют задачу.
— Какие ощущения вы испытываете от своей власти?
— Нет никакого ощущения власти. Наоборот, обидно за людей, которых приходится не пускать, за звезд бывает даже стыдно. Ведь если я человека не пускаю — есть причина. Может быть, человек ведет себя неадекватно.
— А вы уверены, что всегда правильно решаете?
— Бывает, пускаешь, а потом жалеешь, что пытался не пустить. Бывает наоборот — пускаешь, а потом опять же жалеешь, что пустил. Человек выглядит интеллигентно, а потом оказывается бандитом. Поэтому опыт показывает, что лучше лишний раз перестраховаться и не пускать.
Павел П., фейсмен "Шоколада", работал в "Библосе", "Пирамиде", Jet Set: иногда приходится с охраной домой ездить
— В чем заключается суть работы фейсмена?
— Это как фильтр на входе. Я должен выяснить, кто из толпы желающих попасть в клуб вносит негатив в тусу, и таких людей отфильтровать. В тусе должны быть только позитив и отдых. Надо, чтобы расслабленные люди легко расставались с деньгами.
Разумеется, такую атмосферу создает также музыка, диджей, погода, месячные, жены и еще сто таких же неподконтрольных факторов. Но все равно любая тусовка начинается со входа. И я первый человек, который встречает гостя и говорит либо "добрый вечер, заходите", либо "добрый вечер, извините".
А если запускать всех подряд или брать взятки — то это уже будет не фейс-контроль и тусы не будет. Достаточно запустить десять уродов, чтобы вся туса накрылась. Нужно уметь жестко отказывать людям, уметь не ломаться, когда тебя просят или давят на мозг, на психику. Иногда это очень тяжело выдерживать, особенно во время пика тусовки часа в два ночи.
Представьте: у входа стоит толпа из сорока человек, слева бык на тебя орет: "Да пошел ты на х..", сзади две телки ноют: "Пусть этот парень с нами пройдет", справа канючит какой-то мужик: "Да мне надо... У меня жена там". И вот в этот момент, если ведешь себя жестко, ты чувствуешь, что такое настоящий фейс-контроль. Ты стоишь, и одновременно двадцать человек пытаются разрушить твой мозг. И ты должен выстоять и, как я уже сказал, всю супертусу запустить, а кого-то грамотно слить.
 |
| Фото: ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ, "Ъ" |
| Павел П.: "Чем больше ты не пускаешь, тем больше люди к этому месту тянутся" |
— Во-первых, точно не пускаем грязных и неопрятных; во-вторых — просто незнакомых. Всех, кого я не знаю или раньше не видел, я останавливаю: "Здравствуйте, добрый вечер, а у нас сегодня по спискам..." Если вежливо пообщаться, то можно из разговора выяснить, чего человек хочет делать в клубе. Если он ведет себя во время разговора агрессивно, значит, точно надо сливать. Надо не пускать воров, шлюх, барыг. Еще надо стараться воздерживаться от лиц кавказской национальности, потому что, по статистике, семь из десяти геморроев в клубе (драк, неоплаченных счетов и проч.) связаны с кавказцами. Разумеется, кого-то из кавказцев мы пускаем; естественно, среди них есть очень хорошие клиенты, солидные, тратящие большие деньги, культурнейшие люди. Такие на выходе еще и "спасибо" говорят, денег дают.
— На входе нельзя брать деньги, а на выходе можно?
— Да. Мне и при входе никто не запрещал брать, просто я и сам это понимаю, а хозяин клуба мне верит. Все должно быть основано на доверии. На выходе люди выражают свою благодарность за хороший вечер.
— Сколько дают на выходе и предлагают на входе?
— На выходе дают минимум $100, а максимально мне давали $800. Просто чувак говорит: "Паша, какой сегодня вечер был хороший!" — и протягивает деньги. Стандартная взятка, чтобы войти, $100 c человека, поэтому за ночь можно сделать месячную зарплату. Один раз парень предлагал $1000 за 7 человек.
— А какие критерии для девушек?
— С девушками совсем другой разговор. Вкусы у всех разные, поэтому, если даже девушка мне лично не нравится, я могу ее пустить, ведь кому-то она может понравиться. По этому поводу я часто спорил с совладельцем "Шоколада" Александром Оганезовым. То есть надо подходить с позиции универсального вкуса. Но совсем неграмотных или шлюх надо сливать. Например, помню, к одному олигарху приставали девушки модельного бизнесмена Пети Листермана. Тут к нему подходит жена, а они ее отталкивают. Естественно, я таких не пускаю.
— Как вам поручили разбираться: хороший человек или плохой?
— Я бы не ставил так вопрос. Важно, подходит человек для клуба или нет, а хороший он или плохой — это не мое дело. Но этому нельзя научиться, это приходит с опытом. Надо с людьми общаться, просить визитки. В результате общения я иногда даже запускаю незнакомых людей, но тогда надо походить за человеком, посмотреть, что он пьет в баре и пьет ли он вообще. Я, когда захожу в зал, обязательно смотрю, что у людей стоит на столах. То же самое делаю, когда хожу по другим клубам,— смотрю, кто что делает, и потом решаю, пускать ли такого человека к нам.
Все эти навыки и знания московской тусовки складываются с опытом. Я раньше никого не знал и всех останавливал на входе этим "А вы в списке?". А сейчас я так много людей знаю и помню, что они собой представляют, поэтому все гораздо проще.
— А бывает жалко, что кого-то не пустил?
— Бывает. Но лучше человека не пустить, чем его пустить, а потом иметь реальный геморрой. Я это уже понял. Это доказано. К тому же чем больше ты не пускаешь, чем более закрыто место, тем больше люди к нему тянутся. Клуб должен быть другим миром, чтобы человек входил и понимал, что с ним происходит что-то нереальное. Чтобы на следующий день опять захотелось прийти. И важно, чтобы это была закрытая тема, не для всех.
— А различными пропусками часто пугают?
— За ночь мне в Jet Set показывали минимум по двадцать ксив; в "Шоколаде" стало полегче: это все-таки скорее не клуб, а ресторан. А вообще за время работы фейсменом я видел очень много разных ксив, и ни одна на меня не подействовала. Я обязан пропускать человека, если у него ордер или специальное предписание. Но такого в моей практике не было.
— То есть, например, человека из президентской администрации не пустите?
— Нет. Я его не пущу, на следующий день он позвонит хозяину и скажет: "Меня не пустили". Если хозяин клуба примет соответствующее решение, у человека дальше все будет в порядке. Но, с другой стороны, все хозяева тоже люди не простые, они связаны и с правительством, и с крышей. Поэтому понты не проходят: обычно хозяева нужных гостей заранее ждут.
— Так вы и президента можете не пустить?
— Теоретически могу не пустить. Практически же, если он решит приехать в клуб, совсем другие люди будут стоять на входе. Да и публика в клубе будет преимущественно из ФСО.
— Кого вам лично доводилось пропускать?
— Роналдо, Дерипаску, Мамута, Прохорова, Бориса Ельцина-младшего, Валентина Юмашева, Дмитрия Зеленина, Михаила Лесина, Филиппа Старка, Кафельникова, Сафина, Буре, Искандера Махмудова, Умара Джабраилова, всех не упомнишь.
Как-то я не пустил в Jet Set Киркорова. Он пришел в клуб с охраной, а в клубы охрану пускать не принято: считается, что ситуацию контролирует охрана клуба, а личная охрана только повышает вероятность конфликта. Я вежливо говорю: "Извините, пожалуйста, не могли бы вы оставить охрану?" На что Киркоров отвечает гораздо менее вежливо, что охрану он не оставит. Я его не пустил.
— Вы не хотите называть фамилию. Такая опасная профессия?
— Еще какая. Хожу по улицам — все время оглядываюсь. Во время работы очень много неприятных ситуаций. Люди иногда неожиданно кидаются с кулаками — нужна хорошая реакция. Иногда стоишь, разговариваешь со спокойным человеком, и он говорит: "Значит, ты меня не пустишь?" Я говорю: "Нет, извините". И вдруг человек пытается ударить. Так мне один раз по носу попали. Так что опасная работа. У меня даже есть номер телефона, по которому можно звякнуть, если совсем дело плохо. Иногда приходится с охраной домой ездить.
— Многие связывают фейс-контроль и дресс-код. Это правильно?
— Фейс-контроль — это не оценка одежды. Если идет какой-нибудь Игорь Верник в спорткостюме, то я его пущу, потому что он Верник. Не в одежде дело, а дело в людях и их благосостоянии. Важно, сколько человек будет тратить. А дресс-код просто иногда помогает: "О, извините, в спортобуви нельзя".
— Фейсмены часто хамят?
— Хамят? Ничего подобного. Я ни разу людям не хамил. Хотя бы потому, что многие из тех, кого я не пустил, будут звонить и жаловаться: "Да кто там у вас на входе?.." И каждый грамотный хозяин клуба к таким звонкам давно привык. Владелец "Шоколада" Александр Оганезов говорил: "Мне все равно, что на тебя жалуются. Я знаю, что людям неприятно, когда их не пускают".
— Какими качествами должен обладать фейсмен?
— Во-первых, хорошей памятью. Во-вторых, знанием людей и тусовки. В-третьих, должна быть интуиция. Она меня не раз выручала. Иногда внутренний голос говорит: этого человека пускать не надо — и он редко ошибается. Например, как-то приехал в клуб человек из Совета федерации. Он там какая-то шишка, пафосные номера с триколором, мигалки, охрана... И что-то мне говорит: "Не стоит, Паша, не надо его пускать". И я его реально не пустил. Он позвонил кому-то. Вышел гендиректор и его запустил. В итоге человек не заплатил по счету.
Поэтому я еще считаю, что фейс-контроль нужно доверять только одному человеку в клубе и не вмешиваться в это, а если вмешиваться, то только изредка. И только хозяину клуба.