B Русском музее открыта выставка Сергея Прокудина-Горского (1863-1944) "Чудеса фотографии". Последний раз работы "фотографа царя" экспонировались в России на одноименной выставке в марте 1918 года, в Николаевском зале Зимнего дворца. Его цветные фотографии были возвращены к жизни при помощи цифровых технологий Библиотекой Конгресса.
Вера в возможность все описать, все запечатлеть на рубеже веков носила в Европе характер почти параноидальный. Восходила она к гегелевскому представлению о конце истории и незыблемости существующего порядка вещей. Истории это, естественно, не понравилось, она внесла в утопию свои коррективы, и проект Прокудина-Горского остался незавершенным.
На его безупречно и бесстрастно скомпонованных работах не только люди, но и храмы, горы, мосты, заводские генераторы, кажется, стоят навытяжку. Можно представить себе, какой шухер наводил он — с его-то генеральскими полномочиями — на провинциальных чиновников, а те, в свою очередь, на греков с чайных плантаций Чаквы, крестьянских девочек с реки Шексны или надсмотрщика Черниговского водохранилища Пинхуса Карлинского.
Никакой не то что "жизни врасплох", но и жизни вообще: виды Ниловой пустыни или Соловецкого монастыря вопиюще безлюдны, самаркандский базар кажется вымытым с мылом, и не один раз, статисты обряжены в нарядные национальные костюмы и мучительно замерли, протягивая в объектив лукошки с ягодами или придерживая за поводья верблюда. Пафос инвентаризации, поэзия телефонной книги. Единственный раз кажется, что Прокудин-Горский дал слабину, увлекся мотивом, сфотографировав аиста на дворцовой стене в Бухаре. Ан нет, и тут главное — познавательный момент: ведь аист в Туркестане считается символом удачи.
Иногда мерещится, что возможны параллели между этими фотографиями и русской живописью рубежа веков. Но "Эмир бухарский" напоминает о работах Верещагина, а "Поселенцы в Муганской степи" — о передвижниках не потому, что Прокудин-Горский живописен, а потому, что эти художники, в свою очередь, отрешились от решения живописных задач ради той же самой документации реальности.
Однако дело Прокудина-Горского не пропало даром. По идее, николаевская Россия в цвете должна поразить воображение, но нет: кажется, эти фотографии знакомы с детства. "Фотограф царя" вполне мог бы стать ведущим фотокором National Geographic или "СССР на стройке", "Америки" или даже "Кореи", одним словом, любого журнала, предлагающего в познавательных или пропагандистских целях жизнеподобную, но вымуштрованную реальность, которая и реальностью-то быть перестает. Поэтому, в отличие от всяких там Родченко или Картье-Брессонов, Сергей Михайлович Прокудин-Горский — фотограф на все времена.
МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ