После введения санкций привлечение европейских денег в РФ оказалось затруднено, один из крупнейших игроков — Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) — и вовсе остановил финансирование новых проектов. Теперь, однако, активизировать присутствие в РФ обещают в Черноморском банке торговли и развития (ЧБТР), объединяющем 11 стран региона. Новый глава банка Дмитрий Панкин в интервью “Ъ” рассказал об особенностях работы финансового института и приоритетных для него проектах.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— ЧБТР малоизвестен в России, насколько крупным игроком он является в регионе присутствия?
— Главное преимущество этого банка — это состав акционеров и то, что все мирно живут в одной лодке: Россия с Украиной, Армения с Азербайджаном, Турция с Грецией. То есть страны, где исторически были противоречия, в этом банке успешно договариваются друг с другом. Банку уже 20 лет, оплаченный капитал составляет €800 млн, объявленный — до €3,5 млрд, кредитный портфель — €1,3 млрд, в совете директоров у нас министры экономики и финансов. Изначально банк создавался для работы только с частным сектором, с полным покрытием разных отраслей, чтобы нигде не было большой концентрации, все проводилось по жестким внутренним процедурам. Банк имеет рейтинг А, это единственный институт во всех этих странах, который имеет такой рейтинг.
Но доходило до того, что 50% портфеля составляли кредиты местным банкам. Сейчас я хочу предложить совету директоров корректировку стратегии, с тем чтобы акцент сместился на инфраструктурные проекты, проекты в госсекторе. К примеру, банк уже участвует в программе реконструкции 14 муниципальных аэропортов Греции. Также мы выдали кредит, оформленный покупкой транша облигаций, болгарской компании «Энергохолдинг» на модернизацию энергосистемы страны. Таких проектов сейчас достаточно много. Мы смотрим и на Турцию, и на Россию. В России банк участвовал в качестве кредитора наряду с ЕБРР и другими банками в Пулково, в Западном скоростном диаметре. Также для нас очень интересны проекты, связанные с охраной окружающей среды, водоснабжением, очисткой воды, зеленой энергетикой.
— Любой проект должен быть одобрен всеми странами-участницами?
— Проект должен быть одобрен советом директоров. В нем представители 11 стран, каждая имеет определенный вес, например Турция, Греция, Россия — по 16%, Украина — 13%. Для того чтобы проект был одобрен, надо чтобы больше 50% проголосовало за.
— Есть ли у вас прогноз по тому, насколько может вырасти финансирование проектов в России? Речь идет только о кредитовании или также о вхождении в капитал?
— Можно и так, для банков развития это не очень принципиально. Принципиальна экономика: если выход обеспечивается приличной компанией, то рейтинговые компании и аудиторы это посчитают не как вычет из капитала, а как кредитное вложение. По портфелю в России он пока небольшой — $150 млн. Вполне реально увеличить его в два раза, это задача на ближайшие два года. Соответствующие проекты есть.
— Для этого потребуется привлечение нового финансирования?
— Сейчас с портфелем €1,3 млрд и капиталом €800 млн идти к акционерам и говорить «дайте больше денег» стыдно. Ведь на имеющийся капитал можно достаточно легко привлечь в два-три раза больший объем средств и довести портфель до €2,5 млрд. У банка много открытых линий, в том числе от Европейского инвестиционного банка (EIB) и Nordic Bank, которые мы пока не используем. Второе — это выпуск краткосрочных коммерческих бумаг. Мы можем привлечь деньги до года с доходностью около 50 базисных пунктов, это реально. И только после этого, если нарастим портфель, можно переходить к выпуску долгосрочных бумаг. Несколько лет назад тоже встал вопрос о привлечении денег, и первое, чем занялся банк, выпустил облигации на $500 млн по ставке LIBOR плюс 475 базисных пунктов (после свопа — LIBOR плюс 385 пунктов). Но в активе не удалось нарастить кредитный портфель, и деньги теперь просто лежат на счетах, а банк получает убыток. Так что торопиться с выпуском длинных бумаг не надо.
— Смогут ли европейские инвесторы покупать такие бумаги, учитывая действие санкций? Окажет ли расширение вложений в ГЧП-проекты влияние на рейтинг банка?
— Для инвесторов нет никаких препятствий: банк чистый. Естественно, мы должны соблюдать все санкционные ограничения. По проектам ГЧП надо смотреть по каждой компании, можно ли с ней иметь дело или ей нельзя предоставлять кредит, но можно у нее что-то закупать. По рейтингам — это вопрос для нас достаточно серьезный. Мы только что провели обсуждения с рейтинговыми агентствами. Они очень внимательно смотрели на наши вложения в Турцию, это их интересовало даже больше, чем в Россию. Из нашего портфеля €1,3 млрд 23% приходится на Турцию. С одной стороны, у агентств есть опасения, что мы возьмем какие-то рискованные проекты в Турции и России, а с другой — в системе их оценок самый большой минус мы заработали именно за счет отсутствия большого роста проектного портфеля. За последние три года он фактически не вырос.
— Насколько активно ЧБТР работал с ЕБРР? Сможете ли заменить его в России?
— Мы очень активно работаем с ЕБРР, у нас больше половины проектов идут совместно с этим банком и на Украине, и в Турции, и в Болгарии. Стандарты общие, подходы общие, работаем эффективно. С EIB тоже плотно взаимодействуем, но в основном они нам открывают кредитные линии, у них очень низкая ставка — 0,5%.
В России ЕБРР в принципе свою функцию уже выполнил еще до санкций. В начале 2000-х годов было важно научить, как работать с проектами, как выстраивать анализ проектов, анализ рисков, процедуры принятия решений, процедуры организации работы, мониторинга проекта, оценки. Сейчас ЕБРР дать какие-то особые знания для российского рынка вряд ли сможет. Но, конечно, было бы хорошо, если бы они работали, все-таки дополнительные деньги в экономику, конкурентная среда для российских госбанков. Но эта ниша заполнена другими банками, например Сбербанком, ВТБ, Газпромбанком. Поэтому особых проблем в финансировании хороших проектов нет. Следовательно, и острой необходимости привлекать именно западные деньги тоже нет. Но мы с большим удовольствием будем работать по тем проектам, где ЕБРР не может работать по политическим причинам. Это крупные инфраструктурные, дорожные проекты, реконструкция портов. Согласно концепции, в России банк должен сконцентрироваться на южных регионах.
— С кем-то уже ведете переговоры?
— Да, нас также интересуют энергетика, водоканалы, пищевая промышленность, особенно на юге России, также ведем переговоры с лизинговыми компаниями. До этого много было кредитов на банковский сектор, сейчас хотим больше работать с лизинговыми компаниями. С банками не очень хочется попадать в ситуацию, когда вроде бы у него показатели прекрасные, а через месяц вдруг окажется, что лицензия отозвана.
— Как оцениваете перспективы работы в других странах присутствия банка?
— Главная задача — найти баланс рисков. К примеру, Греция только вышла из долгового кризиса, получила положительные оценки, инвесторы зашевелились. Но партия «Сириза» столкнулась с риском проиграть на ближайших выборах, и премьер-министр недавно заявил о снижении налогов на недвижимость и пересмотре прежних планов по сокращению госрасходов. Это, конечно, вызвало негативную реакцию инвесторов. В Болгарии постоянные коррупционные скандалы, в Румынии то же самое. На Украине портфель небольшой — около $60–70 млн, но окупаемый и перспективный, речь о проектах по вводу солнечных электростанций, которые получают гарантированный сбыт по выгодному тарифу.