Восхищение из сераля
«Другая красота» в Музее Востока
Музей Востока отмечает свое 100-летие большой выставкой «Восток. Другая красота», посвященной теме женской красоты в культурах стран Азии, Китая, Кореи, Японии, Кавказа. Ее раскрывает весьма пестрая подборка экспонатов разных эпох из коллекции музея. Рассказывает Игорь Гребельников.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Коротаев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Коротаев / купить фото
Уже самим фактом появления Музея Востока (он открылся в Москве 30 октября 1918 года и тогда назывался Ars Asiatica) можно гордиться: по своей тематике он один из первых в мире, уступая первенство разве что парижскому Музею Гиме. Другое дело, что тот же Париж в последние десятилетия прирос еще двумя грандиозными музеями такого рода — Институтом арабского мира и Музеем на набережной Бранли, отвечающим за искусства стран Африки, Азии, Океании и Америки, помимо богатейших коллекций это еще и выдающиеся здания авторства Жана Нувеля. Московскому Музею Востока всегда было тесно в тех помещениях, где он располагался в разные годы, тесно и сейчас в здании исторической усадьбы на Никитском бульваре.
Идея его создания лежала в русле национальной политики нового Советского государства, по сути, колониализации народов Средней Азии и Кавказа, которые представлялись малыми, им под стать — и музейные площади. Тогда как новые парижские музеи — порождения постколониальной политики, декларирующей паритет культур, отсюда и их масштаб, и богатство коллекций. Впрочем, что касается собрания Музея Востока, то изначально им занимались исключительные профессионалы еще дореволюционной закалки. Идея Ars Asiatica принадлежала Павлу Муратову, прервавшему ради этого свои итальянские штудии, его поддержал Игорь Грабарь, возглавлявший тогда отдел музеев и охраны памятников Наркомпроса, донаторами музея выступил целый ряд коллекционеров, включая Петра Щукина, брата собирателя импрессионистов. Этой странице истории музея, как и ее основным деятелям, посвящена небольшая отдельная экспозиция. Там и страница из Корана XII века, и персидские миниатюры, и старые японские свитки, и фрагменты декоративных панно со зданий городища Старый Термез в Узбекистане, относящиеся к концу XI века, и много чего еще. Дальнейшие поступления были достаточно хаотичными: можно себе представить, сколько в запасниках музея хранится искусства «малых народов» советского периода и соответствующих подношений от «братских народов» Монголии, Лаоса, Вьетнама или Китая. Учитывая масштабы здания, Музей Востока можно сравнить со шкатулкой драгоценностей, и «женская» тема юбилейной выставки «Восток. Другая красота» — удачный ход, объединяющий пеструю коллекцию музея. Экспозиция эта зрелищная и познавательная, хотя из-за тесноты и специфики вещей она несколько напоминает восточный базар.
Вообще, по нынешним временам тема «красоты женщин Востока» довольно скользкая: тут можно легко нарваться на штыки феминистской и постколониальной теорий. Это в XIX веке изображения одалисок и сцен сералей смотрелись волнующе, а советским зрителям фильма «Белое солнце пустыни» фраза героя «Гюльчатай, открой личико» казалось смешной. Сейчас, обращаясь к теме экзотического Востока и уж тем более женской красоты, приходится взвешенно выбирать ракурс. Кстати, на выставке есть реконструкция комнаты гарема, устланной аутентичными коврами, с соответствующей мебелью и женским манекеном в нарядном одеянии. А вот в Японии позднего периода эпохи Эдо уже даже издавались «журналы мод» с советами, чем лучше выбелять лицо, чернить зубы или какой формы рисовать себе брови. Довольно много познавательной информации о различных аспектах жизни восточных дам есть в статьях каталога к выставке. Сама же экспозиция, поделенная на разделы по странам и регионам, кажется, обрушивает на зрителя все лучшее из коллекции музея, что так или иначе описывает женский мир. Предметы одежды (между прочим, чтобы с ними ознакомиться, в запасники музея однажды тайно наведывался дизайнер Джон Гальяно) и быта, разнообразные украшения, просто произведения искусства с изображениями женщин (скажем, вазы или свитки), по которым видно, как они одевались, какие носили прически, чем развлекались. В одних разделах, вроде Японии или Китая с их тысячелетней историей, экспозиция плотнее, в других, например Грузии или Бурятии,— жиже. Но как бы то ни было, это редкий случай увидеть сразу столько удивительного сразу. Вот, скажем, изящные китайские туфельки для ножек, чью особую миниатюрную форму сравнивали с лотосом, но создавали искусственно постоянными бинтованиями с детства. Или разнообразные ювелирного качества заколки, шпильки и прочие украшения для головы, которые выступали еще и в качестве оберегов: считалось, что волосы обладают магической силой, с этим были связаны и диковинные прически. Казалось бы, все это мелочи, но что бы мы знали о той, «другой» женской красоте, если бы сто лет назад об этом не озаботились ученые мужчины, создавшие музей.