Особый взгляд постоянного автора «Огонька» на природу успеха
Фото: Иван Коваленко, Коммерсантъ / купить фото
Вы слушаете политиков со стороны людей, допустим, у телевизора.
Он говорит то, что вы понимаете.
То, что ваш сосед понимает.
То, что с пивом понимают.
То, что выпивши понимают.
Он говорит для них.
Ему важно иметь у них успех.
Артисты это понимают.
И содержание, и интонация:
— Я обязан иметь успех.
И проекты законов, и решения он озвучивает только те, что имеют успех у публики.
Артистом это проверено на репетиции — политиком тоже.
Но, в отличие от артиста, с политиком вне публики разговаривать невозможно.
Он не говорит.
Без заученного репертуара он не говорит.
Он не может расслабиться.
Для этого он выезжает за границу.
И не может расслабиться там.
Что такое расслабиться: выпить и сказать что-нибудь без лжи.
Как разговор Сталина с Пастернаком.
Сталин позвонил Борису Леонидовичу, чтобы что-то спросить.
Как только спросили его — он повесил трубку.
Без «до свидания», без «спокойной ночи».
А нам кажется! Нам кажется…
Вот бы поговорить.
Но они вешают трубку внутри себя, глядя вам в глаза.
Ответа нет и не будет.
Нет его у него — ответа.
Вопрос есть!
А ответ раскрывает отсутствие.
И ответа, и самого политика.
Не говорите с ним.
Ничего нового.
Ничего интересного.
Даже ничего полезного.
Ни в беседе, ни в угощении, кроме водки, чтоб развязался ваш язык и чтоб вы ответили на его вопрос.
Кто вы такой?
Артист, в отличие от политика, редко ошибается.
Давая интервью, он отвечает хорошенькой стройной журналистке, а ответы по телевидению транслируются всему населению, далекому внешне и недалекому внутренне.
Он заигрывает с ней, видишь, какие глазки масленые, губы мокрые.
Мы думаем, с жиру бесится, тьфу.
А это он с ней говорит, обращаясь к нам.
Поэтому мы для него объект сексуальный.