«Инновации — это часть нашей культуры»

Генеральный директор российского подразделения одной из крупнейших немецких фармкомпаний «Берингер Ингельхайм» Павол Доброцки раскрыл секреты создания новейших лекарственных препаратов. О новых перспективных технологиях лечения и об их доступности в России узнал «Огонек»

— Некоторые аналитики прогнозируют, что эра блокбастеров — препаратов, годовые продажи которых превышают миллиард долларов — в фармацевтике заканчивается. Что будущее — за персонализированными препаратами, которые будут выпускаться для конкретного человека. Насколько вы согласны с этим утверждением?

— Мы действительно видим, что наука активно развивает персонализированные подходы в медицине и фармацевтике и сегодня появляется все больше препаратов для узкого круга пациентов. С другой стороны, существует очень много препаратов, продажи которых до сих пор превышают миллиард долларов. Этот рынок продолжает расти за счет того, что доступ к новым лекарствам получает все большее количество людей. Так что эра блокбастеров далека от завершения. Если говорить о компании «Берингер Ингельхайм», то у нас еще никогда не было больше препаратов с продажами свыше миллиарда долларов, чем сейчас. К ним, например, относится препарат для базисной терапии хронической обструктивной болезни легких и бронхиальной астмы и сахароснижающий препарат для терапии диабета 2-го типа. К планке в миллиард долларов сейчас приближается и новый препарат для лечения идиопатического легочного фиброза.

— Кому в этой ситуации проще выжить — фармгигантам или небольшим компаниям?

— Сегодня на рынке есть место для всех, и это очень хорошо. В больших компаниях можно лучше управлять рисками, связанными с инновационными препаратами. Многие не понимают, сколь рискованно иметь дело с инновациями. Огромного количества компаний, которые работали на этом поле 15–20 лет назад, сегодня не существует. Поэтому здорово, если будут работать большие компании, которые имеют достаточно средств для развития инновационных препаратов, и маленькие, которые привносят новые идеи и подходы в медицине.

— Не так давно «Берингер Ингельхайм» продала безрецептурную часть бизнеса, сконцентрировавшись на рецептурных препаратах и инновациях. Насколько оправдана такая тактика на современном рынке, учитывая, что поиск новых молекул в фармакологии, как вы сказали,— область высоких рисков?

— Инновации — это не просто слова для «Берингер Ингельхайм», это образ нашей жизни и часть нашей культуры. С самого начала своей деятельности мы разрабатывали лекарства, которые были или первыми, или единственными в своем классе. У нас мощная научно-исследовательская база, позволяющая не только разрабатывать новые молекулы для собственных нужд, но и делать это для других фармкомпаний. В прошлом году мы передали 13 новых молекул для проведения первой фазы клинических исследований. Среди них — разработки кардиометаболических препаратов, препаратов для лечения онкологических, респираторных и иммунных заболеваний, заболеваний центральной нервной системы. Сейчас в нашем портфеле разработок — 80 новых исследовательских проектов. Это обеспечивает хорошие перспективы для устойчивого развития бизнеса в целом и особенно для инноваций, которые приносят пользу пациентам. Мы с уверенностью смотрим в будущее.

В настоящий момент компания сконцентрировала свою деятельность в трех направлениях: рецептурные препараты, ветеринарные препараты и биофармацевтическое производство. В январе 2017 года мы закрыли сделку с компанией «Санофи» по обмену бизнес-активами. В обмен на их ветеринарное подразделение «Мериал» мы передали «Санофи» свое подразделение безрецептурных препаратов. Теперь у них есть критическая масса в безрецептурном бизнесе, а у нас — в ветеринарном. Мы стали вторым в мире глобальным игроком в области ветеринарных препаратов и можем вкладывать средства в исследования новых лекарств, то есть заниматься инновациями и в ветеринарии.

— Насколько это направление востребовано сегодня для домашних животных?

— Фармакология для домашних животных развивается очень активно, так как домашние любимцы — это практически члены семьи, они делают нашу жизнь более полной, и люди уделяют их здоровью и благополучию много внимания. При этом, к сожалению, болеют животные почти так же, как и люди. Например, собаки — теплокровные существа, и у них, как и у нас, бывают проблемы с сердечно-сосудистой системой. Наш препарат для лечения сердечной недостаточности у собак — один из лидеров на рынке кардиологических лекарственных средств по объему продаж и в России, и в мире. Это один из самых исследованных препаратов как в ветеринарной кардиологии, так и в области препаратов для мелких домашних животных в целом.

— Многим препаратам «Берингер Ингельхайм» Управление по контролю качества пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) присваивает статус принципиально новых. Что это означает для компании и для пациента?

— Наша компания фокусируется на инновациях, это значит, что мы ищем абсолютно новые подходы к лечению заболеваний. Мы создаем препараты в областях, где раньше не было удовлетворительных вариантов лечения. FDA, и Европейское агентство лекарственных средств (EMEA) присваивает таким продуктам статус прорывного препарата. Это значит, что пациенты могут получить лекарство на основе современных научных достижений до того, как оно пройдет полный цикл клинических исследований. Иногда при этом можно выиграть целый год. Такой принцип доступа к прорывным лекарствам работает, например, в США, но в России подобного механизма нет. С момента возникновения в 2012 году статуса прорывного препарата его уже получили четыре разработки «Берингер Ингельхайм».

При этом наличие данного статуса не означает, что лекарства не исследуют дальше. Наоборот, препарат изучают в течение всего времени его обращения на рынке. Этот процесс не заканчивается никогда.

— Раз мы заговорили о безопасности, можно сказать, что современные препараты в целом становятся все более безопасными?

— Я абсолютно уверен, что препараты, которые появляются на рынке сегодня, исследованы намного более глубоко, чем те, что появились 20–30 и тем более 50 лет назад. Более того, если бы мы сегодня попытались зарегистрировать некоторые препараты, которые сейчас есть в аптечке у каждого, то это было бы невозможно! Потому что количество побочных эффектов таких препаратов по современным стандартам просто недопустимо. Так что современные препараты не идут ни в какое сравнение с теми, что начали производить в прошлом веке, это небо и земля.

— В современной фарме есть несколько направлений, которые считаются заведомо безнадежными. Например, лекарства от психических заболеваний: ничего принципиально нового здесь не появлялось уже полвека. Почему «Берингер Ингельхайм» вкладывается в разработку подобных препаратов?

— Компания выбрала несколько областей, где действительно существует острая потребность в новых препаратах. Лекарства для лечения заболеваний центральной нервной системы — одна из них. Мы сознательно фокусируемся на этом направлении, понимая, что, возможно, мы не получим быстрых решений. Но даже неудачи расширяют наше понимание работы мозга и способствуют дальнейшему прогрессу в данном направлении.

Сегодня «Берингер Ингельхайм» изучает такие психические расстройства, как шизофрения, болезнь Альцгеймера, депрессия, когнитивные расстройства. Эти заболевания затрагивают здоровье и жизнь не только самих пациентов, но и их родных и близких. Они оказывают серьезное влияние на социум в целом. Для подобных пациентов пока не существует удовлетворительной терапии.

— Что тут можно предложить нового?

— Инновационный и научный подход нашей компании в этой терапевтической области состоит в том, чтобы рискнуть выйти за рамки существующих методов лечения. Ученые стремятся выяснить, какие основные нарушения деятельности мозга приводят к возникновению психических заболеваний. Эти знания послужат ключом к открытию новых видов болезней и поиску эффективных методов их лечения.

Сейчас наша компания расширяет свою программу по исследованию ингибирования (замедления активности) фермента PDE9 и его роли в предотвращении рецидивов шизофрении, а также по профилактике первых эпизодов психоза.

— Какие еще направления в области создания новых лекарств кажутся вам наиболее актуальными?

— Мы работаем в сфере поиска препаратов от кардиометаболических и респираторных заболеваний, в направлении иммунологии и иммуноонкологии, а также проводим исследования за пределами традиционных терапевтических областей.

«Берингер Ингельхайм» продолжает работать над первым в своем классе ингибитором, предназначенным для лечения воспалительных заболеваний кожи и кишечника, над потенциальными препаратами, способными изменить подходы к лечению злокачественных новообразований. Кроме того, мы проводим исследования по расширению показаний к применению двух наших препаратов: «Варгатеф» и «Джардинс».

— Расскажите поподробнее про разработки в области онкологии. У многих на слуху Нобелевская премия, полученная в этом году за иммунотерапию рака.

— Мы исследуем таргетные лекарственные препараты, воздействующие на сигнальные пути опухолевых клеток, которые ранее не были затронуты применяемой терапией. Ученые, работающие в области иммуноонкологии, изучают возможности воздействия на злокачественную опухоль при помощи препаратов, активирующих иммунитет пациента и позволяющих ему самому бороться с болезнью. Сегодня портфель противоопухолевых разработок «Берингер Ингельхайм» включает в себя более 10 проектов.

Кстати, для нашей компании присуждение Нобелевской премии японскому ученому Тасуку Хондзё имеет особое значение. В 1984 году профессор Хондзё стал победителем 21-й премии Бельца — ежегодной награды за выдающиеся медицинские исследования. Эта премия была учреждена компанией «Берингер Ингельхайм» в 1964 году в знак признания исторических отношений между Японией и Германией в области медицины, а также для поддержания медицинского сотрудничества между двумя странами. Тасуку Хондзё стал первым, кто получил Нобелевскую премию, среди всех лауреатов этой премии.

— «Берингер Ингельхайм» — одна из старейших семейных компаний. В чем эта семейственность выражается при ведении бизнеса?

— Сейчас компанией управляет четвертое поколение владельцев. Семья продолжает придерживаться ценностей, связанных с культурой ведения бизнеса. Это очень чувствуется, когда приезжаешь работать в подразделение компании, которое находится в другой стране. Ты везде встречаешь единый поход в том, как выбирают руководство, как относятся к людям, как четко выполняются все требования законодательства. Это очень впечатляет.

— На российском рынке «Берингер Ингельхайм» работает уже 25 лет. Какие препараты сегодня наиболее популярны и какие появятся в российских аптеках в ближайшее время?

— Если говорить о конкретных препаратах, то на первом месте по популярности окажется «Прадакса», потом следует «Беродуал» и другие инновационные препараты, в том числе «Джардинс».

Сейчас мы выводим на рынок два препарата. Один из них — специфический нейтрализующий агент для нашего антикоагулянта. Это очень интересная и полезная разработка на случай чрезвычайной ситуации: если человек попал в аварию, нужно немедленно нейтрализовать действие антикоагулянта, так как иначе может возникнуть кровотечение. Мы гордимся, что именно наш препарат стал первым зарегистрированным в России препаратом, призванным эффективно справляться с этой задачей.

Второй препарат, который недавно появился в аптеках,— фиксированная комбинация эмпаглифлозина с метформином. Это очень важный шаг, потому что, несмотря на то что в стандартах лечения прописано использование метформина для пациентов с диабетом, в России до сих пор многие по-прежнему используют препараты предыдущего поколения, которые могут повысить риск развития гипогликемии.

— Какие особенности рынка, характерные именно для нашей страны, вы могли бы обозначить?

— В первую очередь отмечу чрезвычайно быструю смену законодательства, возникает очень много новых законодательных требований, за которыми нужно постоянно следить.

Другая особенность в том, что большая часть фармрынка в России — розничная. То есть львиную долю препаратов люди закупают за свои деньги, в то время как в Европе значительная часть трат лежит на системе государственного и частного страхования. С точки зрения пациента, в последнем случае он более защищен, так как может рассчитывать на необходимый препарат.

— «Берингер Ингельхайм» — единственная компания, которая решила перенести полный цикл производства биотехнологических тромболитиков в Россию. Расскажите, пожалуйста, подробнее о проекте.

— Проектом предусмотрен выпуск двух тромболитических инновационных препаратов для лечения инфаркта миокарда и ишемического инсульта. Локализация биотехнологических препаратов в России — чрезвычайно сложный процесс. Это не только первый опыт для российского подразделения «Берингер Ингельхайм», но и для всей компании в целом. Сегодня большинство компаний старается централизовать производство, потому что это позволяет сэкономить на организации процесса. Так что локализация производства в России в каком-то смысле идет вразрез с генеральной линией компании: за последние 10–15 лет мы закрыли несколько заводов в Европе и в мире. Но так как в России существует стратегия по локализации, мы решили пойти на этот шаг, посчитав, что именно здесь есть большое число пациентов, которым мы можем обеспечить прорывное лечение. Применение тромболитиков позволяет существенно снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний.

— На какой стадии находится процесс локализации сейчас?

— Оба препарата уже зарегистрированы. Сейчас процесс находится на стадии вторичной упаковки, идет подготовка полного цикла производства, который по плану будет налажен в следующем году.

— Ваша компания второй год признается лучшим работодателем в России по версии Top Employers Institute. Какие качества позволяют ей получать столь высокое звание?

— Забота о сотрудниках и их развитие для нас не просто задача в плане, а важный ценностный ориентир. Благодаря такому подходу каждый ощущает себя частью команды и осознанно идет к главной цели: помочь людям и животным быть здоровыми. Люди — наша самая главная ценность. Мы действительно привлекаем в компанию лучших из лучших, потому что это, в свою очередь, делает нас важным и надежным партнером для российского общества.

— Вы живете в Москве уже более трех лет, насколько вам удалось узнать город? Есть ли у вас любимые места?

— Я переехал в Москву в марте 2015 года. Семья — жена и две дочери — летом того же года. До этого я работал в Австрии и Германии, а семья по большей части жила в Словакии, в Братиславе. Сейчас нам очень нравится жить в Москве. Здесь есть много возможностей для самого разного рода занятий. Зимой мы с удовольствием катаемся на коньках в парке Горького, на ВДНХ, на Красной площади. Летом ездим на велосипедах по паркам. Очень любим ходить в театры: несколько раз были в Большом, в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко, ездили в Санкт-Петербург в Михайловский театр и в Мариинку.

Кроме этого мы с удовольствием путешествуем по стране. Несколько раз были, как я уже сказал, в Петербурге, ездили в Новосибирск, Ростов, Казань, Сочи и даже в близлежащие страны, например в Узбекистан. Я считаю Россию чрезвычайно перспективным местом для работы. Думаю, мы действительно сможем сделать многое, чтобы донести наши инновации российским пациентам.

Беседовала Елена Глебова