Потерянное поклонение

Орден Государственного герба как высшая государственная награда появился в независимой Эстонии в 1936 году. Меньше чем через два года для первого эстонского президента Константина Пятса по эскизам художника Пауля Лухтейна был изготовлен сам орден (восьмиконечная золотая звезда диаметром 87 мм с государственным гербом) и цепь к нему — 48 золотых звеньев шириной 30 мм, в качестве украшения — рубины, сапфиры и почти сотня бриллиантов. В таком виде — не просто на ленте, а на золотой цепи — орден полагался только одному человеку: президенту страны.

Но в 1940 году и первый орден на цепи, и сам первый президент были вывезены в РСФСР. Арестованный советскими властями Константин Пятс в 1956 году скончался в психоневрологической больнице деревни Бурашево в Тверской области. А цепь и орден были помещены в фонды Оружейной палаты Московского Кремля.

Генконсульство Республики Эстония в Санкт-Петербурге описывает дальнейшие события так: «Когда Эстония после восстановления независимости потребовала вернуть цепь ордена Государственного герба, российская сторона сначала отреагировала отрицанием существования регалий. Затем уверяла, что в Оружейной палате действительно находится аналогичная цепь, но она якобы не является символом власти президента Эстонии. Эстонская сторона доказала на основе архивных документов, фотографий, эскизов и письменных показаний Пауля Лухтейна, что символ власти президента был изготовлен действительно в единственном экземпляре и этот экземпляр именно тот, что хранится в Оружейной палате Кремля». В 1994 году сотрудники музея продемонстрировали цепь послу Эстонии — но не отдали.

В 2005 году бывший министр культуры Михаил Швыдкой официально сообщил: из цепи куда-то пропали два рубина. Тогда же он пообещал заменить драгоценные камни. Годом позже руководитель эстонской парламентской группа по связям с Россией Сергей Иванов заявлял, что возвращение на родину президентских регалий «может стать отправной точкой для дальнейшего развития эстонско-российских связей». Однако пока из-за неопределенных юридических (а возможно, и политических) сложностей цепь так в Эстонию и не вернулась. В прошлом году евродепутат от Эстонии Урмас Паэт даже попросил Еврокомиссию посодействовать в возврате цепи, но ее члены ответили, что не обладают такими полномочиями. Впрочем, официальный Таллин закрыл для себя этот вопрос еще в 2008 году, когда по чертежам оригинала на родине была создана его точная реплика, официально заменившая утраченную драгоценность.

Последний правитель Казахского ханства Кенесары Касымов стал национальным героем, возглавив самое крупное национально-освободительное восстание XIX века в Казахстане. В 1847 году хан Кенесары был взят в плен и убит на территории современной Киргизии. Дальнейшая судьба головы, по слухам, такова: в качестве трофея ее отправили в Россию (император Николай I посулил за нее большую награду), затем — в Эрмитаж и, наконец, в Кунсткамеру (Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого РАН). Впрочем, сотрудники российских музеев заверяют, что останков Кенесары Касымова у них нет и никогда не было.

Координатор созданного в Казахстане движения «Вернем хана Кенесары» Нурлан Амрекулов все же убежден, что череп хана находится в России. «Сотни людей готовы поклясться, что видели голову хана Кене (Кенесары.— “Ъ”) в Эрмитаже — в полуподвальном зале под стеклом. Там было написано, что это голова Кенесары Касымова»,— рассказал он “Ъ”. Также, по некоторым данным, на лобной кости этого черепа некая печать, которая могла бы помочь узнать его среди прочих.

В 2015 году президенту РФ от имени 100 тыс. казахстанцев было направлено письмо с просьбой вернуть череп. «Это очень болезненная тема, это рана казахского народа,— объясняет Нурлан Амрекулов.— Для нас вернуть голову Кенесары означает отдать последний долг своему хану-великомученику, снять связанное с этим чувство вины и получить благословение от всех предков».

Годом позже судьба останков последнего казахского хана обсуждалась на встрече глав правительств двух стран, где Дмитрий Медведев пообещал своему казахстанскому коллеге Кариму Масимову разобраться и дать все необходимые поручения. Итогом этой беседы стал возврат черепа лидера другого освободительного движения — Кейки-батыра (Нурмагамбета Кокембаева), который впоследствии с воинскими почестями был захоронен в Казахстане. Местонахождение головы хана Кенесары так и осталось неизвестным.

Как пояснили “Ъ” в МИД Польши, с начала Второй мировой с территории страны было вывезено более 516 тыс. предметов искусства: «разграбление велось главным образом Третьим рейхом, но значительная часть произведений искусства и культуры была также разграблена Красной армией». В 2004 году польская сторона направила в РФ десять запросов о реституции по поводу картин, хранящихся в ГМИИ имени Пушкина. Среди утраченных картин — и картина Лукаса Кранаха Старшего «Мадонна с младенцем», датированная 1518 годом и с 1565 по 1943 год до находившаяся в церкви Успения Пресвятой Богородицы в Глогуве. Согласно действующему закону о перемещенных в результате Второй мировой войны культурных ценностях, возвращать нужно те из них, которые «являлись собственностью религиозных организаций или частных благотворительных учреждений».

В МИД Польши “Ъ” пояснили, что в 1943-м картина была вывезена из церкви, но еще в июне 1945 года, то есть после окончания войны, находилась на территории Польши. Дальнейшая судьба ее не была известна до 2003 года, когда Минкульт РФ запустил сайт «Культурные ценности — жертвы войны», где были опубликованы в том числе картины, которые попали в коллекции российских музеев музеев.

«Среди картин из собрания музея имени Пушкина поиск выдавал и ту самую картину Лукаса Кранаха Старшего. Информация сопровождалась цветной фотографией. Через некоторое время страница с сайта пропала, а на самом сайте была в основном собрана информация о потерях, понесенных Российской Федерацией. С тех пор картина была включена в перечень польских военных потерь и мы прилагаем усилия, чтобы ее вернуть»,— пояснили “Ъ” в ведомстве.

В турецком парламенте прошлого созыва была создана специальная комиссия по возвращению культурных ценностей, на заседаниях которой периодически упоминают и Россию. 16 ноября 2017 председатель комиссии Мустафа Исен на заседании заявил, что никаких официальных требований Анкара к Москве не предъявляет. Тем не менее в отчете комиссии, датированном апрелем 2018 года и перечисляющем подлежащие возврату артефакты, в графе «Россия» все же обозначены претензии турецкой стороны — «рукописи, вывезенные в Россию из Трабзона».

В марте этого года об усилиях по возврату рукописей писала турецкая газета Milliyet. Издание цитирует заявление экс-министра строительства и благоустройства Турции и в прошлом президента футбольного клуба «Трабзонспор» Фарука Озака, который сказал, что на протяжении девяти лет добивается возвращения на родину артефактов эпохи Урарту (древнего государства, существовавшего на востоке Турции с VIII по VI век до нашей эры) общим весом 30 тонн, а также 497 исторических рукописей и документов, вывезенных русской армией с востока современной Турции в годы Первой мировой войны.

«Скорее всего, принадлежащие нам памятники находятся в Санкт-Петербургском Институте восточных рукописей,— приводит издание слова экс-министра.— В числе похищенных культурных ценностей — мозаика и фрески из мечетей Ени Джума, Ортахисар и Айя-Софья, изображения Мекки и Медины, коллекция книг и газет Трабзона, султанские указы, ценные документы мусульман в Трабзона, элементы убранства мечетей Чарши, Ахи Эврен и другие ценные предметы. Среди памятников, похищенных русскими сто лет назад,— множество артефактов периода Урарту и более 200 рукописей османского периода. Возвращение увезенных в Россию культурных ценностей — важная задача и ответственность для нас с точки зрения защиты наследия наших предков. Мы хотим, чтобы Путин вернул назад то, что все это время у них хранилось».

По словам господина Озака, в 2013-2015 годах он не раз обсуждал перспективу возврата ценностей с президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом. Более того, соответствующее решение якобы было принято лидерами России и Турции. Однако после того, как 24 ноября 2015 года турецкие ВВС сбили в районе турецко-сирийской границы российский Су-24, новостей о возможной реституции не появлялось. В посольстве Турции на запрос “Ъ” о претензиях на культурные ценности не ответили.

В 1920-е годы голландский банкир Франц Кенигс скупает на аукционах работы старых мастеров: картины и гравюры Питера Брейгеля Старшего, Иеронима Босха, Рембрандта, Альбрехта Дюрера, Рафаэля, Леонардо да Винчи и Франсиско Гойи. К 1930-м годам финансовые трудности заставляют его пойти на продажу коллекции — и собрание попадает сперва в роттердамский музей Бойманса—ван Бёнингена, а затем, в войну,— в коллекцию Адольфа Гитлера.

Уже из Германии после Второй мировой войны рисунки и гравюры из собрания Кенигса вывозят в Москву и Киев, и на протяжении нескольких десятилетий об их местонахождении ничего не было известно. Только в 1992 году министр культуры РФ Евгений Сидоров признает официально: 307 листов из коллекции находятся в ГМИИ имени Пушкина. Спустя двенадцать лет свою часть коллекции Нидерландам возвращает Украина. 139 рисунков и три офорта были переданы из спецхрана Киевского музея западного и восточного искусства (ныне — музей имени Варвары и Богдана Ханенко) в музей Бойманса—ван Бёнингена.

«Нидерланды продолжают придавать большое значение решение вопроса о возврате оставшихся предметов из коллекции Кенигса из Москвы»,— подтвердили “Ъ” в посольстве Нидерландов в РФ. Однако российские власти ранее заявляли, что Россия готова отдать собрание Нидерландам, но только «при условии полноценного обмена», так как коллекция принадлежала нацистскому лидеру и вообще была вывезена из Германии в качестве компенсации за утраченные во время войны художественные произведения, а значит, является федеральной собственностью. Теперь же в условиях фактически замороженного политического диалога шансы на возвращение рисунков невелики.

Скандал вокруг коллекции экспонатов из скифских захоронений разразился после присоединения Крыма к РФ. Перед этим, в начале 2014 года экспонаты из четырех крымских музеев и одного киевского были отправлены на выставку «Крым — золотой остров в Черном море» в Бонн, а затем в музей Алларда Пирсона в Амстердаме. Коллекция была прозвана в СМИ «скифским золотом», хотя, по словам директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, «там никаких скифов нет, и золота там совсем немного» — прежде всего это «священные вещи из музеев, найденные в Крыму» и вывезенные оттуда.

После того, как полуостров перешел под российскую юрисдикцию, в Амстердаме задались вопросом: куда возвращать ценности? В музеи Крыма, по месту формирования коллекций? Или на Украину, раз на выставку объекты были вывезены с Украины? Вернуть 2 тыс. предметов «скифского золота» потребовали и официальный Киев, и четыре крымских музея, обратившиеся в суд. Любое решение выглядело бы спорным, и представленные на выставке объекты после ее закрытия в августе 2014 года надолго застряли в Амстердаме. В конце 2016 года суд Амстердама принял решение о передаче «скифского золота» Украине. «Это решение абсолютно политическое, беспрецедентное, отбрасывающее нас во времена передела музейных культурных ценностей»,— заявил тогда министр культуры РФ Владимир Мединский. Крымские музеи подали на апелляцию, но срок ее рассмотрения отложен до 2019 года.

Сейчас в России по-прежнему находятся многочисленные немецкие архивные документы. После Второй мировой войны трофейные бригады были обязаны изымать не только произведения искусства, но и документы и архивы государственных ведомств, предприятий и университетов — все, что могло содержать данные о военных преступлениях Третьего рейха или представлять интерес для развития советской послевоенной промышленности. В 1950-е часть документов была возвращена из СССР в ГДР, а в 1960-е в ФРГ стали возвращаться аналогичные архивы из Франции, Великобритании и США.

Значительный интерес для историков представляют архивы нацистских министерств и архив гестапо. Часть этих документов хранится в фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), а ключевые документы, включая дневники Геббельса,— в Российском государственном военном архиве (РГВА). «К тем документам, которые хранятся в федеральных архивах, немецкие исследователи могут получить доступ. А вот к архивам ФСБ и МИДа такого доступа в общем-то нет, более того, мы не знаем, что за документы могут быть у них сохранены. Радует, что Центральный архив Минобороны РФ совместно с нашим институтом ведет работу по оцифровке соответствующих фондов и публикации их в интернете»,— пояснила “Ъ” директор Германского исторического института в Москве Сандра Дальке. По ее словам, переговоры о возвращении архивов ведутся с 1990-х годов, но до сих пор далеко не продвинулись по причине того, что взгляды сторон на право сохранить или вернуть документы кардинально различаются.

Слуцкие пояса считаются национальной реликвией Белоруссии. Этот предмет мужского гардероба, который с XVIII века ткали на мануфактуре города Слуцка из тонких шелковых, золотых и серебряных нитей. Пояс фактически выступал знаком отличия для представителей высших сословий — польской и белорусской шляхты, а на создание одного подобного произведения искусства уходило от 400 до 800 г золота. Сейчас в Белоруссии остался только один целый пояс — в Москве же только в Государственном историческом музее хранятся 80 целых поясов и 60 фрагментов. В самом начале ХХ века коллекцию собрал и подарил музею московский купец Петр Щукин.

По данным дипломатических источников “Ъ” вопрос о передаче Минску нескольких поясов поднимался с 1990-х годов — пока безрезультатно. Официальную позицию Москвы в 2009 году сформулировал тогдашний министр культуры Александр Авдеев. «Российская сторона готова предоставить Белоруссии право экспонировать без ограничений слуцкие пояса из своих музеев»,— заверил он в ходе визита в Национальный художественный музей Белоруссии. Однако о возврате речи не идет: «Не стоит открывать ящик Пандоры, иначе будут встречные просьбы».