Юлия Лежнина. Что происходит с гендерными ролями и семьей в современной России?

Добрый вечер, друзья! Рада приветствовать тех, кто пришел сегодня, чтобы поговорить со мной о том, как трансформируются российская семья и гендерные роли в ней.

Скажу пару слов о себе. Я работаю в Высшей школе экономики в Институте социальной политики и в Институте социологии РАН. Я — социолог. Более того, социолог-структурщик. Мне интересны массовые сдвиги, которые происходят в нашем обществе. В этой связи я предлагаю вам сегодня больше обращать внимание не на цифры, а именно на тренды, которые описывают социальную динамику, наблюдающуюся в нашем обществе. Я буду ссылаться на данные Института социологии РАН за разные годы. То есть я буду апеллировать к тому, что происходило еще до 2000-х годов, потому что исследования у нас велись, но цифры буду показывать в основном начиная с 2001-го и заканчивая 2017 годом.

Социологи любят погружать все процессы, которые они изучают, в определенный контекст, потому что для того, чтобы что-то интерпретировать, нужно задать определенную рамку, к которой будет привязана та или иная динамика. Я не буду отдельно акцентировать ваше внимание на терминах и концепциях, но в целом я буду говорить о модернизационной динамике и о смене основных социокультурных паттернов. Что я имею в виду? Общество меняется. Наше российское общество меняется наряду со всеми другими. И меняется оно в абсолютно разных ипостасях. Меняется система экономических отношений, меняется система производственной сферы. Мы видим определенную динамику институтов в политической сфере, и точно так же мы видим смещение определенных социокультурных аспектов, которые проживает российское общество. Мы говорим о том, что наблюдается динамика культурных паттернов. Из состояния традиционного, которое ориентировано на воспроизводство системы как таковой, мы переходим в какое-то новое состояние. Состояние современное или модернизированное.

По большому счету этому переходу сопутствуют такие процессы, как рационализация сознания населения и трансляция этого процесса в различные активности — в социальной, экономической, культурной сферах. Это в первую очередь повышение толерантности к многообразию и вообще появление всяческого плюрализма. И в общем-то сегодня я вам покажу, как развиваются плюрализм и многообразие различных форм жизни в семейной сфере. Иногда я буду отсылать к такому термину, как демографическая модернизация, потому что демографическая сфера — это тоже та сфера, которая изменяется по ходу общего процесса модернизации, и в демографическую сферу также проникают новые культурные образцы, которые трансформируют паттерны, связанные с рождаемостью, брачностью и так далее. Именно об этой модернизации, которая затрагивает очень многие сферы жизни, мы и будем сегодня говорить применительно к семье и гендерным ролям.

Очень часто мне задают вопрос, он всегда едва ли не первый: у нас кризис семьи, когда семья исчезнет как таковая? Но что это вообще за кризис? О чем мы говорим? В общем-то кризиса семьи как такового нет. Семья для россиян важна. Была, есть и будет. В этой связи очень важно разделять такие вещи, как семья, брак и какие-то другие институции, связанные с семьей. И если мы говорим именно о семье, то ее ценность не ослабевает ни в российском обществе, ни на постсоветском пространстве. Семья продолжает быть ценностью. Вопрос только в том, какой ценностью она является.

Семья составляет неотъемлемую часть жизненного успеха. Около 80% населения — в разные годы цифра может отличаться — говорят, что для жизненного успеха нужно иметь счастливую семью. Для трех четвертей населения семья — это предмет гордости. Семья важна, но при этом она не является достаточным условием для того, чтобы считать свою жизнь успешной. Наличие счастливой семьи — это некоторое необходимое, но не единственное условие для того, чтобы каким-то образом себя позиционировать. В целом россияне себя не позиционируют через семейные роли — мужа, жены, матери, отца и так далее.

Поэтому семья — это базовый элемент жизненного проекта россиян, но это не сфера приложения усилий. В отличие, например, от карьеры. Мы говорим, что мы строим карьеру, прилагаем усилия, через карьерные достижения мы представляем себя этому миру. Семья же из терминальной ценности становится инструментальной. И чем дальше, тем больше мы сталкиваемся с тем, что достижительные установки в плане семьи у населения не выражены. Эта некоторая девальвация достижения счастья в семейной сфере локализуется в первую очередь в тех точках, где привычно размываются традиционные образцы. Это — мегаполисы, это — молодежь, это — высокообразованное население. И это в общем-то достаточно стабильная на протяжении последних лет история.

Несколько другой процесс происходит с такой институцией, как брак. Когда я говорила о том, что кризиса семьи нет, это не значит, что брак также сохраняет свою значимость в жизни россиян. С браком происходят трансформации. Это уже достаточно хорошо проработанная, активно изучаемая и обсуждаемая тема: каким становится брак, как население относится к официальному браку. А он действительно постепенно размывается. Все более лояльным и толерантным становится отношение к разводам, к так называемому гражданскому браку или сожительству, к множественности браков и так далее. Кстати, если мы говорим о гражданским браке и сожительстве, то сегодня для россиян это такая проба пера, предварительный этап перед тем, как вступить официально в семейную жизнь. Но процесс затягивается, а в случае второго брака вообще рискует не перейти в формальную стадию. Отложенная регистрация брака, отложенное рождение детей — с этим мы и имеем дело.

Отдельная история с семьей расширенной. Хотя это последний бастион, который сдает какие-то культурные паттерны, свою значимость расширенная семья для россиян потихонечку начинает терять. То есть расширенная семья все меньше и меньше рассматривается как непосредственный, постоянный круг общения. Пока еще около трех четвертей — 70% — населения постоянно общаются с семьей, которая не входит в состав домохозяйства, то есть проживает отдельно. Но в базовом понимании семья сегодня — это нуклеарная семья, которая проживает одномоментно в одном домохозяйстве.

Следующая норма для семейной сферы — это дети. Дети были и продолжают быть нормой. Более того, на текущий момент нормой продолжают быть двое детей. И опять же воспитать хороших детей россияне в своей жизни планируют. Для них это кажется вполне решаемой задачкой. Вот есть семья, она входит в мой жизненный проект, есть дети, они тоже входят в мой жизненный проект. Безусловно, мы сталкиваемся с различными явлениями типа чайлдфри, которые набирают обороты. Но, еще раз оговорюсь, я, как социолог-структурщик, в первую очередь интересуюсь достаточно массовыми явлениями и тенденциями. И на сегодня мы остаемся все теми же традиционалистами в вопросах рождения детей, их количества и так далее.

Как в целом живут российские семьи? Живут они, конечно, по-разному, но сами говорят, что хорошо. Чтобы там ни происходило в сексуальной сфере, с материальными проблемами, которые, кстати, очень сказываются на отношениях в семье, с детьми в целом все хорошо. В крайнем случае удовлетворительно. Но все-таки доминирующие оценки — хорошо. Хотя не без проблем. Проблемы в семье — это одна из самых популярных позиций, с которыми сталкиваются семьи. Они всегда в пятерке. Особенно остро эта динамика нарастает, когда речь идет о кризисных моментах, потому что проблемы в семье очень связаны с другими проблемами, например, материальными.

Что мы наблюдаем в гендерной расстановке семьи? И как складывается динамика в этой области на протяжении последних лет? Давайте поговорим о роли кормильца. Это одна из первых ассоциаций, которая приходит в голову, когда мы говорим о гендерной расстановке в семье. Есть супруг, есть супруга, муж и жена. Обычно мужчина — кормилец, женщина — хранительница очага. Это традиционная установка. Что происходит сегодня? В целом все похоже в том плане, что мужчины продолжают доминировать в роли кормильца. Но женщины уже тоже вносят достаточно заметный, а иногда доминирующий вклад в бюджеты российских домохозяйств. Особенно если мы говорим о старших возрастах. В совсем старших возрастах, понятно, может быть влияние пенсий, когда есть нетрудовой доход и он является основным. После карьерного пика женщины начинают вносить даже заметно больший вклад в семейные доходы как кормилец.

Что касается такой ролевой расстановки, как принятие решений в семье,— это немножко другая история. Опять же традиционный расклад: есть мужчина, который принимает решения, берет на себя ответственность, он — лидер, и ведомая женщина. Какой же современный расклад? А современный расклад не очень понятный. Если на тему кормильца мы можем однозначно сказать, что или мужчина, или женщина, или какая-то смешанная система, то в части принятия решений мы получаем большую линейку вариативности.

Например, уже достаточно продолжительное время мы в Институте социологии РАН тестируем четыре модели принятия решений в семье. Первая модель — патерналистская, когда решение в семье принимает мужчина, или старший мужчина, или на крайний случай старшая женщина, если мужчины в семье нет. Но это в общем такая маскулинная модель. Вторая модель — утилитаристская, когда решение принимает тот, кто может его обеспечить ресурсно, то есть кто больше зарабатывает, тот и рассказывает, как тратить деньги. Это традиционные модели опять же с доминирующей ролью мужчины в прямом или в косвенном виде. Третья модель — консенсусная. Это модель, которая диктует принятие решений в процессе переговоров. И это уже современная модель, когда усилена роль женщины в принятии решений в семейных вопросах. Проблемы и задачи выносятся на семейный совет, и все принимают участие в принятии этого решения. Четвертая модель — прагматическая, когда решения принимает тот, кто лучше ориентируется в конкретной сфере. Если мы говорим о финансовых вопросах, то кто лучше понимает в финансах, тот и будет принимать решения. Если мы говорим о строительстве, например, дома, и имеем супруга инженера, пусть он занимается этим вопросом. То есть здесь мы ищем точку максимальной функциональной грамотности. И не важно, кто это будет, какое поколение, мужчина или женщина. Последние две модели — условно современные, условно модернизированные, где в общем-то и женщине уже может отводиться доминирующая, лидирующая роль.

Как меняется соотношение этих моделей с течением времени? Казалось бы, модернизация означает смену традиционного современным. То есть по большому счету должны сокращаться доли тех, кто является приверженцем традиционных моделей, и наращиваться доли тех, кто является приверженцем моделей современных. Что мы видим? Например, в 2000 году доминирующей моделью была консенсусная модель — модель с размытой ответственностью, с размытой процедурой принятия решений, когда его принимают все сообща. Что происходит через десять лет? Она опять доминирующая, но с заметно меньшей долей. Дальше — еще меньшей. Мы видим, что со временем консенсусная модель не набирает обороты. Хотя вроде современная, разделяемая очень активно в первую очередь женщинами. Что происходит с прагматической моделью? Ситуация примерно та же. Опять мы видим некоторое схлопывание пула тех, кто считает, что именно так должны приниматься решения в семье. Что происходит с традиционной моделью, классической, патерналистской? Она расцветает пышным цветом. И если до 2000-х годов динамика была обратной, то есть традиционные модели потихонечку сужались и давали простор современным моделям принятия решений, то сейчас все наоборот.

Мы называем это ренессансом традиционализма или демодернизационным откатом. Но это — правда, и это стабильно, из года в год, наблюдается с начала 2000-х годов. Если мы сравниваем восприятие этих моделей мужчинами и женщинами, то мужчины в большей степени традиционалисты. Они любят, когда им отводятся лидирующие позиции в принятии решений. В то время как женщины хотят хотя бы пообсуждать. Если мы говорим о том, как складывается ситуация в динамике, то мужчины потихонечку прислушиваются к этому женскому запросу. И среди них доля тех, кто ориентирован на консенсусное или прагматическое принятие решений, увеличивается. Женщины же в какой-то момент, а именно в начале 2000-х, встали, оглянулись, подумали и развернулись на 180 градусов. То есть сначала женщины настаивали на том, что их роль в принятии решений в семье должна нарастать в связи с их функциональной грамотностью, потребностью, необходимостью и правом в принятии решений. И они подтягивали мужчин за собой. Сейчас же мужчины прислушались и идут навстречу, а женщины развернулись.

Этот демодернизационный откат ярче всего наблюдается именно в среде женщин. А если покопаться еще глубже, то в среде молодых женщин из крупных городов и благополучных социальных слоев. Наиболее ярко эти развороты, которые как-то колебательно присутствуют в нашей жизни, видны в кризисные периоды. Когда мы сталкиваемся с проблемой, особенно с экономическим кризисом, она подрывает в том числе семейную ситуацию. Я уже говорила о том, что проблемы материального характера связаны с тем, как складываются отношения в семье, возникают ли проблемы в семье и так далее. И вот эти наши экономические шоки заставляют задуматься и сделать некоторый крен в сторону традиционных установок.

Сейчас можно утверждать, что традиционалистские паттерны укоренены в нашем обществе. И сколько бы мы ни говорили о модернизации, в том числе в семейной сфере, об эмансипации, о роли женщин и о том, что мы точно идем в сторону выравнивания позиций мужчин и женщин в вопросах распределения ролей в принятии решений в семье, скорее, мы пока нащупали какую-то точку равновесия. Да, безусловно, модели вариативны, и мы ищем разные опции, но доминирует в нас традиционная установка.

Кстати, если мы говорим, например, о семейном статусе, то наличие партнера повышает вероятность задействования в семье патерналистских моделей. То есть пока нет семьи или уже нет семьи, нет супружеских отношений, мужчины и женщины активнее говорят о том, что решения должны быть приняты либо тем, кто может их принимать более эффективно, либо после каких-то совместных обсуждений. Но как только выстраивается семейная пара, там доля тех, кто говорит о том, что вообще-то мужчина должен принимать решения, становится больше. Интересно, но факт.

Если говорить о немножко другой истории с гендерными ролями, то есть отойти от проблемы принятия решений или лидирующей позиции, то вообще-то семьи бывают разные. То есть традиционное восприятие семьи — это союз мужчины и женщины для воспроизводства себя в детях и отношений в следующем поколении. Для чего создают современную семью? А создают ее для реализации разных задач. И трансформация семьи и гендерных ролей в текущий момент по большому счету связана с тем, что возникает многообразие форм семьи в разрезе того, для чего эти семьи людям нужны. То есть не кто принимает решение или не кто выступает основным кормильцем в семье, а для чего они нужны? И семьи бывают разные.

Самая распространенная модель — семьи, которые создают определенный комфорт, в них удобно — удобно жить, удобно коммуницировать. Они не мешают работать или достигать каких-то других вершин, связанных с внесемейной сферой. Это такая семья как зона комфорта, в которой супруги не имеют вредных привычек, они умные, интеллектуально развитые, уверенные в себе, при этом мужчина обеспечивает материальный достаток. Эта модель чаще распространена среди молодежи, хотя сказать, что она исключительно молодежная, нельзя. Более ярко эта модель представлена в крупных городах, в мегаполисах, в первую очередь в Москве. Жизнь динамичная, задач много, и отвлекаться на какие-то дополнительные проблемы, требующие материального, эмоционального и физического ресурса, в общем-то не хочется.

Другая модель, тоже распространенная примерно в трети случаев, это семья как домохозяйство. Экономическая единица, дом — полная чаща, мужчина, обеспечивающий материальный достаток, хозяйственные, практичные супруги, у которых именно в доме с очагом все хорошо. Добрая, хорошая женщина. Такие семьи не локализуются в каких-то возрастных группах, они равномерно размазаны между различными возрастными когортами.

Еще один тип семьи: семья — любовное гнездышко. Вообще с любовью в российском обществе как-то тяжело. О любви не мечтают, и встретить настоящую любовь заветным желанием не является. Или является крайне редко. То есть как мечта — встретить любовь — наблюдается вообще меньше чем у 10% населения. Как заветное желание, которое можно загадывать золотой рыбке, тоже не больше чем у 20%. Соответственно, когда появляется потребность в семье или выстраиваются роли, связанные с какими-то любовными отношениями, это отдельный тип семьи. Здесь привлекательные супруги — физически сильны, здоровы, сексуальны. Женщина, кстати, должна быть верной. С мужчиной — есть варианты, то есть это требование не так критично, как в отношении женщин. В общем-то это следующая по распространенности в российском обществе модель.

Четвертый тип — тип семьи как семьи для детей. Это модель как раз максимально приближенная к традиционным формам, когда семья воспроизводится. Дети — это самоценность, главное, вокруг чего крутится семейная жизнь. Соответственно, верность и любовь к детям — это первоочередные характеристики, которые ценят в супругах их партнеры. Таким образом, у нас действительно наблюдается динамика. И наблюдается она, с одной стороны, в виде модернизации, перехода от традиционного к современному в части роли женщин как кормильца в семье и тех членов семьи, которые принимают решения, а с другой стороны, в виде многообразия, плюрализма того, какие семьи существует.

Все эти семьи могут быть счастливыми, но каждая — по-своему. Тут уже теряется понятие нормы, какой должна быть семья. Нормативная модель размывается. Каждый ищет счастье в той форме, в которой оно ему нужно. Более того. Традиционная система гендерных отношений — это рассматривание мужчины и женщины сразу как потенциального супруга. Кто такой хороший мужчина? Тот, кто станет хорошим мужем. А хорошая женщина — та, что станет хорошей женой. В современном мире есть идеальная женщина и идеальная жена. Точно так же есть идеальный мужчина и идеальный муж. Это не всегда совпадает, но есть пересечения. То есть если мы говорим, например, о том, какие качества в максимальной степени важны для идеальной женщины, то это привлекательная внешность и сексуальность. Причем с точки зрения всех. А кто такая идеальная жена? Верна, любит детей и хозяйственна. У мужчин похоже, но не так критично. То есть идеальные мужчины у нас здоровы и физически сильны. Дальше могут быть вариации — для кого-то не должен иметь вредных привычек, для кого-то должен быть умным и обеспечить материальный достаток. Что уже дает некоторый намек на то, что эти мужчины могут стать хорошими мужьями. И правда. Идеальный муж — это тот, кто любит детей, верен и, самое главное, умеет обеспечить материальный достаток. То есть мужчинам сегодня несколько легче сначала быть идеальным мужчиной, а потом стать идеальным мужем. Женщине же нужно осваивать принципиально разные роли.

Таким образом, гендерные и семейные роли в отношениях мужчины и женщины разные, но с какой-то долей вероятности пересекаются. При этом для мужчин это пересечение обозначено четче. И это говорит о том, что роль мужчины, мужа воспринимается куда более традиционно, в отличие от роли женщины. Но если копаться дальше, идеальные мужчины и идеальные женщины тоже бывают разные. Кому-то нужен мужчина брутальный, кому-то нужен мужчина-интеллектуал, кому-то нужен чтобы «хоть не пил». И с женщинами тоже по-разному. То есть тут тоже есть определенный плюрализм. Более того, скажу, что если, говоря о гендерном раскладе в семье, мы видим хорошо оформленные модели, то с ролями, с портретами, с моделями идеального мужчины и идеальной женщины гораздо сложнее. Тут очень много различных вариаций.

И это как раз характерная черта того самого процесса модернизации семейной сферы и сферы гендерных отношений. То есть мы не столько идем из пункта А в пункт Б, понимая, что у нас в пункте А — одно состояние, а в пункте Б — другое. Если с пунктом А еще можно как-то разобраться, то с пунктом Б вообще ничего не понятно. Точнее, понятно, что там вариативность. Можно выйти одной дорогой, а прийти совсем другой. Это то, что характерно для российской семейной схемы. У нас есть тренд на размывание базовых, традиционных, гомогенных образцов. При этом размывание не идет в полной мере, на полных парусах. В душе мы все-таки остаемся традиционалистами. И базовые традиционные установки доминируют, хотя в общем-то существуют различные модели и гендерных, и семейных отношений.

Что будет в перспективе? Примерно это же и будет. Будут развиваться различные формы брачности и брака, и многообразие будет только нарастать. Будут развиваться функциональные особенности семьи — что нужно партнерам в семье, для чего они встретились и продолжают быть вместе. То есть для кого-то это дети, для кого-то — любовь и секс. С сексом тоже отдельная история. Не всем для счастливой семейной жизни нужен секс. И даже среди молодежи не всем нужен секс. Более того, благополучная молодежь опять же в мегаполисах — это те, кому некогда. Устали. Другие задачи. Свой ценный ресурс нужно направить на какие-то другие активности, которые что-то принесут в будущем. Так что формы супружеских, семейных отношений будут нарастать в своем многообразии. И это как раз тот тренд, который уже заложен и будет складываться дальше. Это те ключевые моменты, о которых в части динамики семейных и гендерных отношений я вам сегодня хотела рассказать.