Никогда нельзя верить аннотациям на видеокассетах. Вот, например, как представляют анонимные литераторы фильм Стивена Норрингтона "В последний момент" (The Last Minute, 2001, ****): "Билли Берн — молодой, неотразимый и талантливый. На улицах, в клубах и офисах Лондона все только и говорят о том, что ему принадлежит будущее. Но Билли знает, что его жизнь кончена. За какое-то мгновение окружающий мир рассыпался на мелкие осколки, и он все глубже погружается на лондонское дно, в опасную обитель убийц, воров, наркоторговцев и агентов по поиску молодых дарований". Преодолеть отвращение к энной вариации на тему красивого разврата и все-таки посмотреть фильм можно разве что из уважения к имени автора, поставившего пять лет назад отличный вампирский комикс "Блейд" (Blade, 1998). Первые двадцать минут все на экране соответствует аннотации: кокаин метрами, алкоголь декалитрами, анаша килограммами, садо-мазо клубы и прочая суровая повседневность шоу-бизнеса. Но в какой-то момент ловишь себя на занятной мысли: чем занимается главный герой, "молодой, неотразимый и талантливый", решительным образом непонятно. Да, он дает интервью и автографы, снимается у модного и безумного фотографа, ему посвящают полемические телепередачи, но все, что говорит он, и все, что говорят о нем, это восхитительно аранжированный культурологический бред, пародия на все популярные дискурсы сразу, своего рода абсурдистская поэзия. Кстати, до конца фильма так и не прояснится, кто же такой Билли, певец, дизайнер, модель или художник: он — звезда и все, современный мир дифференциацией не заморачивается. Может быть, он вообще ничего не делает. Дальше — больше. Угрюмый дилер, размозжив очередную голову в принадлежащем ему клубе, вдруг хватается за микрофон и начинает сладко завывать а-ля Синатра. А его подручные, даже не вымыв окровавленных рук, начинают подтанцовывать и подпевать. Морок проходит, действие катится по привычной колее, но червь сомнения уже поселился в душе зрителей: что-то с этим фильмом не в порядке. Предчувствия не обманывают: "В последний момент" внезапно рассыпается на кусочки, чтобы возродиться в новом качестве и вызвать обвал ассоциаций, причем первоклассных. Герой, кандид и модный несмышленыш, оказывается прямым потомком "счастливчика" из фильма Линдсея Андерсона (1972). Встреча с оборванкой, узнавшей его на улице и заманившей в подземный Лондон, напоминает о "Поле Х" (Pola X, 1999) Леоса Каракса. Мир грез и реальность сталкиваются так же беспощадно, как в "Бразилии" Терри Гиллиома, малолетние воришки разносят магазины, как в "Багси Малоун" Алена Паркера, а игла находит вену приторчавшего Билли с таким же скрипом, как в "Trainspotting" Дэнни Бойла. Когда же на сцене появляется обосновавшийся в подземельях Олд-Вика воровской пахан, некогда звезда шекспировского репертуара, зарезавший удачливого конкурента и хранящий как зеницу ока сейф с немереным количеством наркоты, из глубин подсознания встают диккенсовские тени: "Оливер Твист" там, школа воров и так далее. Да и Брехт заглядывает на мгновение: ведь поющий убийца — всегда немного Мэкки-Нож. Одним словом, "В последний момент" оказывается едкой концентрацией всей традиции британского абсурда и европейского антиутопизма. И Стивен Норрингтон остается на высоте заявленных ассоциаций: такой изобретательной и неожиданной сцены, как побоище между поющими дилерами, прикинутыми а-ля "Матрица", и воришками, швыряющими им в лицо компьютерных лысых собачек-кровопийц, в европейском кино последних лет не встречалось. Даже финал Норрингтону удался: что может быть логичнее, чем отправить героя, прошедшего через такие переделки, в Гренландию? А что с ним еще прикажете делать? В отличие от навороченного английского фильма австрийская "Милая Рита" (Lovely Rita, 2001, ****) Джессики Хаузнер, бывшей ассистентки великого провокатора Михаэля Ханеке, притворяется бесстрастной, бытописательской, почти документальной драмой переходного возраста. У лгуньи и грубиянки Риты плохо идут дела в школе, нет общего языка с самодовольно-буржуазными родителями, этакими латентными фашистами, и очень большие проблемы с половым созреванием. Объекты, которые нимфетка выбирает для соблазнения, настолько неуместны, что даже не кажутся извращенными: маленький мальчик и мужлан, шофер школьного автобуса. Тупик, в который загоняет себя то ли сама Рита, то ли окружающий мир, настолько нелеп и неизбежен одновременно, что кровавая развязка кажется избавлением. Уроки Ханеке дебютантка Хаузнер усвоила на пять. Один только вопрос возникает: если верить кино, повседневная жизнь на родине Гитлера так пуста, бездумна и бездомна, что как австрияки до сих пор друг друга не перестреляли, непонятно.
