22 ноября президент России Владимир Путин прилетел в Анапу, где провел совещание, посвященное изготовлению разумного количества «умных» ракет и боеприпасов, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников не мог опомниться от того, как на голом месте за 155 дней возникают шедевры военной то ли инфраструктуры, то ли архитектуры.
Владимир Путин хочет, чтобы ракет было не больше, чем нужно, чтобы удовлетворить потребности всех участников процесса
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Под Анапой военные построили технополис «Эра». Заняло это у них по обыкновению 155 дней. И свыкнуться с таким гражданскому человеку в целом нельзя. Ну пусть уже Суворовское училище в Тульской области — за три месяца. Ну храм в парке «Патриот» построят за полтора года… А за девять месяцев была построена новая взлетная полоса в крымском Бельбеке, на которую этим утром приземлился первый самолет
Но теперь вот это. Жилые и исследовательские корпуса, ледовый дворец, фонтаны, ветрогенераторы, солнечные трекеры, пирс… Море, в конце концов. Тут молодые ученые XXI века, причем, по-моему, середины его, а не начала… Откуда они тут? А, в какой-то момент становится, кажется, понятно. В четвертом корпусе на восьмом этаже, там, где выращивают микроводоросли и культивируют хлореллу для создания фототрофных микроорганизмов в биореакторе и где ферментеры для анаэробного сбраживания биомассы, я встречаю юношу Петра Макова, окончившего один из московских вузов. И он рассказывает мне, как, собственно говоря, происходит сбраживание биомассы (подробности сознательно опускаю), а я пытаюсь осознать, что он все-таки тут делает. И догадка пронзает меня, когда он рапортует, что служит во второй научной роте.
— Так, значит, работа здесь — это и есть ваша служба в армии?
Петр Маков подтверждает, и я потом убеждаюсь, что здесь из этого обстоятельства секрета не делают, но и лишний раз не афишируют. Идут сюда молодые люди XXI века, почему бы им не идти.
В соседнем помещении Тимофей Григорьев из Курчатовского института рассказывает мне, как создаются макеты костей и органов, как потом делаются полимерные каркасы, которые затем заселяются живыми клетками, а со временем самоуничтожаются (то есть они, по-нашему говоря, биоразлагаемые). Я вижу биоразлагаемый макет теменной кости, а также лобной и понимаю, что нет предела совершенству, как теменному, так и лобному.
Анна Гурджиева из Военно-медицинской академии между тем рассказывает мне, что в ее лаборатории происходит криоконсервация органов.
— Важно,— признается она не сразу,— что только в Министерстве обороны сформирован системный криобанк половых клеток и эмбрионов.
— Это необходимо? — уточняю я на всякий случай, хотя ясно же, что позарез необходимо.
— Да,— подтверждает Анна Гурджиева.— В интересах преодоления бесплодия в семьях военнослужащих. Мы у себя в академии давно морозим сперму — и ничего!
— То есть как ничего?
— Ничего ей не делается,— уточняет Анна Гурджиева.
— А если электричество вдруг отключится и произойдет преждевременная разморозка, тогда что, сразу начнется ведь сбраживание? — осторожно интересуюсь я.
— А у нас жидкий азот,— пожимает она плечами.— Хотите покажу?
Не то что бы я уж очень хотел, но и отказать странно. Откуда бы взялась, так сказать, такая категоричность с моей стороны?
И я смотрю: ну да, типичная сперма военнослужащих во всей ее красе. По крайней мере, внешне.
В очередной лаборатории можно было наблюдать защитную платформу обуви сапера. Это был ботинок на очень толстой, сантиметров пятнадцать высотой, подошве. Ученые объяснили, что исследования, при помощи которых определялись параметры нагрузки на сапог, были максимально приближены к боевым. На вопрос, чья нога использовалась при исследованиях, один из ученых честно пояснил:
— Это была нога трупа.
Стало ясно, что ученым все-таки есть еще над чем работать.
Владимир Путин начал осмотр четвертого корпуса с лаборатории, где на 3D-принтерах делают в основном кости.
Прямо сейчас 3D-принтер трудился над чьим-то, если не ошибаюсь, черепом.
Президенту рассказали, как только что одной девочке сделали на 3D-принтере челюсть и измененную конечность — и, говорят, будет носиться.
Владимир Путин самостоятельно присмотрелся к ботинку с защитной подошвой, предназначенной в конце концов специально для того, чтобы не возникало потом нужды в изготовлении 3D-измененных конечностей. Ему объяснили, что под эту подошву можно закладывать не 100 г, как раньше, а 110 г тротила — и спокойно можно будет идти дальше.
Владимир Путин тоже пошел дальше и пришел в лабораторию, где амбиции ученых простираются до того, чтобы редактировать геном. (А немногие решаются на такие эксперименты. Впрочем, здесь, в провинции у моря, без чужих глаз, никуда не спеша… Почему бы и нет?) В качестве эксперимента в лаборатории уже выращиваются куски кожи, пока что животных, но ученые заверяют, что готовы идти до конца.
Кроме того, доложил один из ученых, по-моему, с волнением в голосе, что получены элементы трахеи животного. Он не уточнил, какого именно, но добавил, что животное прожило после этого 40 суток. Сколько животное прожило бы без этого элемента трахеи, он не уточнил (а ведь, возможно, до сих пор было бы живо).
Президент расспросил молодых ученых, как они себя здесь чувствуют.
— Этот вид,— кивнул молодой ученый на песчаный пляж с самодостаточным морем,— вдохновляет нас на новые поиски и победы!
Можно было поспорить: скорее, деморализует.
В электронной библиотеке президенту сообщили, что сейчас ученые работают над изучением «Истории государства Российского» Карамзина, и господин Путин счел необходимым вмешаться в учебный процесс:
— Были исследователи, которые думали иначе, чем Карамзин,— заметил он и добавил, что прислушиваться лучше всего ко всем.
А как все хорошо начиналось (для господина Карамзина).
В конце концов Сергей Шойгу вывел Владимира Путина на последний этаж здания: отсюда вид на море казался, очевидно, еще более выигрышным. На очереди между тем были еще и ледовый дворец спорта, и приветственная речь участникам совещания. Название совещания стоит привести полностью, чтобы понять, что никакие подробности про него не нужны, исчерпывающая информация про это совещание уже в самом названии и есть: «по вопросам создания, производства и формирования запасов ракет и боеприпасов, развитию системы государственного материального резерва».
Но все-таки можно добавить, что российский президент призвал, можно сказать, к более или менее революционным вещам:
— Большинство образцов имеют длительные циклы изготовления, которые определяются мощностью не только предприятий, которые осуществляют финальную сборку, но и заводов—поставщиков комплектующих изделий, а также уровнем обеспеченности сырьем и материалом… Нужно стремиться сокращать технологический цикл производства ракет и боеприпасов! — заявил президент России.— Кроме того, нужно четко рассчитать, какое количество ракет и боеприпасов необходимо для того, чтобы армия и флот могли гарантированно выполнить свои задачи по обеспечению безопасности страны!
А впрочем, ракеты и боеприпасы — это ведь такая вещь, которой много не бывает.
А мало не покажется.