8 мая президент РФ Владимир Путин приехал в город-герой Тулу, где так и не отдал ветеранам войны и труда самой главной команды, которой они ждут уже много лет. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ пишет об этом с нескрываемой радостью.
Томление ветеранов
Президент прилетел в Тулу на вертолете. Это было отмечено всеми наблюдателями. Наблюдателей было много, практически весь город. Никто, конечно, толком не работал. Все готовились к встрече с президентом. В этот день в городе всерьез функционировало только одно предприятие — Конструкторское бюро приборостроения (КБП). Что оно производит, возникнет, может быть, вопрос. Да все. Практически все, что нужно для того, чтобы Россия встала с колен. В том числе и новый пистолет. Такой, какого ни у кого нет и ни у кого не будет, потому что он такой, есть мнение, никому и не нужен. И еще что-то было в центре выставочного модуля, совершенно засекреченное зелеными шторками. Не уверен, что и президента туда пустили, за шторки.Президент осматривал выставку долго, часа полтора, а может, больше. Все это время в банкетном зале КБП томились ветераны войны и труда, которых пригласили на встречу с президентом. Среди них была Мария Аргудяева, женщина с характером, прошедшая войну регулировщицей движения танковых колонн — сначала в одну, а потом в другую сторону, и Герой Советского Союза разведчик Иван Потехин, без шума и пыли захвативший вражескую переправу и сэкономивший Красной армии не один десяток жизней ее солдат, а также генерал-майор Добровольский, готовившийся выступить перед президентом и сказать ему наконец всю правду, потому что ведь кто-то же должен это сделать. Всего их было человек шестнадцать, пожилых, уже давно плохо слышащих и видящих людей. И все-таки крепкие это были старики (и одна старушка), раз дожили они до этого, прямо скажем, хорошего дня.
Они ждали президента не в банкетном зале, а возле него, рассевшись полукругом на стульях, и минут через сорок я увидел, что им все это перестает нравиться.
— Да кто кого тут должен ждать, я хочу спросить? — не выдержал один, попросивший позже как о большом личном одолжении не называть его фамилию.
А Герой Советского Союза Иван Потехин, наоборот, с толком использовал это время и прочитал мне стихи собственного сочинения про радость бытия, а прозой добавил, что Путина нельзя равнять, по его мнению, ни с Хрущевым, ни даже с Брежневым. Путин выше — вот что предстоит понять потомкам, объяснял мне Иван Потехин в надежде, что я смогу это понять уже сейчас.
— Вот только... — замялся он на какое-то мгновение.
— Что?
— Да нет, ничего... А, ладно! — ветеран махнул рукой, идя в душе на крайние меры.— Хотелось бы только, чтобы законы были пожестче.
— Какие?
— Какие? — он был удивлен моему вопросу.— Все!
— Волнуетесь? — спросил я его, желая успокоить.
— Нисколько! Наоборот, приятно! Только долго уж очень. А так — приятно!
— Чего-то ждете от встречи?
— Да, жду,— твердо ответил Иван Потехин.— Команды.
Вскоре поступила команда. Не та, конечно, которой он ждет все эти годы, но все-таки команда: пятиминутная готовность! Президент должен был поздороваться с ветеранами и пригласить их к столу. Столы были накрыты хорошо. Помимо пирожков и дорогих бутербродов на них были замечены и свежая клубника, и малина, и ананасы. И повсюду, куда бы ни потянулась рука, она рано или поздно наткнулась бы на тульский пряник. И первое, что сказал президент, сев за стол, напрямую касалось этого пряника и отчасти объясняло, видимо, отчего был так широко представлен на столе этот, в сущности, глубоко сувенирный продукт, не так буквально предназначенный для еды:
— Я, как только прилетел и сел в машину, сразу спросил вашего губернатора: пряники будут?
Президенту показали пряники. Президент попробовал и явно остался доволен. Он вообще приготовился никуда не спешить. Он хотел поговорить с ветеранами. Они это заслужили всей своей нелегкой жизнью во имя отчизны.
Разговор с президентом про авось
Он рассказал ветеранам, что Тула очень много сделала для родины — почти невозможное и даже больше. Он сказал все, что говорят в подобных случаях и что является вообще-то чистой правдой.— И что не менее удивительно: за 20 дней все собрали и вывезли в эвакуацию! — воскликнул президент.
Один из ветеранов, Василий Пушкин, как раз и занимался этим удивительным делом. Он рассказал президенту, что вывезли-то ведь в Оренбургскую область, на голое поле, и через полтора месяца все уже работало.
И он еще какие-то подробности рассказывал, но слышно было плохо, потому что как раз в этот момент гендиректор КБП Аркадий Шипунов, высокий, тучный человек, встав из-за праздничного стола, за которым он сидел ровно напротив президента, принялся в соседней комнате орать на официанток, которые не спешили нести чай. Аркадий Шипунов думал, наверное, что его громкого голоса не слышно за открытой дверью, но слышно было каждое слово, и каждое производило огромное впечатление даже на меня, хотя и не мне было адресовано.
Между тем ветераны, мне казалось, плохо слушали и своего президента, и своего гендиректора. Они налегали на стол. Как же они ели! Какие молодцы! Я сразу вспомнил женщин в Тобольске, которых Владимир Путин приехал поздравлять накануне 8 Марта. Стол тогда в результате беседы из неких высоких соображений так и остался нетронутым. А что же творилось тут! На всех напал какой-то прекрасный жор.
Ел и президент, причем тоже все, что попадалось под руку. Сначала он прикончил все пирожки, которые стояли вокруг него, а потом принялся за пряники. Когда не осталось и их, он, казалось, машинально начал жевать все остальное, практически без разбору. И как же приятно было смотреть на всех на них! Вид аппетитно, с жаром питающихся людей вселяет огромный оптимизм и уверенность в завтрашнем дне. А уж когда так трескает человек с таким рейтингом, кажется, что Россия и правда встает с колен.
— А у вас что за орден? — поинтересовался Владимир Путин в перерыве между пирожком и пряником у Марии Аргудяевой, которая сидела по левую руку от него.
Она тихонько рассказала ему, как трудно работать регулировщицей танков на войне.
— А лет вам сколько было? — спросил он.
— Девятнадцать,— ответила она.— Почти.
И тут она использовала свой уникальный шанс. Она сказала, что дома у нее нет телефона. А ведь ей надо говорить с детьми и иногда вызывать "скорую". Президент попросил у журналиста "Интерфакса" Вячеслава Терехова, стоявшего напротив, ручку и бумагу и записал фамилию старушки, а потом вопросительно поглядел на губернатора Стародубцева, который тоже сидел напротив. Губернатор нервно сказал, что не такая это уж и проблема для него — телефон. Подумаешь, телефон. Поставит он телефон, если очень надо.
— А когда она сможет говорить с детьми, возможно, и "скорая" не понадобится,— пробормотал он.
Президент, однако, не улыбнулся этой шутке.
— Вскоре доложу о выполнении задания,— перестал улыбаться и Василий Стародубцев.
От продолжения этого разговора его спасло то, что встал еще один ветеран.
Оседлать изюминку
Ветеран произнес речь. Конечно, она напрашивалась. Ветеран рассказал, что, когда он во время войны приехал в Тулу, где-то, по некоторым данным, уже появилась атомная бомба — и надо было спешить. В Туле тогда стали делать новую пушку. Его группа тоже работала над созданием пушки, как и другие. Конкуренция была очень серьезная. Одно КБ сделало пушку, которая отказывала при боковом ветре.— И они собрали манатки и уехали домой!
Президент громко рассмеялся. Ему нравилась эта история.
А выиграла, как и следовало ожидать, группа, где работал ветеран. Как-то они решили проблему бокового ветра.
Президент ждал продолжения.
— Ну что же еще-то рассказать? — с отчаянием взглянул на него ветеран.— Вроде все. А, нет! Ирак!
Ну как же он мог забыть!
— Тут надо хорошо смотреть. Это завтрашний день для России. Надо много работать. А с кем? А нужно сделать так, чтобы такие люди, как Аркадий Георгиевич (гендиректор КБП Шипунов.—А. К.), у руля в стране стояли. И не будет казусов. В нашем деле это называется "оседлать изюминку",— со странной мукой в голосе произнес ветеран.
Да, свое дело он сделал, хоть и тяжело оно ему далось. Он справился.
— А то у нас в России это авось... Но надо же бороться! Вертолет вот этот упал. Лодка подводная... Она утонула. Как это? Неизвестно. И последнее событие. Сели в Казахстане космонавты, а могли и не встать. Да приезжайте к нам, мы вам сделаем кнопку. У нас даже нашивки для парада на Красной площади шили — и то ничего! Все было глухо! В общем, умных людей не так много в России. У нас в КБ такой человек точно есть. Подумайте крепко, не ошибитесь! Я все сказал!
Тут наступило самое время преподнести президенту главный пряник. Он весил 18 килограммов.
--Спасибо, долго есть буду,— пообещал президент и немедленно приступил к исполнению обещания.
— А вот еще пирожок есть,— сказал директор Шипунов.— Съешьте, Владимир Владимирович.
Должен же он был что-то сказать в подтверждение того, что ему можно доверить оседлать изюминку.
— Вам-то еще можно. А вот мне уже нельзя,— со льстивой грустью в голосе добавил он.
Да, ему следовало поберечься.
— Ничего, в честь праздника можно,— разрешил, торопливо жуя, президент.
— Ну тогда я съем! Спасибо! — обрадовался директор.
Видимо, он решил, что в его жизни и правда наступают новые времена.
— А вообще-то я хочу сказать, что СМИ перевернули все с ног на голову,— с беспроигрышной темы вступил в разговор губернатор Стародубцев.— Легкая жизнь... Не показывают трудности. Не показывают тех, кто у станка! Не тех показывают!
— Да,— легко согласился президент, засовывая в рот кусок пряника.— Не тех.
— А вообще, когда люди зарплату получают день в день, чувство патриотизма крепнет,— продолжил окрыленный Стародубцев.— Правда?
Президент опять согласился. Он смог в этот раз только кивнуть, потому что запивал чаем.
— Но некоторые у нас все-таки ушли в фермеры. Плюнули на все и ушли.
Президент пожал плечами: ну что ж, это их выбор — и принялся наконец за бутерброд с рыбой.
— Огромное количество посредников съедают все! — заявил Шипунов.
Прозвучало это странно. На столе все-таки еще много осталось.
— От зерна до хлеба! — добавил Стародубцев.— Мировая цена — $130-135 за тонну. А вынуждают продавать за $50.
— А вот в некоторых субъектах федерации люди построили хранилища зерна и решили придержать его до весны,— решил президент все же поговорить с губернатором.— И не прогадали. И никто их не заставил. И сейчас выходят на этот рынок с другими ценами.
И тут он даже подмигнул Василию Стародубцеву. Тот не нашелся что ответить. Между тем ему ведь только сказали, что он не справляется со своими обязанностями. А хуже всего, конечно, что президент при этом подмигнул. Что же теперь будет-то?
В ожидании команды
Через пару минут президент встал из-за стола. Ему пора было возлагать цветы к Могиле неизвестного солдата. После возложения президент подходил к людям на площади, жал руки, а одну женщину поцеловал. Ей сделалось плохо от счастья. "Ох!" — крикнула она и начала оседать на землю. Но президент этого не видел, потому что уже целовал девочку в десантном берете. Девочке, наоборот, стало очень хорошо. Когда президент отошел от толпы, какой-то человек страшным голосом закричал: "Владимир Владимирови-и-и-ч!" Президент остановился, потом пошел к этому человеку. Оказалось, кричал, похоже, какой-то беженец с изможденным лицом. Он сунул Владимиру Путину письмо и на исходе сил пробормотал: "Только вы можете помочь..." Но, похоже, ему никто уже не мог помочь.Еще через несколько минут в местном театре началось торжественное заседание, посвященное 58-й годовщине победы в Великой Отечественной войне. Василий Стародубцев, на вид оправившийся от психотравмы, нанесенной ему в банкетном зале КБП, говорил про то, что после войны мы многое потеряли.
— И прежде всего не стало великой державы, с именем которой мы ходили в бой и стояли у станка... То, что не удалось Гудериану, сокрушили мальчики-реформаторы...
Ну не в такой же священный день вспоминать про этих мальчиков! Но генерал-майор Добровольский, один из ветеранов, участвовавших во встрече, беспощадно добавил:
— Плоды наших нечеловеческих усилий на войне пожинает кучка олигархов. Было бы понятно, если бы они создавали производственные мощности. Но они же не создают!
И он признался, что соскучился по настоящей работе.
А я вспомнил, что и Иван Потехин все эти годы ждет команды. И другие люди.
А ее все нет.