«Индивидуальный тариф ОСАГО не может быть бесплатным»

В 2018 году Центробанк анонсировал два масштабных изменения на страховом рынке: реформу тарификации ОСАГО и ужесточение продаж единственного динамично растущего сегмента — инвестиционного страхования жизни (ИСЖ). Почему затягивается изменение тарифов ОСАГО, не пугает ли ЦБ остановка роста ИСЖ, как будет идти внедрение принципов Solvency II и в чем заключается искусство надзора — в интервью “Ъ” рассказал зампред ЦБ РФ Владимир Чистюхин.

— Когда будет расширен тарифный коридор в ОСАГО? Почему анонсированная весной реформа затянулась?

— Мы решили обсуждать реформу ОСАГО в комплексе, оценить все предложения, а они очень разнонаправленные. К сожалению, не удается со всеми экспертами и заинтересованными сторонами достигнуть консенсуса о необходимости и параметрах проведения данной реформы. Наш аргумент очень простой: это реформа не для повышения тарифа, а для его индивидуализации и дифференциации. Много раз мы повторяли этот принцип: хороший водитель должен платить за себя, он не должен субсидировать плохого водителя. Реализация наших предложений приведет к тому, что большинство аккуратных водителей будут платить меньше. А небольшая часть водителей, не соблюдающих ПДД, будет платить больше — возможно, значительно. Мне кажется, это честный подход. Оппонирующие нам эксперты — их не так много, но голос их достаточно громкий — говорят, что эта реформа про подорожание ОСАГО. И пока переубедить их не удалось. На последнем заседании двух комитетов Госдумы выступали отдельные представители регионов. Они поддерживают идею дифференциации тарифа, при этом высказались против его повышения для кого-либо. Но индивидуальный тариф не может быть «бесплатным».

— Без согласия оппонентов нельзя двигать реформу дальше? Тарифный коридор — это же компетенция ЦБ.

— Это социально важная реформа, и она должна проходить при общем консенсусе. Несмотря на длительность обсуждения, ряд мифов не развеян. Например, для меня было удивительным услышать на том же заседании в Госдуме, что, оказывается, в компенсационном фонде Российского союза автостраховщиков сконцентрировано 180 млрд руб. И это заявляли люди, которые вроде бы должны разбираться в вопросе. Это ведь неправда: вы знаете — там 12 млрд руб. А 180 млрд руб.— это размер созданных страховыми компаниями резервов. Наша разница с экспертами заключается еще и в том, что многие из них говорят теоретическими лозунгами. А мы провели три актуарных исследования, и наши предложения по расширению тарифного коридора, градации коэффициента «возраст-стаж» исходят из статистической оценки. По последним расчетам, в среднем стоимость полиса не должна вырасти больше, чем на 1,5%.

— Когда рассчитываете ввести новые тарифы?

— Мы пока продолжаем ориентироваться на 1 января 2019 года. И видим, что общественное мнение на нашей стороне. Судя по мониторингу соцсетей, граждане согласны на принцип «аккуратный платит меньше, аварийный — больше». Это еще и вопрос безопасности дорожного движения.

— Как это повлияет на сборы?

— Изменение стоимости полиса в среднем составит не более 1,5%, значит, на столько вырастут и сборы.

— ЦБ хочет получить полномочия предотвращать завышение тарифов страховщиками. Каким образом?

— Формальная граница максимальной цены полиса существует и сегодня, и мы не планируем от нее отказываться. Дополнительно хотим делать оценку тарифов на основе актуарных расчетов. В штате ЦБ работает несколько высококвалифицированных актуариев, которые будут проверять расчеты, представленные компаниями. Если мы увидим существенное отклонение от среднего показателя по рынку, мы хотим получить право требовать снижения тарифа. В сфере ОСАГО работает 52 страховые компании, есть явные лидеры. Если за кем в первую очередь и присматривать, то за тем, у кого большая доля рынка.

— Вторым после ОСАГО наиболее обсуждаемым сегментом рынка в текущем году стало ИСЖ. Вы планируете ужесточить продажи таких продуктов, много жалоб на них?

— Мы планируем ввести требования по продажам ИСЖ. Еще до наших действий Всероссийский союз страховщиков выпустил базовый стандарт по защите прав потребителей, часть которого посвящена ИСЖ. Но это все-таки стандарт рынка, и он должен вступить в силу только с 7 мая 2019 года. ЦБ хотелось привлечь внимание и страхового сообщества, и потребителей к теме растущего сегмента ИСЖ, так как количество жалоб стало резко увеличиваться. Нельзя сказать, что в абсолютных значениях их очень много, но это именно тот случай, когда мы хотим действовать проактивно. Мы предполагаем повысить уровень раскрытия информации: продавец должен ясно сообщать, что продукт не является депозитом и не защищен системой страхования вкладов, потому что в ряде случаев потребителей вводили в заблуждение по этому вопросу. Страховая компания и ее агенты должны раскрывать то, как формируется инвестдоход и что он может быть не получен. Третий важный момент: у страхователя сейчас часто складывается впечатление, что вложения можно вернуть в любой момент в полном объеме. А это не так: при досрочном выходе у него будут частичные потери.

Мы считаем, что бизнес нужно вести честно. Сейчас законодательство позволяет создать модель, в которой страховая компания отвечает и за свои нарушения, и за нарушения партнеров и агентов. Это должно стимулировать страховые компании внедрить в договоры со своими партнерами более жесткие требования, в том числе по ответственности агента, если из-за его действий страховую компанию оштрафовал ЦБ.

— То есть, обнаружив мисселинг ИСЖ со стороны банка, наказывать вы будете страховую компанию, а не банк?

— Кто бы ни продавал страховой продукт, санкции предъявляются к страховой компании. Ни к банку, ни к иным агентам сегодня закон санкции применить не позволяет. Мы планируем инициировать поправки в законодательство, чтобы ответственность распространялась и на продавцов продукта. Мы ставим амбициозную для себя задачу подготовить текст такого проекта до конца года.

— Корректна ли оценка ЦБ ИСЖ как продукта с низкой инвестпривлекательностью, по данным 2,5% договоров?

— Это фактическая доходность по закончившимся договорам! Это очень важно. Потенциально это может быть инструмент с высокой доходностью -— выше, чем у депозита. Но факт показал, что доходность ниже, причем значимо. Мы проанализировали и текущую доходность действующих договоров лидеров рынка. По трехлетним договорам средняя доходность, по оценке на 30 июня, составила 0,9% годовых, по пятилетним договорам — 1,6% годовых. Это данные индикативные, и к окончанию срока договора доходность может быть выше, но тем не менее это означает, что эффективность вложений оставляет желать лучшего и что здесь, возможно, есть случаи мисселинга.

— По мнению страховщиков, средняя доходность ни о чем не говорит, а методику ее расчета они не видели...

— Ничто не мешает страховому сообществу провести свои собственные открытые исследования по всему рынку с открытой методикой и показать свою доходность. Да, кто-то может вместо 1,5–2% годовых показать 6% или 8%, но это значит, что кто-то другой показывает отрицательную доходность. А я предполагаю, что обещания потребителям были даны примерно одинаковые.

— В компаниях опасаются, что при таком подробном раскрытии информации в продажах рынок от бурного роста перейдет к падению.

— Если рынок честный, зачем бояться его сокращения? Получается, что рынок растет потому, что информация не раскрывается. Если так — это грустно. Это не пирамида, каждая инвестиция должна отвечать сама за себя, и рынок должен расти естественными темпами, когда и продавец, и покупатель осознанно совершают сделку.

— Какие еще новации в регулировании готовите?

— Я очень надеюсь, что мы в следующем году будем обсуждать законодательные изменения в ОСАГО, в том числе законопроект Минфина — с нами он согласован. Это заключение трехлетних договоров по согласованию сторон, установление контроля над агентами, возмещение исходя из стоимости новых запчастей даже в случае денежной выплаты, возможность установления ограничений по тарифам. Главное в этом законопроекте — это дальнейшая индивидуализация тарифа.

Нужно прямо прописать в законодательстве возможность продажи полисов через интернет, решить вопрос с предоставлением в бюро страховых историй персональных данных, что создаст статистическую основу для каско. У нас наладился диалог с Минсельхозом о реализации ряда предложений из нашего доклада по сельхозстрахованию: по выводу затрат на агрополисы из единой субсидии, более гибких условий страхования, возможности перехода на индексное страхование.

Постараемся дать первые поправки в законодательство по внедрению Solvency II. Речь идет о возможности качественной оценки систем управления рисками и внутреннего контроля страховщиков, а также оценки группы связанных лиц.

— Европейский рынок переходил на принципы Solvency II более 15 лет, а российскому предлагается внедрить их за 5. Мы так спешим?

— Европейские регуляторы создавали новую концепцию требований к капиталу, управлению рисками и раскрытию информации. Мы берем этот продукт за основу. Создавать что-то заново и редактировать — это разные вещи. Кроме того, в Европе много стран принимало участие в обсуждении, стоял вопрос состыковки законодательств. Нам легче. И мы берем пятилетний горизонт как ориентир, но если наши исследования покажут, что и формулы, и подходы нуждаются в корректировке — возьмем еще время. Нам бы хотелось, чтобы такой сложный механизм, как Solvency II, был внедрен без методологических замечаний.

— Также ЦБ обещал к 2022 году определить критерии крупных, средних и малых страховщиков для пропорционального регулирования. Есть ли уже примерное понимание критериев?

— Пока четких критериев еще нет. Но уже понятно, что мелким и средним компаниям мы можем облегчить две вещи — периодичность и состав подаваемой отчетности, а также интенсивность надзорных мероприятий. Если, конечно, компания находится в «зеленой» зоне. К системно значимым компаниям должны применяться повышенные требования: они должны быть эталонами финустойчивости и качества продажи своих услуг клиентам. Общие подходы у нас будут примерно такими.

— В 2021 году рынок откроется для филиалов иностранных страховщиков, Минфин подготовил законопроект об этом, но на рынке его критикуют: он ущемляет российских страховщиков…

— РФ взяла на себя обязательство допустить на рынок филиалы иностранных страховых компаний — его надо исполнять. Мы будем дискутировать по трем позициям: филиалы каких иностранных компаний могут войти на рынок, какие к ним установить требования по объему активов, резервов, требования по участию в государственных конкурсах. Второе — какого размера должен быть аналог капитала — гарантийный депозит, какие требования по вступлению в саморегулируемую организацию. И третье — выход филиала с рынка. Мы предлагаем, чтобы гарантийный депозит возвращался не менее чем через десять лет после прекращения деятельности филиала, чтобы все обязательства были урегулированы.

— Ожидаете большую активность иностранных групп на российском рынке с 2021 года?

— Сегодня «дочки» серьезных иностранных компаний либо ведут деятельность в России очень осторожно, либо ее сокращают. Нет резонов предполагать, что при открытии пути для филиалов сюда все пойдут делать бизнес.

— Даже если снимут санкции?

— Это не только вопрос санкций. Это вопрос регулирования, надзора, другой ментальности — все это препятствует массовому вхождению иностранцев на наш рынок. Мне известно, что многие иностранные компании, у которых качество урегулирования убытков было явно выше, чем у российских, были шокированы уровнем автомошенничества и злоупотребления правом у нас.

— Какая сейчас основная причина ухода компаний с рынка?

— Нерентабельность бизнес-модели: много аннулирований лицензий связано с добровольным отказом. Собственники осознают, что при тех видах и объемах операций, которые они осуществляют, их возможностях оценки рисков дальше осуществлять бизнес становится либо убыточно, либо чрезвычайно рискованно. Многие соглашаются исполнить свои текущие обязательства и спокойно сдать лицензию.

— Сколько всего лицензий отозвано в текущем году? Какая часть из них связана с добровольным отказом? Какова динамика в сравнении с годом ранее?

— За 2017 год у страховщиков было отозвано 30 лицензий, в том числе 21 — в связи с добровольным отказом, за текущий год — 26 лицензий, из них 12 — добровольный отказ.

— Довольно часто временные администрации страховых компаний сообщают о признаках вывода активов. Каков масштаб проблемы? Ведется ли работа по их возврату?

— По всем случаям, когда мы видим признаки вывода активов или других уголовных преступлений, чаще всего -— мошенничества либо предоставления существенно недостоверной отчетности, мы направляем информацию в правоохранительные органы. В рамках процедуры банкротства — а она начинается чаще всего, когда идет отзыв лицензии по недобровольным основаниям — конкурсные управляющие судятся за возврат активов. Процесс мог бы быть более удачным — это как раз то, над чем надзор сегодня работает.

— Как именно?

— Например, была инициатива по ограничению выезда собственников за границу. Обсуждается для банков, но может касаться и страховых компаний. Второе — более превентивный характер надзорных мероприятий. Перед надзором в этом плане стоит очень нетривиальная задача. Мы, действуя на опережение, не должны надзорными действиями усугублять проблемы действующего бизнеса, если есть возможность стабилизации ситуации. Но, с другой стороны, и тянуть с надзорными мерами нельзя, если началось падение компании, чтобы не допустить увеличения убытков. Найти эту золотую середину, действовать вовремя и решительно и есть искусство надзора.

Интервью взяла Елена Вебер