Это ваши мечты стоят миллионы

Самый знаменитый аукционист и опытный часовой эксперт Орель Бакс — партнер аукционного дома Phillips, ставшего всего за три года основным игроком на рынке антикварных часов. В ноябре он провел в Женеве восьмой аукцион Phillips.

— Что изменилось к восьмому аукциону?

— Здесь в отеле La Reserve три с половиной года назад мы провели первую продажу. Никто не считал Phillips экспертом в часах, никто не верил, что мы сможем найти отличные вещи, сделать красивый каталог и добиться впечатляющих результатов. Тогда нас было шестеро. Три с половиной года назад мы вынуждены были объяснять нашим клиентам, какова наша стратегия, каковы наши ценности и почему они могут нам доверять, когда покупают и продают. Сейчас у нас на трех континентах команда из 30 человек, и все согласны, что в области часового дела Phillips лидер.

— Мы знаем сегодняшний часовой ландшафт, его горы и долины. Но ведь он не раз менялся. Есть ли недооцененные сейчас, но достойные марки?

— Что значит недооцененные? И что значит достойные? Возьмем хронографы Omega, Vacheron Constantin, Longines, Rolex. Если какой-то из них стоит десять тысяч, другой — двадцать, третий — сорок, а четвертый — пятьдесят, значит ли это, что тот, который продан за десять тысяч, недооценен? Или тот, за который заплатили пятьдесят, слишком дорог? Представьте себе, что на аукцион выставлена картина, о которой вы мечтаете. Это не картина, это ваши мечты стоят миллионы. Почему часы не могут стоить миллионы? Они произведение искусства, редкий объект, шедевр. Разве продажа одних часов за миллион будет означать, что другие недооценены?

— Вы говорите о силе желания, которая толкает людей к покупке. На кафедре аукциониста, как на сцене театра, вы умеете вызывать желание и заставлять людей раскошеливаться.

— Я думаю, что это скорее работа матчмейкера, то есть того, кто должен соединить людей. Есть и другие причины, по которым цена растет. Если вы вдруг обнаруживаете, что некий предмет искусства более редок, чем ранее считалось, это сразу делает его более дорогим на торгах.

— Значит, ваша работа как аукциониста и эксперта — это найти основания, по которым предмет должен быть куплен за максимально большую сумму?

— Я не думаю, что моя работа или работа эксперта состоит в том, как сделать вещи более дорогими. Специалист, который любит свою работу, а я очень люблю свою работу, хочет, чтобы эту любовь разделили. И конечно, на торгах эта любовь выражается в швейцарских франках или в долларах.

— Вы работаете с вечными ценностями. Но ведь и в антикварном мире есть понятие моды.

— Моды? Я бы не сказал. А вот тенденции, колебания вверх-вниз есть. К примеру, большой коллекционер говорит: «Для меня Энди Уорхол самый главный гений ХХ века». И покупает его много, публично, задорого. Это и другим внушит доверие к Уорхолу. Примеры заразительны. Примеры рождают страсть. Вот почему художник, марка часов, автомобиль могут подняться или упасть в цене.

— Я наблюдал вас после продаж. Вы были как актер после спектакля — измотанный, но счастливый.

— Измотанный, да, потому что я говорю, я кричу, я двигаюсь, я сжигаю калории, купаюсь в адреналине в течение двух-трех часов. Это тяжелая работа, как у актера на сцене, конечно. Но есть разница между аукционистом, актером и клоуном. Моя работа — не работа ярмарочного зазывалы. Аукционист, конечно, должен оживить продажу, должен ею дирижировать, управлять, но я не гипнотизер, чтобы убеждать вас расстаться с деньгами.

— Но вы же знаете людей в зале. Среди них немало постоянных клиентов.

— Это другое дело. Представьте, на предаукционной выставке я встретился с коллекционером, который говорит: «Вот часы моей мечты, у меня бюджет 100 тыс.». Торг переваливает за 100 тыс., и он говорит: «Я пас». Я могу ему тогда сказать: «Уверены ли вы, что не хотите добавить 5 тыс.? Послушайте меня, я знаю, что вы хотите эти часы, я вам советую: купите их». Но я сделаю это не потому, что лишние 5 тыс. достанутся мне. Эти деньги не для меня. А потому, что знаю, что через месяц, через полгода, через год он скажет мне спасибо.

— Как вы готовитесь к продаже?

— Подготовка занимает несколько месяцев. Надо найти часы. Например, сегодня я получил один экземпляр, который только весной выйдет на наши торги. Я должен знать наизусть каждые часы в каталоге: состояние, сколько известно экземпляров, достаточно ли они хороши для господина в красном свитере в третьем ряду. Это как подготовка к Олимпийским играм. Атлет не может начать готовиться за 20 минут до бега. В день продаж я стараюсь отдохнуть, но это не так просто, если до полуночи тебе звонят коллекционеры.

— Phillips принадлежит российской группе Mercury, у нее есть любимые марки часов, которые они продают. Имеет ли это для вас значение, когда вы формируете список лотов?

— Не существует никакой договоренности, никакой инструкции, никаких рекомендаций группы Mercury. Полная независимость. Я бы никогда не согласился взяться за это дело, если бы ожидал даже малейших ограничений или давления.

Беседовали Алексей Тарханов и Урс Дюмаре