«Мы не хотим жить так, как принято у вас»

Одна из самых заметных групп дагестанских «блюстителей нравственности» называется Imamat Dagestan — на ее закрытый аккаунт в Instagram подписаны более 13 тыс. человек. Организаторы махачкалинского аниме-фестиваля рассказывали “Ъ”, что именно отсюда поступали угрозы. Специальный корреспондент “Ъ” Александр Черных побеседовал с одним из администраторов группы 21-летним Исламом Нугаевым, заявившем о себе как о «представителе молодежного движения Imamat Dagestana». Как оказалось, господин Нугаев неплохо знаком с аниме-культурой и не имеет ничего против комиксов и мультфильмов — до определенной черты. О том, кто имеет право устанавливать эту черту, молодой человек рассказал в интервью “Ъ”.

— Почему вы и ваши товарищи выступили против фестиваля?

— Я бы хотел прежде всего прояснить: негативное отношение к таким мероприятиям — это не признак отсталости. Не надо думать, что мы в Дагестане сидим в деревне, ничего не знаем о современной культуре и поэтому хотим все новое запретить. Это не так. У нас в республике проходит много мероприятий, связанных с современной культурой. И я ничего против гик-культуры не имею, я сам ИТ-специалист, я занимаюсь digital marketing.

Техника, компьютерные игры, аниме, комиксы — я это знаю и понимаю.

У нас есть гик-магазин в Махачкале, вы спокойно можете прийти, купить комикс, значок, атрибутику. У меня самого лежат на полке комиксы по Warcraft, по «Звездным войнам», книга по Skyrim. Но главное — не переступать грань. Если это увлечение в пределах нормы — то никаких проблем вообще не будет. Если люди не превращаются в неформалов.

— Это как?

— Неформал — это когда ты начинаешь вести себя неподобающе, например волосы перекрашивать. У нас в республике основная часть населения — религиозные люди. У нас с самого детства в мужчинах воспитываются высоконравственные мужские качества — честность, храбрость, отвага, мужество.

И для нас, настоящих мужчин, чуждо, когда люди перекрашивают волосы, занимаются чем-то, что не совсем соответствует жизни обычного человека.

Я понимаю, сейчас вы скажете, что эти люди так самовыражаются…

— Да, это один из возможных аргументов.

— Человек самовыражается, мы это понимаем. Но когда они начинают проводить такие мероприятия — мы будем против. Мы не хотим в республике такого разврата. Даже директор театра говорил, что на фестивале были короткие юбки и танцы с эротическим подтекстом…

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Но сами ребята говорят, что это неправда. Что у них были обычные школьные юбки и все танцы были пристойными.

— Что ж, может это действительно была придирка со стороны руководства театра. Даже если так — я считаю, хорошо, что оно воспользовалось таким поводом и пресекло разврат.

Не будет проблем, если люди просто интересуются аниме, культурой японской. Пусть собираются небольшими компаниями в своем гик-магазине. Главное, не особо афишируя.

— Но они же не стоят на площади и не требуют, чтобы все смотрели аниме. Они не проводят аниме-парадов. В театр пришли только те, кто этим интересуется.

— Понимаете, такое отдельное мероприятие может не очень хорошо сказаться на всей республике, на ее будущем. Это ведь может пойти дальше, приобрести массовый характер.

Сегодня аниме-фестиваль в театре, а завтра везде ходят с крашеными волосами. Вот чего мы не хотим.

Вы не сможете нас понять, вы воспитаны по-другому, у вас другая ментальность. Я прекрасно понимаю ваши аргументы, но мы с вами разные. Вы скажете, что человек выбрал такой путь самовыражения. А я не хочу, чтобы такие методы самовыражения у нас стали нормой.

— Вы против окрашивания волос, но насколько я знаю, в некоторых течениях ислама есть традиция красить бороду у мужчин…

— Нет, никоим образом в Дагестане такого нет. Возможно, вы читали какую-то недостоверную информацию. В исламе существует множество течений, но в Дагестане суннитское течение. Оно считается наиболее правильным, и там такой традиции нет.

— Вы говорили, что мужчин в Дагестане правильно воспитывают. Те, кто был на фестивале, рассказывали мне, что детям было страшно из-за этих угроз, что там девочки маленькие плакали в зале. И мне лично кажется, что если люди позволяют себе прийти в театр и запугивать девочек — это вряд ли может считаться мужественным поведением.

— (Вздыхает.) Лично я отношусь негативно к таким вещам. Но есть такое понятие — горячая кровь. Когда человек в обычной жизни вежливый, но вдруг происходит ситуация, которая ему совсем не нравится. Конечно, он может сгоряча нагрубить. Я не считаю это правильным, мужчина должен сначала думать, а уже потом делать.

Мне кажется, стоило прийти в театр, спокойно объяснить, что мы не против аниме — но массовости в этом деле нам не надо. Но есть, конечно, и те, кто мог нагрубить и испугать.

— И вы с такими людьми на одной стороне.

— Да, они наши союзники. Но у каждого человека свой подход. Наверное, если бы я был более отмороженным… Точнее сказать, привык совершать необдуманные поступки, то, может быть, тоже пошел бы угрожать. Но это неверный подход.

— Хорошо, но в ваших группах распространялась информация об этом мероприятии. Вы же понимали, что найдутся горячие головы, которые будут угрожать. Разве вы не чувствуете ответственность за их действия?

— Мы чувствуем ответственность, но мы просто информировали людей и призывали к цивилизованному методу решения проблемы. Мы не требовали кого-то бить, угрожать. Мы просто обращаем внимание людей на то, что в республике должны остаться наши традиции и законы.

Мы помним, сколько лет имам Шамиль сражался за будущее нашей республики. Как сражались его алимы, как чеченский народ нам помогал. И что, мы теперь это просто так отдадим? Мы позволим подменить нашу культуру, соблазнить дагестанцев чем-то западным? Нет, мы этого не позволим.

И когда девушка на фестивале танцует в коротких шортах — это противоречит нашим законам. Не законам Российской Федерации, а нравственным, моральным законам.

— Но живем мы в Российской Федерации. И в государстве нет закона, запрещающего в шортах танцевать.

— Вот сейчас в России концерты запрещают везде. Вы сначала скажите полиции, что нет такого закона, концерты запрещать. А здесь не полиция отменяет, а народ. Народ не хочет таких фестивалей, понимаете.

— Но как вы можете говорить от имени всего народа? Ведь на фестивали были и дагестанцы. Они разве не часть народа?

— Мы считаем, что дагестанцы не должны были там присутствовать. Если они туда пошли — значит, родители не занимаются их воспитанием, не объясняют, что хорошо и что плохо.

Вы говорите про плачущую девочку — но если бы ей родители дали правильное воспитание, то ее просто не было бы на таком мероприятии. Она бы просто тихо, молча, интересовалась аниме и никому не мешала.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У нас в республике молодежь взрослеет быстрее, чем в российских регионах. Потому что мальчикам объясняют, как должен вести себя мужчина, девочкам — как должна вести себя женщина. У настоящего дагестанца просто не возникнет желания пойти на такое мероприятие. Взрослый человек должен серьезными вещами заниматься. Например, на митинг ходить, отстаивать гражданскую позицию.

— А вы ходили на митинги?

— Я лично на митингах не присутствовал, но имел желание. У меня просто пока не получалось. Я бы, например, пришел на митинг Алексея Навального.

— Даже несмотря на то, что он говорил: «Хватит кормить Кавказ»?

— Насчет этого есть какие-то возражения, да, но мне это не особо важно. Даже если он это говорил — наверное, он этим высказыванием хотел понравиться российской части населения. Он политик, это понятный ход. Но если он станет президентом, что маловероятно, и снова что-то такое скажет — ну, Кавказ будет очень недоволен.

И ведь Навальный тоже говорит от имени народа. Он говорит, что наше государство несправедливо поступает с народом. И вот за это я пойду, под этим я готов подписаться.

— Ребята с фестиваля рассказывали, как они весь год шили костюмы, репетировали выступления, как приехали из других кавказских республик. И их лишили праздника. Разве с ними справедливо поступили?

— (Вздыхает.) С ними несправедливо поступили. Но опять-таки, этой несправедливости не должно было быть, потому что самого фестиваля не должно было быть, понимаете? Хотите фестиваль — ну сделайте его таким, чтобы взрослые парни не переодевались в костюм Наруто, других аниме-персонажей. Если ты подросток, ты должен становиться мужчиной, а не ходить как непонятно кто.

— А Наруто вам чем не нравится? Он же хороший персонаж — смелый, мужественный.

— Да нет, это неплохой мультфильм, его можно посмотреть. И остановиться на этом, а не переодеваться. Вы скажете опять, что это самовыражение личности, но давайте уже отбросим это. Есть мужчина. Есть женщина. Есть признаки, которые присущи мужчине, есть те, которые присущи женщине. Не надо их смешивать.

— Вы перечисляли эти «мужские» признаки — честь, мужество, отвага. Но мы с вами знаем честных и сильных женщин — и знаем, сколько мужчин не подходят под эти определения. Получается, что это «общие» качества личности, а не «мужские» или «женские».

— Безусловно, но я имею в виду еще какие-то признаки. Вот на фестивале слушали K-pop, корейских певцов, которые выглядят как женщины. Вы считаете, что это нормально? Или вы считаете, что девушка может себя вести как пацан?

— Вы знаете, у нас выражение «вести себя как пацан» в принципе звучит негативно. Так никто не должен себя вести, ни женщина, ни мужчина. Вот тот чеченский парень, который кидался банкой в автобусе и потом получил нагоняй от Рамзана Кадырова — про него бы у нас сказали: «Ведет себя как пацан».

— Да, он очень плохо и неправильно поступил. Действительно есть люди, которые от нас приезжают и позорят Кавказ. Но я сейчас учусь в России, в Ростове — и вижу намного худшее поведение. Тут нет уважения к старшим, даже место в автобусе им никто не уступает. При старших матерятся, пьют перед взрослыми. Тут курят на улице в открытую, тут девушки в коротких юбках ходят. Вы считаете это нормальным? А мы не хотим, чтобы такое поведение и в нашей республике стало нормой.

— Вы же понимаете, что на это ответят: «Тогда почему вы в Ростове учитесь, а не в Дагестане?»

— Да, я учусь у вас, потому что тянусь к новым возможностям, ищу хорошее образование. У нас сейчас начинают бороться с коррупцией в республике, но с образованием пока не все хорошо. Хотя и в Ростове оказалось не очень хорошо.

— То есть, в Дагестане хорошее воспитание, высокая мораль, нравственность — но коррупции они почему-то не мешают?

— Это разные вещи. Я знаю, что мы друг друга не поймем в этом вопросе — у нас просто разная ментальность. Но поймите и вы, что для нас мораль и нравственность очень важны.

Я ничего обидного не хочу сказать, но вы в России растеряли свои морально-нравственные устои.

Мы не хотим, чтобы это и в Дагестане повторилось. И мы знаем, почему это произошло у вас,— просто в какой-то момент тут перестали порицать плохое поведение. «Пусть самовыражаются, пусть делают, что хотят» — и вот к чему это у вас привело. Знаете, как говорят: «Хотите уничтожить народ, тогда растлите их женщин».

Так и здесь. Аниме — это их дело, пусть смотрят. Но когда они переступают черту — это становится общим делом.

— А кто устанавливает эту черту?

— Сам народ установил эту черту. Наша история установила эту черту. Наша религия установила эту черту. Черту устанавливают люди, которым небезразлично наше будущее.

Поймите, мы не какие-то отсталые фанатики, все сложнее. Я смотрел «Наруто», смотрел «Рыбку Поньо на утесе», я знаю, что такое аниме и комиксы. Но мы не хотим жить так, как принято у вас.

— А мы вообще можем ужиться в одной стране?

— Можем, конечно. Мы с вами час разговариваем и никак друг друга не обидели. Просто нужно помнить, что у нас есть собственные убеждения, ценности и религия.