«Нужно изменить мнение каждой семьи об этой практике»

В 2016 году проект «Правовая инициатива» выпустил отчет о калечащих операциях на наружных половых органах маленьких девочек в Дагестане, основанный на полевом исследовании, проведенном в девяти высокогорных районах. В отчете был дан анализ интервью с 25 женщинами, перенесшими такую операцию в детстве, и с 17 экспертами — религиозными деятелями, медицинскими работниками и юристами. Они рассказали, что эта практика распространена в регионе: обрезание делают девочкам до трех лет в домашних условиях обычными бытовыми инструментами — ножом или ножницами. Отметим, что удаление клитора является калечащей операцией типа I по классификации ВОЗ.

Но на этой неделе издание «Медуза» опубликовало материал о том, что московская медицинская клиника предлагает девочкам и женщинам «услугу» клиторэктомии. Более того, клиника даже опубликовала на сайте изображение нескольких предполагаемых «типов» клиторэктомии, включая самую тяжелую форму, которая может привести к серьезнейшим последствиям для репродуктивного и сексуального здоровья женщин. Наконец, в рекламе клиники упоминалось, что поскольку операция считается «калечащей», то ее необходимо выполнять в медицинской клинике, а не дома.

Это действительно шокирует: распространенность женского обрезания в России, вероятно, была сильно недооценена. Сейчас клиника удалила все упоминания о несовершеннолетних девочках, которым рекомендовалось обрезание, и администрация медцентра заявила, что СМИ ошиблись в оценках, а учреждение предлагало данную процедуру «по запросу» и только по медицинским показаниям. Но давайте проясним: клиторэктомия по медицинским показаниям выполняется в крайне редких случаях, например при раке вульвы или после тяжелой травмы.

Таким образом, мы можем сделать вывод: в современной России существует спрос именно немедицинского характера на проведение калечащих операций, иначе коммерческая клиника не стала бы рекламировать подобную услугу.

Утверждение о том, что операцию необходимо проводить в медучреждении, а не в домашних условиях, свидетельствует о тревожном явлении «медикализации» таких операций. Это знакомо нам по другим регионам: женское обрезание проводится врачом якобы с целью снизить риски для здоровья и фактически легитимизируется этим.

Это очень опасная тенденция. Калечащая операция никогда не бывает «защищенной». Выполнение таких операций в клинике противоречит медицинской этике и узаконивает женское обрезание, создавая впечатление, что операция не вредит здоровью. После этого другим семьям становится сложнее отказаться от таких обычаев.

По оценке ООН, сегодня в мире живет около 200 млн девочек и женщин, подвергшихся той или иной форме калечащих операций на гениталиях. Еще 3 млн женщин и девочек ежегодно подвергаются риску этой практики. По всему миру практика женского обрезания имеет несколько общих характеристик. Во-первых, она может считаться необходимым символом принадлежности к общине. Во-вторых, именно женщины являются основными проводниками данного обычая. Так, зачастую решение о том, где и когда девочка должна подвергнуться операции, обычно принимается ее мамой или бабушкой. И самое главное, какие бы ни были обоснования для проведения этой операции в той или иной общине, будь то по религиозным или иным причинам, конечная цель заключается в том, чтобы контролировать и снижать проявления сексуальности у девочек и женщин.

Международное сообщество неоднократно подчеркивало, что борьба за искоренение калечащих операций должна быть комплексной. Этой проблемой должны вместе заниматься национальные и местные органы власти, международные и национальные НПО, общинные и религиозные организации, медперсонал, учебные заведения и СМИ. В Европе семьям приходится вывозить девушек за границу, чтобы провести такую операцию. А в России нет и таких препятствий. Поэтому в российском контексте можно использовать программы, реализованные ранее в африканских странах: например, просветительские кампании о рисках женского обрезания для здоровья, общинные программы и публичные заявления местных авторитетов. Нужно шаг за шагом изменить восприятие каждой женщины и мнение каждой семьи об этой практике.

В более долгосрочной перспективе в России можно было бы принять законодательство, криминализирующее эту практику. Но это возможно только в сочетании с мерами противодействия, принимаемыми на местном уровне, одна лишь криминализация, скорее всего, уведет женское обрезание в подполье.

Мировой опыт показывает: самые эффективные программы проводятся с участием членов местных общин, в том числе и тех, кто подвергся в детстве такой операции, либо тех, кто их проводил.

Но потребуется время, чтобы завоевать доверие и уважение этих изолированных и уязвимых общин, в которых почти никто пока не осуждает традицию женского обрезания. Ведь в повседневной жизни их волнуют совсем другие проблемы: плохое образование, высокий уровень безработицы, бедность и отсутствие доступной медицины.

Пока не все страны добились успеха в борьбе с практикой женского обрезания. Но у России есть хорошие шансы: она может использовать свое авторитетное медицинское сообщество, чтобы осудить практику калечащих операций и раскрыть настоящий масштаб проблемы. Россия также должна реализовать программы, направленные на расширение прав и возможностей девочек и женщин на местном уровне. Ведь там противодействие практике калечащих операций является лишь одной из составляющих в борьбе женщин за свободу, автономию, права и безопасность в их собственной жизни.

“Ъ” спросил религиозных деятелей о женском обрезании:

Председатель Духовного управления мусульман Москвы муфтий Ильдар-хазрат Аляутдинов:

Данный обряд практикуется и сейчас, хотя не очень широко, ввиду отсутствия прямого запрета или указания на его исполнение. Возможно, объяснением смысла данной практики может служить жаркий климат, способствующий раннему половому созреванию девочек. В свою очередь, это может повлечь за собой неконтролируемое поведение, недопустимое с точки зрения ислама.

Читайте полное интервью