Ванька, встань-ка!

Ваня живет в уральском городе Копейске. В год у него обнаружили злокачественную опухоль мочевого пузыря, прооперировали, опухоль удалили, но она выросла снова. Ее травили химией, но все было тщетно. Спасти Ваню может только протонная терапия. Ее в нашей стране проводят лишь в одной частной клинике в Санкт-Петербурге, это стоит очень дорого. У Ваниной мамы нет таких денег — она одна растит двоих маленьких детей.

— Ура! Мы едем к морю, в санаторий! — Анастасия схватила сынишку на руки и закружилась.— Будем купаться и строить песочные замки! Ты рад, Иван Дмитрич?

Ваня в знак согласия заулыбался и замахал ручками, как будто уже улетал к морю. Оставалось только получить справки для санатория. За неделю Настя с Ваней обошли всех врачей и собрали пачку необходимых бумаг.

— Вам еще нужно сделать УЗИ органов малого таза,— напомнила участковый врач. — У Вани в медкарте указан камень в левой почке. Надо проверить.

После УЗИ Настю пригласили к врачу.

— У меня плохие новости,— сказал он.— У вашего сына опухоль…

Ваня появился на свет с набором болячек. У малыша обнаружили гидроцефалию, дефект межжелудочковой перегородки в сердце, камень в почках, выписали лекарства и рекомендовали наблюдаться у специалистов.

— Терапия помогала,— рассказывает Настя.— Я надеялась, что в санатории Ванечку подлечат. Предположить, что у моего мальчика рак, я не могла в самом страшном сне.

Для уточнения диагноза Ваню с мамой направили в Челябинскую областную детскую больницу. Компьютерная томография подтвердила, что возле мочевого пузыря есть опухоль — злокачественная рабдомиосаркома, ее нужно было удалять, и 30 августа 2016 года вместо пляжа Ваня очутился на операционном столе.

За сутки до операции опухоль, которая до этого никак не проявлялась, вдруг стала давить на мочевой пузырь, ребенок надрывно кричал. Не спасали даже обезболивающие.

Сразу после операции Ване назначили химиотерапию по протоколу высокого риска. Мальчик переносил ее крайне тяжело. Появились сильные боли в ногах, крошились зубы. Но мало-помалу Ваня окреп, и его выписали домой. Казалось, все страшное позади. Осенью 2017 года Настя родила дочку Сонечку. Ваня был без ума от сестренки, нянчил ее, играл с ней, обнимал.

Через месяц опухоль появилась на том же месте. Срочно была сделана операция, за ней — химиотерапия. Но на 21-й день лечения опухоль опять начала расти.

В сентябре Ване сделали третью операцию — в Москве, в Морозовской больнице. Вместе с опухолью пришлось удалить и часть правого мочеточника. В реанимации малыш находился почти неделю. Маму к нему пускали на несколько минут в день.

Соня оставалась с бабушкой Галей в Копейске.

Когда мама с братом вернулись домой, Соня не отходила от них, трогала, будто старалась убедиться, что они не исчезнут.

«Ва ма, а Со ба»,— сердито говорил ей Ваня, что означало «Ваня мамин, а Соня бабушкина». После тяжелых наркозов мальчик произносит только начальные слоги знакомых слов.

Курс химиотерапии после третьей операции дался Ване особенно тяжело — лечение пришлось прервать, мальчик оказался в реанимации под капельницей. Врачи сказали, что химию организм ребенка больше не выдержит. Облучение не менее рискованно, так как может задеть соседние органы: желудок и поджелудочную железу. Единственный выход — протонная терапия, которая прицельно убивает только опухолевые клетки.

Ваню согласились принять в Центре протонной терапии Медицинского института имени Березина Сергея в Петербурге. Здесь он быстро освоился. Привел меня к аквариуму с золотыми рыбками:

— Мо!

— Ваня думает, что это море,— улыбнулась Настя и сказала сыну: — Когда тебя вылечат, мы возьмем Сонечку и втроем поедем на море, будем купаться и строить песочные замки.

Ваня завороженно смотрел на золотых рыбок.

Когда мы с ним прощались, мальчик долго держал меня за руку, а потом тихо сказал:

— По.

— Пока? Поиграй? Порисуй? Почитай? — пыталась угадать я, но Ваня качал головой.

Уже на улице я поняла, что мальчик хотел сказать: помоги!

Светлана Иванова, Челябинская область