В середине декабря ООН впервые за два с половиной года смогла добиться прогресса на переговорах по Йемену, которые состоялись в Стокгольме. Но с тех пор две главные стороны йеменского конфликта — хуситское движение «Ансар Аллах» и сторонники президента Абд-Раббу Мансура Хади — обвиняют друг друга в нарушении достигнутых соглашений. А на этой неделе «Ансар Аллах» атаковало военную базу на юге Йемена в момент, когда там находились высокопоставленные офицеры, верные президенту Хади. Может ли эта атака помешать урегулированию в Йемене и как продвигается реализация декабрьских договоренностей, специальный посланник генсека ООН по Йемену Мартин Гриффитс рассказал корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой в ходе своего визита в Москву.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ
— Накануне вашего приезда в Москву для консультаций с МИД РФ движение «Ансар Аллах» атаковало военную базу на юге Йемена. Означает ли это разрыв договоренностей, достигнутых в Швеции?
— Нет. Важно помнить, что шведские соглашения не останавливают войну, война, к сожалению, продолжается. Цель же достигнутых нами договоренностей — прекращение огня в одной конкретной провинции Ходейда, а атака была проведена в другой провинции. Но произошедшее в четверг напоминает нам: выполнение любого соглашения — достигнутого в Швеции или где-то еще — зависит от политической воли сторон конфликта.
Я призываю все стороны конфликта к сдержанности — и делал бы это, даже если бы никаких шведских соглашений не было. Любой акт агрессии отдаляет восстановление мира. Я очень надеюсь, что из-за событий на военной базе это не произойдет, поскольку в данной ситуации не вижу для этого основания.
— В отличие от сирийского конфликта мы видим, что по Йемену члены Совбеза ООН в целом солидарны. Есть ли спорные аспекты?
— Сейчас каких-либо споров в Совбезе ООН по Йемену, которые встали бы на пути существующего консенсуса, нет. Есть разные взгляды на геополитику — например, на роль Ирана. Но все члены Совбеза едины в отношении следующих выводов. Во-первых, есть только политический путь решения конфликта. Во-вторых, этот процесс должен идти под эгидой ООН, чему я стараюсь способствовать. В-третьих, для Йемена важно вернуться к стабильности и обрести правительство, ответственное за свои действия перед страной. Это важно для региона, Европы, России.
— А как вы оцениваете роль России? Есть ли у нее какая-то зона ответственности, как, например, в сирийском конфликте, где Россия «отвечает» за официальный Дамаск?
— Нет. У России очень четкая позиция. Она была последней страной, которая вывела свое посольство из Саны — в декабре 2017 года. Россия — постоянный член Совбеза ООН. И Москва играет активную роль в усилиях ООН по разрешению этого конфликта. Россия — значимый участник этого процесса. Я очень часто общаюсь с вашим послом в Йемене, который сейчас базируется в Эр-Рияде. При этом Россия может контактировать со всеми сторонами конфликта — как с движением «Ансар Аллах», так и с правительством Йемена. И это очень важно и полезно. Решения йеменской проблемы не будет без дипломатии, и у России в этом процессе лидирующая роль.
— Возвращаясь к шведскому соглашению. Что происходит в Ходейде?
— Вывод войск требует времени. Вернее, речь идет о передислокации, как этот процесс обозначен в соглашении. Все, включая Совбез ООН, заинтересованы в том, чтобы это произошло как можно скорее. Сейчас соответствующий комитет ООН, возглавляемый нидерландским генералом Патриком Каммертом, вместе с обеими сторонами конфликта разрабатывает план осуществления передислокации. Важно, чтобы процесс начался по возможности быстрее, поскольку таким образом обе стороны продемонстрировали бы приверженность достигнутым соглашениям. Я не слишком обеспокоен тем, что передислокация не началась строго в жесткие сроки, установленные в шведских соглашениях, но надеюсь, что они будут скоро реализованы.
— Будут ли вооруженные силы отведены из Ходейды к концу января?
— Очень на это надеюсь. Население Йемена зависит от того, чтобы порт Ходейда нормально функционировал, был открыт для гуманитарных операций ООН. Кроме того, реализация договоренностей в отношении Ходейды будет в целом способствовать установлению доверия между сторонами конфликта. Если к концу января соглашения удастся реализовать в значительной степени, мы сможем перейти и к другим шагам, необходимым для разрешения конфликта.
— Гуманитарный коридор из Ходейды в Сану должны были открыть 29 декабря. Этого не произошло. Почему?
— Движение «Ансар Аллах» высказало беспокойство, что если они откроют (то есть прежде всего разминируют) дорогу, то могут стать объектом для нападения. Не то чтобы у противоположной стороны были такие намерения, но это то, что беспокоит «Ансар Аллах». Поэтому мы сосредоточили наше внимание на передислокации сил, как было согласовано в Швеции. Давайте надеяться, что к концу января произойдет существенный прогресс в передислокации, которая будет включать и открытие дороги на постоянной основе.
— Каковы перспективы и условия открытия аэропорта в Сане? Этот вопрос так и не решили в Швеции…
— Аэропорт в Сане должен быть открыт ради людей, живущих там. Мы постоянно обсуждаем этот вопрос в течение многих месяцев, но пока между сторонами конфликта нет согласия об условиях его открытия, в частности будет ли аэропорт открыт для международных полетов или только для внутренних рейсов.
— А что с обменом заключенными? Согласно договоренностям, он намечен на середину января.
— Мы ведем речь об обмене списками из тысяч имен (4 тыс.— “Ъ”), которые имеются у каждой из сторон. И необходимо убедиться, где находится каждый из этих людей. Когда все имена людей и их местоположение будут подтверждены, состоится обмен. Мы продолжаем надеяться, что, как и было запланировано, это произойдет в январе: что в течение одного дня сотни заключенных будут переданы с юга страны в Сану и столько же заключенных в обратном направлении. И это будет великий день.
— Когда может состояться новый раунд переговоров при условии реализации шведских договоренностей?
— Я обсуждал и с президентом Хади, и с лидером движения «Ансар Аллах» Абдель-Маликом аль-Хуси, что если мы увидим прогресс в реализации договоренностей, достигнутых в Швеции, то созовем новый раунд консультаций. Не хотелось бы сейчас говорить о датах, но я надеюсь, что это произойдет в феврале.
— Конфликт в Йемене не ограничивается отношениями между движением «Ансар Аллах» и правительством Хади. Занимается ли ООН другими вопросами?
— Мой мандат, а также действия ООН нацелены на решение спора между правительством Йемена и «Ансар Аллах». Других войн в Йемене нет, но есть другие проблемы — например, ситуация на юге страны. Важно следующее: завершение ключевого конфликта создаст фундамент для решения других вопросов. Только в условиях нормальной политической ситуации и дееспособного правительства можно заниматься остальными темами.
— Если к концу января прогресса в реализации шведских договоренностей не будет и новый раунд консультаций не состоится в феврале, с какими проблемами столкнутся йеменцы?
— Голод. Это чудовищная перспектива для населения Йемена. И в некоторых районах люди уже сталкиваются с этой проблемой. И если прогресса на переговорах не будет, программа гуманитарной помощи (уже сейчас крупнейшая в мире) станет еще более необходимой. Воплощать в жизнь эту программу очень сложно — в разгар войны приходится доставлять помощь 24 млн человек. Просто невообразимо! То есть главная, неотложная опасность — гуманитарная.
Вторая — нестабильность. И вы знаете, кто выигрывает от нестабильности,— террористы. И они присутствуют в Йемене. Потенциальные последствия роста терроризма для торговых маршрутов, проходящих через Красное море, будут огромны. Мы не можем позволить себе не разрешить этот конфликт. Это важно не только для региона, но и для Европы. Речь идет о стратегически значимом конфликте для всех нас, но в первую очередь для тех, кто непосредственно страдает,— для народа Йемена.