О пирожках тети Нади
Школьная столовая, автомат с шоколадками или ланч-бокс из дома — что лучше? Но даже при наличии всех трех источников питания, никогда не знаешь, что ребенок съел в школе
Фото: РИА Новости
Наши четвероклашки едят после второго урока. Хлеб на большой тарелке, какао, манная каша, на отдельной тарелке — нарезанный тонюсенькими ломтиками плавленый сырок. Этот сырок давно не дает мне покоя. Моя дочь его обожает. И поскольку мало кто из детей его любит, она съедает сразу несколько сырков. Сима попросила меня купить ей плавленый сыр, и я смела в магазине все образцы, которые нашла, включая знаменитый сырок «Дружба» — его еще нам давали в школе. Ни один по вкусу не совпал…
После завтрака моя дочь и еще одна девочка подошли к сахарнице, которая стояла на отдельном столе, сделали вид, что просто проходят мимо, цапнули каждая по кусочку и тут же спрятали за щекой.
— Гимнастки,— с тяжелым вздохом сказала мне повариха тетя Надя, которая еще моего сына кормила,— бедные девочки. Ножки, как палочки. В чем душа только держится? Я им эту сахарницу специально выставляю, чтобы хоть сладенького поели… Даня! Тебе нельзя какао! — тетя Надя, классическая повариха из детских книг, мягкая, в белом халате и колпаке, пышная, как сдобная булочка, прытко подскочила к кастрюле с какао и заслонила ее своим телом. Даня пытался поднырнуть под руку поварихи, но не получилось.
— Ему нельзя. Аллергия. Бедные дети, все аллергики. Одному то нельзя, другому это. Даже молоко некоторым нельзя! Ну вот скажи! Разве раньше такое было? Да мы про аллергию ничего не слышали! Да, были диатезники, но один на всю группу! Я ж в детском саду еще работала. Да если бы мы не по ГОСТу приготовили, так нас бы тут же посадили в тюрьму! А сейчас все жалуются — не вкусно, плохо готовим, дети не едят, нос воротят. Помнишь, как все ко мне за пирожками приходили? Потом запретили за деньги продавать, теперь вот вроде опять можно. Ну скажи, хоть один ребенок моими пирожками отравился? Да я ж сама лучше пойду отравлюсь, чем ребенку наврежу!
Да, пирожки тети Нади я помню прекрасно. Тогда в школе еще не было заграждений и пропускной системы. Никто не требовал паспорт. На тети-Надины пирожки с повидлом, с капустой и яйцом, с яблоками слетались многие мамы и бабушки — брали по пять, десять штук. Парочку уминали в ожидании детей. Пирожками отмечали окончание года, закупая на весь класс. На Новый год просили повариху испечь большой яблочный пирог, который съедался мгновенно.
Мои дети, и сын, и дочь, капризные малоежки дома, всегда ели в школе. Им нравились и омлет, и запеканка, и пюре.
Да я сама за манную кашу тети Нади жизнь готова отдать, о чем ей и сообщила.
— Ну ты не сравнивай. Ты другое поколение. Вы вечно голодные ходили,— рассмеялась она,— вам, что ни дай, все вкусно. А сейчас дети избалованные, закормленные. Но неправильно их кормят. У меня внук есть, так его на банках держат. Я невестке говорю: ты сама банки-то эти пробовала? Нет? Ну разве сложно фаршик домашний сделать или сок самой отжать? Они же в банки даже фрикадельки запихивают! Внук толстый, раскормили. Ходить поздно начал, потому что ему тяжело. Слава богу, в садик отдали, он там хоть похудел. Потому что садик старый, там тоже по ГОСТу детей кормят. Такой внучок стал хороший. Хоть бегать начал. А невестка недовольна — плохо в саду кормят. Добавку не дают. Внук домой приходит и есть просит. А она ему сосиски сварит, он и рад. Ну вон, смотри! И где только взял? Что мне с этим делать?
Даня, лишенный какао, отошел в сторону и засовывал в рот шоколадку.
— А потом родители скажут, школа виновата,— возмутилась тетя Надя.
Я вышла из столовой и дошла до рекреации — дети сидели на диване. Соня жевала булку, которую ей, судя по комплекции, наверняка тоже нельзя.
— Сонечка, тебе булку можно? — спросила я.
— Мама говорит, что нельзя, а бабушка, что можно,— ответила Соня.
В обеденный перерыв я зашла в столовую и не поверила своим глазам — Сима ела пельмени со сметаной. Впервые в жизни. Оказалось, что пельменями Симу решила накормить ее лучшая подружка Лиза, которая тоже не могла поверить, что моя дочь никогда их не пробовала. Такое я видела только на спортивных сборах, когда тренеры лишили Симу гарниров и посадили на белковую диету — мясо и рыба в любых количествах. Дочь, которой я дома засовывала фарш в макароны, лишь бы она хоть что-нибудь проглотила, покорно давилась куриной грудкой без всякого соуса. Мой сын, кстати, тоже начал есть мясо в школе. К котлетам его приучил друг Макс.
Многое, конечно, поменялось. Я впервые попробовала йогурт в 15 лет и узнала, что такое киви,— в 16. Даже не подозревала, что бананы могут быть желтыми сразу, а не после того, как полежат неделю на подоконнике. А в детском саду самым вкусным угощением считались сушеные яблочные дольки из смеси сухофруктов для компота и выловленные из того же компота вареные абрикосы. Да мне и сейчас вкусно все.
— У меня юбилей был,— сказала мне тетя Надя,— 70 исполнилось. Вот я радуюсь, что еще нужна, что работаю и пока не гонят на пенсию. Но, знаешь, тяжело стало. Родители другие. Сразу скандалят, пишут в инстанции. А как я им объясню, что я детей уже 50 лет кормлю. Да я помню каждого ученика. Вот твой сын любил запеканку. Как он? Неужели уже студент? Вот время летит. Когда твоя Сима в столовую вошла, я сразу поняла, что она твоя дочь. Такой зверек пугливый сидел за столом, лишний кусочек хлеба боялась попросить. Если ей не положишь, так сама ни за что не возьмет. А сейчас я спокойна — ест. Вот все говорят, что столовые плохие стали. Это не столовые, это продукты плохие стали. Вот ты пенку на молоке не любила, а сейчас поди поищи такое молоко, чтобы с пенкой! И родители другие. Папы с мамами, особенно те, кто в разводе, друг с другом договориться не могут, что можно, что нельзя ребенку, а потом от нас требуют, чтобы дети ели. Я не боюсь проверки. Не боюсь, что уволят. Боюсь, что следующее поколение детей моих пирожков уже не попробует.