В прокат выходит "Зеленая книга" Питера Фаррелли — на удивление успешный заход на территорию "серьезного" кино комедиографа, известного по фильмам вроде "Тупой и еще тупее" и "Все без ума от Мэри". Рассказывает Юлия Шагельман.
Главный контраст фильма создают одиночество чернокожего Дональда (Махершала Али) и самоуверенность Тони (Вигго Мортенсен)
Фото: Капелла Фильм
Тони Валлелонга по прозвищу Болтун (Вигго Мортенсен) — итальянец из Бронкса, как его принято представлять по фильмам и сериалам. Любит поесть, что заметно по его фигуре, не выпускает изо рта сигареты, способен уболтать кого угодно и, конечно, нежный муж и отец. Работает он вышибалой в легендарном клубе "Копакабана", одинаково любимом гангстерами и знаменитостями, где пригождается не только его умение безостановочно трепаться, но и крепкие кулаки. Но однажды вечером стычка с подвыпившим посетителем заканчивается профилактическим закрытием "Копы", и Тони надо как-то перекантоваться пару месяцев. Конечно, он всегда может выиграть 50 баксов, съев на спор 24 хот-дога, но каждый день это тяжеловато даже для него.
В поисках работы Тони попадает на собеседование к доктору Дональду Ширли (Махершала Али), который, к его удивлению, оказывается вовсе не врачом, а пианистом. Дон — полная противоположность Тони во всем. Это человек утонченный, образованный (у него действительно не одна, а целых три докторские степени: по психологии, музыке и богословию) и богатый — живет в квартире над Карнеги-холлом, забитой антиквариатом и экзотическими сувенирами, а посетителей принимает, сидя на троне. Еще он — чернокожий, и этот не самый удобный в 1962 году факт не способны исправить ни классическое музыкальное образование, полученное в Ленинградской консерватории, ни выступления в Белом доме, ни дворецкий-индиец. Именно поэтому в гастролях по южным штатам, где в полном ходу так называемые законы Джима Кроу о расовой сегрегации, доку Ширли нужен человек, умеющий решать проблемы (а проблемы непременно будут), то есть кто-то вроде Тони.
Конечно, Тони, что неудивительно для человека того времени и той социальной среды, к которой он принадлежит, и сам расист, но ради хорошего чека он готов сделать над собой усилие и поработать на "баклажана". Их гидом в пути должна стать "Зеленая книга" — ежегодный справочник негра-автомобилиста, который издавался с 1936 по 1966 год и перечислял гостиницы, рестораны, заправки и прочие места, где принимали чернокожих путешественников. Чем дальше на юг, тем сильнее становится показанный в фильме контраст между залами, где выступает Дон Ширли, и обшарпанными мотелями, где он вынужден ночевать, между отношением к нему как к артисту и как к человеку — те же люди, которые только что восхищенно аплодировали виртуозу, выгоняют его из ресторана "только для белых" или запрещают пользоваться уборной в своем особняке.
Среди чернокожих Дон, выросший и воспитанный в совсем другой среде, тоже не чувствует себя своим. Он не слушает "черную" музыку и не ест "черную" еду — как ни странно, именно Тони знакомит его с Аретой Франклин и кентуккийской жареной курочкой. Есть и еще одна причина, которая делает Ширли изгоем везде, где бы он ни появлялся. И главный контраст между героями происходит не из цвета кожи, манеры говорить и уровня эрудиции, а именно от их самоощущения — отчаянного внутреннего одиночества одного и уверенного осознания себя на своем месте у другого.
Стоит ли говорить, что в дороге два этих совсем разных человека постепенно научатся понимать друг друга, Тони осознает, что не цвет кожи делает человека человеком, а Дон немного приоткроет дверь своей башни из слоновой кости и рискнет сделать шаг наружу? Да, Питер Фаррелли, приложивший руку и к сценарию (одним из его соавторов стал сын настоящего Тони — Ник Валлелонга), играет на насквозь знакомой территории feel-good movie о том, как притягиваются противоположности, используя вполне очевидные приемы, но делает это настолько деликатно, соблюдая выверенный баланс между юмором, сентиментальностью и отсылками к реальной исторической эпохе, что его фильм не выглядит заштампованным или вторичным, а, наоборот, по-настоящему теплым и человечным. Такие нынче, кажется, и не снимают, и на фоне лобовых высказываний о расовых, классовых, гендерных и прочих актуальных проблемах "Зеленая книга" кажется залетным гостем из золотого века Голливуда. Возможно, простоватым, возможно, чуточку наивным и полным того простодушного оптимизма, над которым принято посмеиваться как над типично американским. Под конец он и вовсе превращается в рождественскую сказку — но это именно тот случай, когда в нее очень хочется поверить.