«Мы смогли ликвидировать дефицит бюджета в $446 млн»

Генеральный комиссар Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР) Пьер Кренбюль посетил на этой неделе Москву, чтобы выразить России благодарность за поддержку после отказа США платить взносы в эту структуру. Как агентство смогло сократить бюджетный дефицит в размере $446 млн, с какими вызовами сталкивается в своей работе и зачем нужна специальная структура для работы с палестинскими беженцами, господин Кренбюль рассказал в интервью корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой.

— Каковы цели вашего визита в Москву?

— Их несколько: встреча с замминистра иностранных дел Сергеем Вершининым для выражения моей действительно очень глубокой признательности России за поддержку в 2018 году, когда мы переживали экзистенциальный кризис после прекращения финансирования со стороны США. И для нас было очень важно услышать голос России, а также ощутить ее финансовую поддержку. Есть постановление, которое подписал в 2016 году премьер-министр Дмитрий Медведев, о выделении БАПОР ежегодно $2 млн на протяжении пяти лет. Это очень важный и полезный сигнал со стороны России. Мы также обсудили ситуацию в регионе в целом, в Сирии, секторе Газа и других местах. И я обратился со скромной просьбой сохранить тот уровень поддержки, который есть сейчас, на ближайшие годы.

— Какой ущерб работе БАПОР был нанесен решением США?

— Прежде всего это эмоциональное воздействие на палестинских беженцев. Как вы знаете, беженцы уже сталкивались со многими трудностями: конфликты, блокада, ограничение свободы передвижения и т. д. Затем стало известно о переносе посольства США в Иерусалим, а вслед за этим — о прекращении финансирования БАПОР. И, разумеется, многие палестинцы задавались вопросом: куда мы идем, где наше будущее? Решение США повлияло на реализацию первоочередных задач в секторе Газа и на Западном берегу реки Иордан. Мы были вынуждены сократить там количество рабочих мест, особенно в Газе. Но мы смогли запустить глобальную кампанию, которая позволила нам ликвидировать огромный дефицит бюджета в размере $446 млн. Это впечатляющий результат. Я очень горжусь и очень благодарен всем. И Россия была частью этой кампании.

— Кто еще помогал вам преодолеть этот кризис?

— Очень существенное финансирование пришло из стран Персидского залива: Катара, Саудовской Аравии, ОАЭ и Кувейта. Каждая из этих стран предоставила нам по $50 млн, всего $200 млн. И это огромная сумма с учетом бюджетного дефицита в $446 млн. Кроме того, нам помогли европейские страны, а также Турция, Индия, Индонезия. Китай также увеличил свою долю. Мы очень-очень благодарны этим странам.

— Удастся ли вам повторить успех в этом году?

— Это очень важно. И я говорил об этом на встречах с моими коллегами здесь. Нам нужно не только радоваться успеху прошлого года, но и добиться успеха в этом году. Во время своих поездок по странам, которые увеличили свои взносы, я обращаюсь к ним с просьбой продолжать финансирование на том же уровне, иначе мы снова столкнемся с трудностями. И это не ради БАПОР, а ради 526 тыс. мальчиков и девочек в палестинских школах от Алеппо до Рафаха. Это ради миллионов людей, которые каждый год приходят в наши медицинские центры.

— Что вы думаете о решении мэра Иерусалима остановить работу БАПОР в городе, в частности вывести из-под вашей опеки школы и больницы?

— У нас есть соглашение о сотрудничестве с Министерством иностранных дел Израиля еще с 1960-х годов. И до сих пор у нас нет никаких сигналов со стороны этого ведомства о каких-либо изменениях. Таким образом, наша деятельность в школах и медицинских центрах в Восточном Иерусалиме продолжается.

— На днях были сообщения о приостановке работы ваших школ.

— Мы заключали соглашения о сотрудничестве с министерством, а не с мэром.

— Израиль обвиняет вас в том, что в ваших учебниках для школ содержится пропаганда террора, а среди ваших сотрудников в Палестине есть члены «Хамаса»…

— Каждый год мы проверяем учебники, которые выпускают палестинские власти. Это их учебники, а не наши. Так вот, мы проверяем их на предмет политически чувствительных тем, гендерного равенства, соответствия возрасту. И я могу заверить, что на 97–99% в различных учебниках — а это тысячи страниц — мы не находим проблемных мест. Отдельные проблемы, конечно, имеются. Например, публикация карты 1948 года, на которой не указан год. И можно подумать, что это карта отражает текущую ситуацию. Мы обсуждаем все спорные вопросы с Минобразования Палестины. Но если есть материалы, которые вступают в конфликт с ценностями ООН, мы не используем эти материалы в наших школах. Я могу заверить, что никакого подстрекательства в учебниках нет. Мы уделяем этому вопросу много внимания.

Что касается «Хамаса», то в 2017 году у нас было два сотрудника БАПОР, обвиненных в связях с этой структурой. Мы провели расследование. Информация была подтверждена, и мы их уволили. В рядах БАПОР нет места тем, кто связан с насилием, мы никогда с этим не согласимся. Еще один пример: мы обнаружили, что «Хамас» строит тоннели под двумя нашими школами. Мы публично осудили их действия. Заявили, что это неприемлемо и угрожает безопасности наших сотрудников и учеников. Мы никому не позволим использовать БАПОР в своих целях.

— Зачем сегодня необходимо специальное агентство именно для палестинских беженцев? Ведь помимо палестинцев есть столько других беженцев. Полагаю, что число сирийских беженцев примерно равно палестинским.

— Мы не думали, что палестинцы так долго будут оставаться в статусе беженцев. Проблема их количества возникла только потому, что конфликт длится очень долго и все усилия международного сообщества по его урегулированию провалились. Мы не выдавали мандат сами себе. Решение о создании БАПОР было принято Генеральной ассамблеей ООН. Это коллективное решение государств, которые хотели, чтобы БАПОР существовало для поддержки палестинских беженцев. Однако считалось, что это временно, на тот период, пока будет обсуждаться мирное решение конфликта.

— Но конца этому конфликту нет…

— Да. И поэтому мы продолжаем существовать. Вопрос должен быть поставлен по-другому. У нас есть 280 тыс. мальчиков и девочек в школах в секторе Газа. Если БАПОР прекратит их обучение, кто это будет делать?

— Может быть, палестинские власти? Ведь эта территория под их юрисдикцией?

— Во всех процессах после подписания палестино-израильских соглашений Осло в 1993 году вопрос беженцев относится к окончательному решению конфликта. Потому что это очень чувствительный вопрос, который непросто решить. Но этот вопрос нужно решать политическим путем. В то же время, если вы отстраняетесь от решения политических и гуманитарных вопросов, объясните мне, что мы будем делать с риском радикализации на Ближнем Востоке, если дети больше не будут ходить в школу. И если эти дети в Газе не будут ходить в наши школы, то в чьи школы они будут ходить?

— И все-таки почему работу, которую проводит БАПОР, не может делать Управление верховного комиссара по делам беженцев (УВКБ)?

— Повторю: таково было решение Генассамблеи ООН в 1949 году, когда были созданы БАПОР и УВКБ. И решение, касающееся БАПОР, было временным, направленным на урегулирование проблем палестинских беженцев, в то время как другими проблемами должно заниматься УВКБ. Вопрос о существовании БАПОР нужно адресовать не нам, а тем политическим игрокам, кто не смог добиться мира. И я не хочу видеть будущее, где БАПОР будет существовать еще 40 лет и палестинские беженцы будут в нем нуждаться. Я хочу видеть будущее, где палестинские беженцы станут гражданами независимого государства и будут строить свое будущее своими руками. Но на настоящий момент независимого государства нет, и мандат БАПОР очень четок: агентство будет существовать, пока не будет найдено окончательное решение конфликта.