С начала 1920-х и до середины 1930-х «Огонек» постоянно сообщал читателям о достижениях светила медицинской науки Сергея (Сержа) Воронова. Весь мир в те годы завороженно внимал картинам будущего, которые рисовал профессор: отсрочка старости, искоренение болезней, жизнь до 140 лет, увеличение в 2–3 раза периода активной зрелости. Знатные и богатые платили состояния, лишь бы оказаться у него на операционном столе. «Огонек» сообщал чуть ли не о каждом его эксперименте, Воронов и сам писал для журнала статьи. Сегодня сомнений нет: именно публикации «Огонька» об опытах профессора вдохновили Михаила Булгакова на «Собачье сердце».
У Воронова отношение к приматам было особое
Фото: Hulton-Deutsch Collection / Corbis via Getty Images
Впрочем, увлечение евгеникой в начале XX века объяснялось тем, что человечество в то время еще не получило «прививки нацизма» и не прошло через ад концлагерей, в которых погибли два брата Воронова. В 1920-е ему мечталось: «Мир, населенный могучими людьми — сверхчеловеками обоего пола, в возрасте, много превышающем столетний, крепкими, способными к продолжению рода, бодрыми телом и духом,— одним словом, людьми в полном расцвете сил, какой в наше время свойственен человеку лишь в возрасте между тридцатью и сорока годами». И все это сделает наука, «когда начнет превращать изношенное усталое человеческое тело в юное, крепкое, усталый мозг — в свежо и продуктивно работающий, и, что всего поразительнее,— самую посредственную натуру одарять силой гения».
Медицинский субботник
Профессор Воронов не был изобретателем ксенотрансплантологии (пересадка органов и тканей от животных человеку.— «О»), но он истово уверовал в нее чуть ли не со студенческой скамьи. Каким образом сын рядового субботника (русский субэтнос, исповедовавший иудаизм с XVII века.— «О»), отставного николаевского солдата, оказался в 1884 году в Париже, неведомо. Появившись на свет в 1866 году то ли в Воронеже, то ли в селе Шехмань Тамбовского уезда, он неожиданно вынырнул из исторического небытия сразу под свет хирургических ламп и софитов, став в 23 года ассистентом самого Шарля Броун-Секара — одного из величайших медиков того времени. Именно от него юный Самуил Воронов перенял одержимость идеей использовать для омоложения человеческого организма вещества, содержащиеся в железах животных.
«Огонек» раскрывал перед читателем истоки метода Воронова: «Это развитие взглядов, которые еще 35 лет назад высказывал французский ученый Броун-Секар, основавший учение о железах внутренней секреции, выбрасывающих в кровь крайне важные вещества. Секар впрыскивал себе водную вытяжку из яичка животных и наблюдал значительный подъем сил и общее освежение» («Огонек» № 36 за 1923 год).
Броун-Секара не стало в апреле 1894 года. Воронов, за полгода до этого получивший диплом доктора медицины, стал искать место — ему хотелось продолжать дело учителя, которое он уже считал по праву своим. Через пару лет его пригласили на должность хирурга и лейб-медика при дворе хедива (титул главы Египта до 1914 года.— «О»). Он переехал в Каир, перед этим женившись на Луизе Маргарит Барбе (брак был расторгнут в 1912 году). Не исключено, что именно жена сыграла роль в таком выборе места службы: Луиза слыла алхимиком и членом оккультного кружка, где бывали Андре Бретон и Пабло Пикассо. Она даже стала моделью для знаменитой картины Жюльена Шампаня «Сосуд великого дела», тогда как сам художник подозревается в мистификации с Фулканелли — бессмертным алхимиком, взбудоражившим оккультный мир Европы в начале XX века. И, как было модно в то время среди оккультистов, жена Воронова изучала древнеегипетскую религию и магию.
За 14 лет пребывания в Каире Воронов успел многое: открыл инфекционную больницу, основал школу медсестер и Египетский медицинский журнал, но главное — убедился в верности идей учителя, изучая последствия кастраций евнухов. Лишенные мужских желез, они болели, страдали ожирением, рано старели и умирали. Воронов приступил к экспериментам: «Я начал свои опыты, от которых ждал доказательств для моей теории, на баранах. Я переносил половые железы от молодого к старому и получал удовлетворительные результаты, убирал железы и все возвращалось вспять» («Огонек» № 12 за 1928 год).
Позднее, когда Воронов был в зените славы, по Европе гуляли слухи, что он оттачивал свое мастерство не на стадах овец, а в темницах Каира, мол, хедив, заинтересовавшись опытами молодого ученого, распорядился отдавать ему приговоренных к смерти преступников. Сам профессор утверждал, что видит будущее именно за ксенотрансплантологией, потому что животные не страдают алкоголизмом и сифилисом, да и использование человеческого биоматериала неэтично и во многих случаях противозаконно даже при согласии донора.
В 1912 году Воронов, получивший к тому времени французское гражданство и сменивший имя на Серж, произвел свою первую операцию на человеке, успешно пересадив тому щитовидную железу шимпанзе.
Через год в присутствии 19 врачей он закрепил результат — «привил» правую долю зобной железы павиана 14-летнему пареньку с задержкой развития. Фото мальчика до и после операции прилагалось: явные изменения в лице пациента не оставляли сомнений — в мире науки появилось новое светило. К слову, молодой человек с «прививкой» павиана после операции быстро восстановился: догнал сверстников, получил образование и даже был признан годным к военной службе — в 1917 году ушел на фронт.
На поток
«Омоложение человеческого организма посредством пересадки в него половых желез определенных низших животных открывает много новых перспектив на благо человечества. В ближайшем будущем подросток со слабыми способностями — по причине ли плохой наследственности, или в силу плохих условий, или по каким-либо другим случайным обстоятельствам — превратится при помощи пересадки желез в блестящего многоуспевающего ученика»,— делился Воронов с читателями «Огонька» своими мыслями. И задуманное воплощал в жизнь «здесь и сейчас» — поставил операции на поток...
«Редкий случай чрезвычайно быстрого омоложения после пересадки профессором Вороновым половой железы павиана 1 февраля 1921 года. Оперированный Е.Л., 74 года, через 8 месяцев помолодел на 15–20 лет, свободно взбирался на лестницу, перепрыгивая через 4 ступеньки, поднимая тяжести, фехтовал и получил все способности и инстинкты молодого человека. За все время после операции Е.Л. чувствовал беспримерный приток сил» («Огонек № 16 за 1924 год).
Свой метод профессор окрестил «прививкой»: он делал тонкие срезы на яичках обезьяны и вшивал их потом в мошонку человека. Воронов был не единственным, кто в то время экспериментировал в этом направлении. Например, австриец Эйген Штайнах занимался пересадкой желез, причем от человека к человеку, для чего использовал крипторхические яички (яички, не опустившиеся в мошонку и подлежащие удалению.— «О»). Кроме того, «Штейнах изобрел перевязку семепровода — канала, ведущего из яичка. Он утверждал, что в этом случае семенная жидкость застаивается в яичке и заставляет ткань выбрасывать больше целебного секрета в кровь» («Огонек» № 36 за 1923 год).
Сколько врачей, столько и методов: «Врач Грегори в Вологде пересадил старику яичко от трупа юноши и получил приживление железы и омоложение организма», а в советском Институте экспериментальной биологии И.Г. Коганом произведены «более сотни пересадок у кур и морских свинок», при этом у старых кур не только возвращается здоровье, но они снова начинают нестись.
Но всем этим врачам было не угнаться за Вороновым по числу производимых операций. Делегаты хирургических конгрессов в Лондоне и Париже в середине 20-х устраивали ему бурные овации: Сергей Абрамович, по его собственным словам, на тот момент прооперировал 238 человек в возрасте от 55 до 70 лет, в 90 случаях из 100 результат был положительным. И мир увидел в том спасение от старости, а «Огонек» продолжал сообщать о новых достижениях гения...
Спрос на операции Сержа Воронова был столь велик, что профессор оперировал не только во Франции (на фото операция на овце в Парижской клинике), но и на Ближнем Востоке и даже в Латинской Америке
Фото: AP
«На конференции физиологов в Стокгольме профессор Воронов заявил о проделанном опыте — он пересадил обезьяне четыре женских яичника, три из которых рассосались и исчезли, а один привился, он вспрыснул ей мужское семя и через три месяца обезьяна оказалась беременной, и доктор ожидает через полгода появление на свет человеческого ребенка» («Огонек» № 39 за 1926 год). Еще через три номера к теме вернулись: «Обезьяна только короткое время будет ходить с человеческим зародышем, а затем будет произведен аборт». Воронов разъяснил СМИ, что шимпанзе в силу своего роста и строения не способна произвести на свет человеческое дитя. Стоит напомнить: в СССР в это же время профессор Илья Иванов в заповеднике «Аскания-Нова» тоже пытался получить гибрид человека и обезьяны. Безрезультатно.
Дом с обезьянами
Чтобы удовлетворить растущий спрос на операции, Воронову требовались доноры-приматы. В это время правительством Франции был введен запрет на истребление обезьян ради охоты и наживы. Право на отлов давалось только ученым, в числе которых был и Воронов...
«Мне посчастливилось найти как раз то, что для этого нужно,— писал он в "Огоньке",— чудесный дворец, принадлежавший некогда владетельному князю Монакскому, а после служивший летней резиденцией лейб-медика королевы Виктории. Он находится как раз на границе Франции и Италии, высоко над Ментоной, в огромном великолепном парке, который тянется по склону к югу до самого моря. В настоящее время я устроил там ферму, на которой поселил около 30 обезьян, а через год, надеюсь, их будет 100».
В 1927 году Воронов заявил, что «вскоре в Европе и Америке обезьяньих питомников будет не меньше, чем заводов Форда».
Ажиотаж наблюдался повсеместно. В радиоэфире крутили шлягер «Monkey-Doodle-Doo», созданный Ирвингом Берлином для фильма братьев Маркс «Кокосовые орехи», с такими строчками: «Если ты стар для танцев — поставь себе железу обезьяны». В обеспеченных домах шиком считалось держать на столике пепельницу в виде обезьяны, прикрывавшей гениталии и с надписью: «Воронов, ты меня не возьмешь». Артур Конан Дойль описал омоложение и озверение главного героя вследствие гормональных инъекций в рассказе «Человек на четвереньках». Хитом баров и ресторанов стал коктейль «Обезьянья железа»: смесь джина, апельсинового сока и гренадина с небольшим количеством анисового ликера. Мир сошел с ума...
Среди тех, кто стремился подружиться со знаменитым хирургом, были сотни знаменитостей того времени. От махараджи Патиалы Бхупиндер Сингха (эффектно использовавшего автомобиль Rolls Royce для сбора мусора после того, как автокомпания отказалась продать ему очередную модель) до президента Турции Мустафы Ататюрка (он стал пациентом доктора, как и премьер Франции Жорж Клемансо). Воронова видели в обществе поэта и драматурга, а также идеолога фашизма Габриэля Д'Аннунцио и звезды кино Сары Бернар. Композитор и пианист Камиль Сен-Санс встречался с Вороновым не раз, так же как и писатель-фантаст Росни (псевдоним Жозефа Анри Оноре Бокса). В числе друзей профессора называли отца нейрохирургии Харви Кушинга и румынского короля Кэрола II. Пациенткой Воронова была даже знаменитая революционерка Клара Цеткин. Учитель Елены Блаватской, оккультный лидер Алжира и Парижа Макс Теон, оказал сильное влияние на самого Воронова, так же как и автор «Синей птицы» Морис Метерлинк — они с профессором дружили. В обезьяний питомник, как в зоопарк, часто наведывалась мегазвезда 20-х оперная дива Лили Понс...
Фотогалерея
Герой и автор
Фото: Архив журнала "Огонёк"
Фото: Архив журнала "Огонёк"
Фото: Архив журнала "Огонёк"
Фото: Архив журнала "Огонёк"
Поэт и литературный критик Франческо Пастончи побывал на вилле Гримальди в 1928 году и оставил свои воспоминания. В то лето у Воронова гостили создатель «Русских сезонов» Сергей Дягилев и прима-танцовщик балета Вацлав Нижинский, а также скандально известная актриса и танцовщица Жозефин Бейкер. Последняя, как пишет Пастончи, упрекала хозяина, что он омолаживает только мужчин, на что Воронов отвечал, что экспериментирует и с дамами. Ходили слухи, что жертвой этих экспериментов стала вторая супруга доктора – якобы операция прошла неудачно и она умерла.
Доказательств, конечно, не было, но смерть Эвелин Карстерс Фрэнсис Боствик-Вороновой и правда была окутана тайной. Она была дочерью знаменитого нефтяного магната и делового партнера Рокфеллера, служила медсестрой в британской армии во время англо-бурской войны и была награждена Военным крестом за храбрость. Эвелин сама была ученым, философом и даже политиком, а в 1917 году стала единственной женщиной в Коллеж де Франс в статусе ассистентки профессора. Там же она и познакомилась с будущим мужем, вышла за него в 1919 году и умерла всего через два года.
Холостяцкая пауза в жизни профессора медицины затянулась на 10 с лишним лет. В 1935 году «Огонек» опубликовал в № 20 фото молодоженов Вороновых, путешествующих по Америке с подписью: «Воронов утверждает, что в недалеком будущем благодаря его трудам средняя продолжительность жизни человека станет равна 140 годам. На фото он (65 лет) с молодой (20 лет) женой».
Но к тому времени слава профессора уже начала меркнуть. Его даже обвинили в шарлатанстве: один из пациентов Воронова (англичанин) умер через пару лет после операции от того, что перенапряг силы омолодившегося организма, а у остальных эффект омоложения равно или поздно заканчивался, и старость возвращалась стремительно. Один из видных трансплантологов Дэвид Хэмильтон даже выпустил книгу «Афера обезьяньих желез», где пояснил, что ткани животных отторгаются человеческим организмом и все положительные изменения от метода Воронова — лишь эффект плацебо. Вскоре научный мир сумел синтезировать тестостерон, но обнаружил, что он воздействует только на половую систему и не дает омоложения. Точку в споре поставил британский хирург Кеннет Уокер, назвав работы Воронова «не лучше, чем методы ведьм и колдунов». В то время сам профессор уже перебрался за океан, из-за того, что в Европе его обвиняли в шпионаже на НКВД.
Последнее, возможно, было как-то связано с предложением Воронова советскому руководству передать его знания и опыт. «Огонек» опубликовал очерк на эту тему в № 34–35 за 1935 год. Там говорилось, как еще в 1929 году хирург предложил прислать к нему на обучение и стажировку молодого биолога, сведущего также в зоологии и ветеринарии. Во Францию был отряжен член ВКП(б) Петр Константинович Денисов, который потом вернулся на родину с подарком — парочкой шимпанзе Розой и Рафаэлем. К тому времени уже и советское руководство остыло к методу Воронова, и обезьяны так бы и попали в зоопарк, если бы не знаменитый физиолог Иван Павлов: Денисов с приматами поселился у него в деревне Колтуши под Ленинградом.
Любопытно, что самое активное участие в гонениях на Воронова приняли его бывшие друзья из числа европейских крайне правых.
Именно они обвиняли хирурга в неэтичных экспериментах и в нарушении человеческой морали. А после оккупации Франции в 1940 году все архивы и бумаги Воронова из виллы Гримальди были конфискованы режимом Виши…
Спустя годы кое-кто из тех, кто числил себя в друзьях Воронова, отмечал в воспоминаниях, что уже к концу 1920-х он все меньше занимался трансплантологией и все больше интересовался механизмом старения. Воронов искал ответ на вопрос: неизбежна ли смерть? В одной из своих работ тех лет он писал: «Мы знали о косвенных причинах старения, о последствиях заболеваний, но мы абсолютно не знали о глубокой причине ухудшения наших органов, которое неизбежно происходит почти в точно установленный период. За известными банальными причинами смерти лежит огромное неизвестное. Можем ли мы достичь этого, проникнуть в тайну нашего организма и узнать изначальную причину старости и смерти?» Он считал, что ответ кроется где-то в механизме эволюции, на этапе потери человеческим организмом способности к регенерации тканей и органов. И в итоге занялся изучением рака...
В 1991 году старейший британский медицинский журнал The Lancet запросил пересмотр архивов Воронова и даже заявил, что «Совет по медицинским исследованиям должен финансировать дальнейшее изучения обезьяньих желез». В 1994 году появились запросы на извинение от имени медицинского общества за отрицание достижений Воронова. Еще через четыре года успех нового лекарства «Виагра» вновь напомнил миру о трудах Воронова и о роли тестостерона, а еще через семь лет опыты Воронова были расценены как начало исследований в сфере гормональной терапии, являющейся сегодня одной из основ борьбы со старением.
Впрочем, не обошлось без скандала: в 1998 году появились публикации, где в числе причин появления СПИДа у человека были названы опыты Воронова по ксенотрансплантологии. Но от этой идеи уже в начале века отказались: было доказано, что, хотя ВИЧ действительно образовался где-то в 1920-е у обезьян, он не приносил вреда человека, потому что подавлялся его иммунной системой. Фактором, способствовавшим его адаптации, стало массовое использование нестерильных многоразовых шприцов при массовых вакцинациях и инъекциях от малярии, проводившихся в Африке после Второй мировой войны...
...В 1945 году Воронов вновь пересек океан, но на вилле Гримальди не остался — переехал в Швейцарию. Местные власти запретили ему эксперименты по омоложению, и он мирно доживал век в Лозанне, где и скончался в 1951 году. Его уход тоже не обошелся без мистификации: причина смерти точно не была установлена, оторвавшийся тромб — лишь одна из версий, а могилу на кладбище Кокад в Ницце, где, как считается, покоится его прах, так и не нашли. Искали потом еще на двух кладбищах Метона и в Швейцарии — тоже пусто...