На минувшей неделе был опубликован седьмой ежегодный рейтинг российских регионов по качеству жизни. Разрыв между уровнем благоденствия в разных «уголках страны» — в разы. Преодолеть его — не получается.
Фото: Коммерсантъ / Василий Шапошников / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
На самом деле, неравенство регионов в России даже более значительное. В докризисном, 2011 году компания ФБК («Финансовые и бухгалтерские консультанты») сравнила сильные и слабые регионы в России и ряде стран Европы и США по выработке валового регионального продукта на душу населения (более поздних исследований по этому теме, к сожалению, не было). Если в развитых странах это различие тогда составляло 3–5 раз, то в России — 25 раз. Игорь Николаев, директор Института стратегического анализа ФБК, объясняет причину этого огромного разрыва: «У нас сложилась вот такая межбюджетная политика, я называю ее "унитарным федерализмом". Суть в том, что до 70% всех собираемых доходов регионов сначала отправляются в федеральный центр, а 30 остаются на местах. Регионам достается подоходный налог, часть налогов на прибыль и налог на имущество, часть акцизов и пр. Понятно, что для Ханты-Мансийского округа и Костромской области это дает неодинаковые результаты из-за существенных различий в налоговой базе. Потом федеральный центр частично перераспределяет поступившие доходы в виде межбюджетных трансфертов (в основном на социальную сферу) по регионам. Больше достается тем, у кого мало денег. К выравниванию уровня жизни это не приводит. Зато регионы становятся все более зависимыми от центра. И в центре укрепилось убеждение, что это лучший способ управления страной».
Дмитрий Журавлев, директор Института региональных проблем, говорит: «Федеральный бюджет стал для России "подателем благ земных", как говорили в старину. Сейчас он в 2 с половиной раза больше, чем все региональные бюджеты вместе взятые». Для обслуживания такой системы распределения благ, продолжает эксперт, требуется огромный чиновничий аппарат (у него есть и другие причины для роста). Он ничего не производит, кормится (и неплохо), по сути, с того же распределения. Можно, конечно, утешаться тем, что постоянный рост зарплат высокопоставленных чиновников стимулирует рост доходов и других категорий граждан. Но утешение достаточно слабое: всерьез «работает» только в тех регионах, которые благополучны и составляют в рейтинге группу лидеров. Средняя зарплата в Москве, например, в минувшем январе составила 91 815 рублей, хотя еще в ноябре 2018-го она была 78 946 рублей. Как говорит Дмитрий Журавлев, средняя зарплата в столице определяется по заработку машиниста метро. И спору нет, это отрадно, что показатели растут.
Хотя и тут не все однозначно. Как отмечает один из экспертов, «в столице различие доходов между бедными и богатыми достигло 1:100». То есть тот разрыв в качестве жизни, который каждый год фиксирует рейтинг регионов, явлен и в столице, причем в весьма ощутимом виде.
Есть и еще одна особенность: эксперты указывают на то, что не стоит полагаться в оценках на абсолютные цифры — полной картины они не дают. У нас, к примеру, есть регионы-доноры. Прежде всего это нефтегазодобывающие территории: ХМАО, ЯНАО, Татарстан, Сахалин. По уровню зарплат Сахалин и вовсе занимает первое место в России. Но сказать, что там уровень жизни высокий, нельзя. Потому что цены на все товары, которые завозят с материка, выше, чем в Москве. И в результате покупательная способность населения снижается.
В сентябре прошлого года Всемирный банк опубликовал доклад «На пути к новому общественному договору». Там говорится: «Сегодня Россия имеет самый высокий уровень регионального неравенства среди крупных стран с развивающейся экономикой».
По качеству жизни Москва — на уровне Сингапура. А Ингушетия — на уровне Гондураса.
Сколько в России бедных? Росстат считает, 19 млн человек, или 13,2 процента населения. Социологические исследования показывают: 35–40 процентов опрошенных говорят, что им хватает денег только на еду. На приобретение одежды, обуви, не говоря уже о предметах длительного пользования, ничего не остается.
Дмитрий Журавлев отмечает, что «бедные люди формируют спрос на продукты и товары первой необходимости на самом минимальном пределе своих возможностей. Покупают то, что им предлагают в самых дешевых магазинах. У них нет спроса на качественные товары. И, следовательно, такой спрос не стимулирует промышленность к выпуску качественной продукции. Мы попадем в ловушку бедности, из которой выхода не видно».
А как хорошо все начиналось! Когда наша экономика начала расти, в 2001 году была принята Федеральная целевая программа «Сокращение различий в социально-экономическом развитии регионов РФ (2002–2010 годы и до 2015 года)». Прожила она недолго. 23 мая 2007 года в ту пору заместитель министра финансов Антон Силуанов заявил в Госдуме, что регионы не выполнили задания по финансированию этой программы, разрыв между регионами только усиливается. Программу закрыли. Проблема осталась.
Цифра
Экспертиза
Наталья Зубаревич, главный научный сотрудник Центра анализа доходов и уровня жизни НИУ ВШЭ
Потеряли те, кому есть что терять, хотя проблемы экономики ударили по всем.
Богатые тоже платят
Уровень жизни людей определяется их доходами. Нам регулярно сообщают о росте зарплат в стране. Но они растут только в легальном секторе, а легальные зарплаты составляют лишь 45% всех доходов населения. Четвертая часть доходов — это зарплаты в неформальном секторе, а они, наоборот, снижаются. Почти 20% доходов — пособия населению, в основном это пенсии, которые почти не росли (если не считать единовременную выплату 5000 рублей неработающим пенсионерам). Сокращаются доходы от предпринимательской деятельности и доходы от собственности.
Доходы в России сокращаются уже пятый год. Если точкой отсчета считать декабрь 2014 года, к декабрю 2018-го реальные доходы с учетом инфляции упали на 12%. Инфляция определяется по индексу потребительских цен, после сильного роста в 2015 году он был невысоким в 2017 и 2018 годах, но это не остановило падение доходов. Главный драйвер инфляции — вовсе не цены на продовольственные товары, а рост тарифов на услуги, в первую очередь на услуги ЖКХ и транспорта. Перебить негативный тренд снижения доходов за счет повышения легальной зарплаты не удалось.
Неравенство по доходам, измеряемое разрывом доходов 10% самых богатых и 10% самых бедных россиян, в период экономического роста 2000-х составляло почти 17 раз. К 2017 году оно немного сократилось — до 15 раз. Но не спешите радоваться. Бедные не стали жить лучше. Хуже стали жить более обеспеченные.
В статистический учет не попадают доходы олигархов или миллиардеров, в лучшем случае обследования Росстата охватывают средний класс. Именно он потерял за последние пять лет немало, ведь сократились доходы от предпринимательской деятельности и от собственности, в том числе доходы от сдачи квартир в аренду.
В структуре потребления среднего класса выше доля расходов на покупку недвижимости, автомобилей, на отдых и другие услуги. Цены на автомобили выросли, страховка тоже — примерно в полтора раза. Тарифы ЖКХ за последние 10 лет выросли в 6,5 раза — и чем больше квартира, тем больше рост расходов. Больно ударила девальвация рубля: разницу почувствовали те, кто ездит отдыхать за границу.
Что касается самых бедных, то здесь беспросветная тоска. Российский метод измерения бедности — по прожиточному минимуму. Если доход человека ниже этого минимума, человек считается бедным. В целом по России это 11 200 рублей. Но огромная разница по регионам: в Мордовии — 7824 рубля, в Ненецком АО — 20 622 рубля.
Прожиточный минимум состоит из двух частей. Половина — это продовольственная корзина, рассчитанная Минтрудом, вежливо говоря, по очень экономичному варианту: более четверти в ней составляют картофель и овощи. С голоду не умрете, но не более того. А вторая половина прожиточного минимума — непродовольственные товары и услуги, их добавляют на сумму, равную продовольственной корзине. Но есть услуги, от которых никто не может отказаться, а их стоимость растет быстрее всего. Например, за ЖКУ должны платить все. Если человек ездит на работу общественным транспортом — тоже надо платить. На этих услугах бедные сэкономить не могут. На основе прожиточного минимума определяется официальный уровень бедности, в 2017 году он составил 13,2%.
Данные социологических опросов показывают совсем другую картину — уровень бедности составляет 36–39%. Бедными считаются люди, которым не хватает даже на еду, или же на еду хватает, но покупка одежды и обуви уже проблема.
В последние два года потребление начало расти, но не за счет доходов. Люди терпели в 2015 году, терпели в 2016-м. А с 2017-го начался быстрый рост кредитования. Объем выданных кредитов населению в 2018 году вырос на 35%, а суммарная задолженность по кредитам достигла к концу 2018 года 14,9 трлн рублей. Население наращивало потребление за счет кредитов, а денежные доходы продолжали падать. Это очень рискованная ситуация: как отдавать долги? Пока просроченная задолженность по кредитам невелика — 1,1% по ипотеке и около 8% по потребительским кредитам. Но риски растут, кредитный пузырь надувается и может лопнуть.
Брифинг
Юрий Светов, политолог
Опытом Москвы и Петербурга другим регионам воспользоваться довольно затруднительно: у всех разные источники финансирования. Но можно использовать новшества в управлении регионом, в создании условий для бизнеса. Другие регионы должны смотреть, как расставляются приоритеты для бизнеса, как привлекаются инвестиции.
Источник: Sputnik.ru
Татьяна Голикова, вице-премьер правительства РФ
Иногда даже административные полномочия, которые должны быть едины по всей стране, мы подменяем финансовыми. Это очень опасная штука. Мы не даем развиваться регионам и не даем возможности им в отдельных случаях принимать свои решения, которые в том числе будут нацелены на обеспечение показателей национальных проектов, национальных целей.
Источник: Газета.ру
Степан Земцов, старший научный сотрудник Института прикладных экономических исследований РАНХиГС
Понятно, что в ряде регионов России есть объективные и субъективные факторы, которые ограничивают их развитие. Допустим, в Туве основной объективный фактор — это удаленность от всех мировых центров и морских портов. Другой фактор — сложные природные условия. Но самые важные факторы — это институциональная среда и человеческий капитал. С этим дело обстоит очень сложно.
Источник: «Реальное время»