Закон, разрешающий недееспособным гражданам иметь не единственного опекуна, а нескольких, помог бы «приоткрыть» интернатную систему, но уже почти четыре года «буксует» в Госдуме. Общественные деятели вчера заявили о необходимости срочного реформирования существующей системы интернатов, так как она ведет к нарушению прав человека. В профильном комитете Госдумы закон вчера назвали несовершенным и затруднились назвать сроки второго чтения.
Фото: Виктор Коротаев, Коммерсантъ / купить фото
Законопроект «о распределенной опеке» был внесен в 2015 году Советом федерации. Авторы, в частности, предлагали назначать недееспособным гражданам не одного опекуна, как это происходит сейчас, а нескольких. Например, такими опекунами могли бы быть НКО — в частности, родительские ассоциации. «Инвалид, признанный недееспособным или ограниченный в дееспособности, помещается под надзор в интернат, который приобретает статус опекуна,— отмечалось в пояснительной записке.— При этом интернат, являясь прежде всего исполнителем соцуслуг, не заинтересован ни финансово, ни организационно в изменении условий проживания своего подопечного». В июне 2016 года законопроект прошел первое чтение в Госдуме, второе было запланировано на октябрь того же года, но документ рассмотрен не был. О необходимости ускорить его принятие в 2016 году говорила вице-премьер РФ Ольга Голодец, в 2017 году — президент РФ Владимир Путин.
«Все, что делается сейчас в этой (интернатной.— “Ъ”) системе, делается не в интересах людей,— заявил на пресс-конференции соучредитель фонда "Я есть" Егор Бероев.— Сейчас подписан указ Дмитрия Медведева о выделении 2 млрд руб. на строительство еще 17 интернатов. Это говорит о том, что власть не понимает смысла того, о чем мы с ними разговариваем. Строительство интернатов не приводит к повышению качества жизни этих людей, не делает эти учреждения более открытыми. В интернатах не выходят на улицу, а телевизор смотрят только те, кто умеет ходить. Любое нарушение правил и недовольство персонала может быть поводом для госпитализации людей в психиатрические клиники». Господин Бероев напомнил, что у людей в интернатах нет своих вещей и денег, «а если бы их им и давали, то нет возможности выйти и потратить. Это схема для мошеннических операций, связанных, например, с присвоением квартир». Президент Санкт-Петербургской благотворительной организации «Перспективы» Мария Островская напомнила о конфликте интересов: проживающему в интернате, чтобы выйти из него, нужно получить заключение комиссии интерната о том, что он может проживать самостоятельно. «При этом понятие самостоятельности не определено законодательством,— отметила госпожа Островская.— Оно автоматически понимается как полная самостоятельность, поэтому фактически ведет к тому, что из интерната практически не выйти». По ее словам, проживающие в закрытых учреждениях «люди воспринимают заключение в интернат как тюремное». Основатель фонда помощи детям «Обнаженные сердца» Наталья Водянова сравнила интернаты с концлагерями.
Председатель Синодального отдела по благотворительности епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон указал, что принятия закона о распределенной опеке ждут и родители детей-инвалидов: «Когда дети-инвалиды воспитываются дома, за ними особый уход. Но над ними висит это страшное будущее (оказаться в психоневрологическом интернате.— “Ъ”). Родители жить не могут спокойно из-за этого, я видел их глаза». Директор центра лечебной педагогики «Особое детство» Анна Битова объяснила, что законопроект «даст возможность оставить выросшего ребенка жить дома даже после того, как родители уже не смогут за ним ухаживать», и «даст человеку выбор, где он будет жить — дома или в интернате». «Сейчас мы видим ситуации, когда проживающих в психоневрологических интернатах не отпускают даже в гости навестить их родителей»,— напомнила она.
Замминистра труда Григорий Лекарев признал, что «закрытая система всегда будет произволом», но отметил, что так как законопроект находится в Госдуме, то ведомство не может повлиять на его ход. Представитель Центра лечебной педагогики «Особое детство», один из участников разработки законопроекта Елена Заблоцкис объяснила, что законопроект «сначала находился в комитете Госдумы по госстроительству и законодательству, а затем был передан в комитет по делам семьи, женщин и детей»: «Было принято решение часть про детей исключить. Далее была переработка, работа с юристами, в том числе с соответствующим управлением администрации президента РФ, детальная разработка механизмов. Например, все боятся споров между опекунами и начинают думать, какие механизмы их разрешения должны быть предусмотрены».
Соучредитель фонда «Я есть» Ксения Алферова сообщила, что «разговаривала с первым зампредом комитета по вопросам семьи, женщин и детей» Ольгой Окуневой, и та сообщила, что «рабочая группа обсудит документ, собрав все поправки». Госпожа Окунева вечером была для комментариев недоступна. Глава комитета Тамара Плетнева заявила “Ъ”, что «рассмотрение в комитете, в рабочей группе было сегодня (во вторник, 5 февраля.— “Ъ”)»: «Отложили опять. Совет федерации просил обсудить до 12 февраля. Отложили бессрочно. Он абсолютно несовершенный. Там уже 200 поправок, и еще будет, наверное, столько же. Это уже не закон». В свою очередь, Елена Заблоцкис сообщила “Ъ”, что законопроект практически полностью одобрен федеральными органами исполнительной власти, а разногласия на данный момент есть вокруг единственного пункта об ответственности опекуна.