Берлинале стремительно движется к финалу, в субботу жюри вынесет свои решения. Конкурс фестиваля в этом году не обещал ничего сверхъестественного. Воплотившись на экране, он оказался весьма скромным по своим художественным качествам, однако совсем не безынтересным. О предварительных итогах фестиваля — Андрей Плахов.
Первым пиком Берлинале стал фильм Франсуа Озона «Милостью Божьей», выполненный без всякого авторского нарциссизма, с удивительной преданностью теме, цели и задаче. Вторым — философический опус Ангелы Шанелек «Я была дома, но…», где все как раз наоборот: нет ни цели, ни задачи, есть обаятельный авторский произвол, свободная рефлексия отношений жизни и искусства.
Появился и третий пик — «Синонимы» Надава Лапида, израильского режиссера, в гротескной форме описавшего опыт своей натурализации во Франции. Герой картины, атлетически сложенный молодой израильтянин Йоав, оказавшись в Париже, всячески пытается избавиться от своей родины, национальности, гражданства. Он готов не только ходить на языковые курсы вместе с беженцами c Украины и из Бангладеш, но даже сняться для заработка в гей-порно и вступить в фиктивный брак. Но чем дальше, тем больше он убеждается в базовом противоречии: Франция — цитадель демократии, отринувшая религию и национализм,— тонет в бездне свободы и равенства, которую сама провозгласила. Распевание едва бормочущими по-французски иноземцами «Марсельезы» — столь же великое достижение, сколь и тупик, в который загнала себя европейская цивилизация. Картина Лапида, герой которой в каждом третьем кадре разгуливает голышом с обрезанным пенисом, провоцирует, запутывает, сама запутывается, ставит вопросы, на которые нет ответа. Этим она и интересна, этим и отличается от подавляющего большинства других, прилежно рассчитанных и политически корректных фильмов.
Один из них — итальянский «Пираньи» — снят режиссером Клаудио Джованнези по сценарию Роберто Савиано, эксперта по неаполитанской мафии. Его герои — пятнадцатилетние мальчишки, желающие хозяйничать «на районе»,— оставаясь хорошими сыновьями и братьями, быстро овладевают практикой огнестрельного оружия. Возраст преступности катастрофически снижается, мораль фильма очевидна и проста, финал предсказуем.
Только отчасти удается заинтриговать авторам испанской ленты «Элиса и Марсела» (режиссер Изабель Койшет). Это черно-белая стилизованная версия одного из первых в истории лесбийских союзов, который даже был оформлен в церкви как брак; для этого одной из женщин, Элисе, пришлось поневоле переодеться в мужчину и назваться Марио. На долю двух бедных учительниц, выпускниц католического колледжа, пришлось множество испытаний. Они их выдержали, открыв дорогу к счастью новым поколениям себе подобных женщин: на финальных титрах — снимки умиротворенных и гармоничных однополых пар. Увы, то, что могло бы прозвучать радикальной сенсацией, в пафосно-гламурном исполнении выглядит почти консервативно.
«Так долго, мой сын» (режиссер Ван Сяошуай) — трехчасовой китайский семейный эпос. Утонувший ребенок, призванный заместить его, но не оправдавший этих ожиданий приемный сын, еще один внебрачный ребенок, прижитый героем,— весь этот мелодраматический арсенал представлен на фоне движения Китая от людоедского социализма к «турбокапитализму», тоже не слишком человеколюбивому. Арсенал собран, но взрыва не происходит, фильм не зажигает, оставаясь еще одним образцом добротного китайского фестивального кино.
Жюри во главе с Жюльетт Бинош, скорее всего, предпочтет в этой ситуации македонский социальный гротеск «Бог существует, ее имя Петруния». Пусть его достоинства не так уж велики, зато картина живая, в ней есть феминистский месседж, режиссер Теона Стругар Митевска — любимица Берлинале, а Северная Македония (только что принявшая это название) — новая страна на карте Европы.