Шесть лет на отделочные работы

Чем занято правительство Российской Федерации? Исходя из того, что обсуждалось представителями правительства в Сочи 13–16 февраля на мероприятиях федерального Российского инвестиционного форума, практически ничем, кроме приоритетных национальных проектов. Как минимум на ближайший год, а официально на шесть лет это обещает быть новой нормальностью в госуправлении — у этого есть свои минусы, свои плюсы и свои особенности, уже хорошо заметные в Сочи-2019.

Во многом с особенностями реализации нацпроектов, видимо, связано довольно популярное представление о том, что Белый дом после мая 2018 года стал или более информационно закрыт, или стал генерировать меньше новостей на максимально разнообразные и формально не связанные друг с другом темы, как это было еще год назад. Форум фонда «Росконгресс» в Сочи традиционно ориентирован на обсуждение региональных инвестиций, в том числе с представителями федеральных властей и крупных компаний федерального уровня. Однако в феврале 2018 года губернаторы также обсуждали преимущественно нацпроекты — мало того, на встрече главы правительства Дмитрия Медведева с представителями деловых кругов тема была преимущественно той же. А рассказывать новое о нацпроектах почти невозможно: они достаточно хорошо известны, опубликованы, детали их менее увлекательны, чем сама идея, и в основном связаны с темами, к бизнесу имеющими косвенное отношение: образование, здравоохранение, спорт, дороги, борьба с бедностью, экология, культура, рынок труда; исключение составляет госинфраструктура.

С очень большой вероятностью это новая норма: за пределами нацпроектов, последние из которых утверждены в декабре 2018 года, для Белого дома есть только сиюминутные ситуации и оперативные проблемы. Уверенность правительства в том, что с 2019 по 2024 год работа исполнительной власти в основном носит чисто проектный характер, появилась очень неожиданно — в эту идею за пределами Белого дома, судя по всему, верит не так много людей. Тем не менее по всем формальным признакам это так: реализация нацпроектов проектными комитетами правительства сейчас — основная форма работы для государственных чиновников. Точнее, основная будущая форма — основные ключевые показатели нацпроектов утверждены, по существу, для их половины менее чем два месяца назад, статистика исполнения нацпроектов пока не существует. Но возможность «развернуть» этот процесс вряд ли возможна: даже если Белому дому придет в голову считать эксперимент с почти тотальным переводом деятельности всей исполнительной власти в проектный формат неудавшимся, это не может произойти ранее начала 2020 года.

Степень погруженности правительства в этот процесс можно оценить по интервью в Сочи телеканалу «Россия» Дмитрия Медведева, который попытался дать общий ответ на вопрос о том, зачем Белый дом настолько радикально перестроил практику своей работы: «Мы вряд ли сможем сказать, что создали такую страну и такое общество, где всем жить одинаково хорошо. Наши предшественники пытались такое общество создать и не создали, ничего не получилось. Но я уверен, и это абсолютно точно, что через шесть лет, после завершения работы над этими национальными проектами, мы действительно получим более современную и благополучную страну, в которой жить станет гораздо лучше, чем сейчас». Можно верить в эту идею или не верить, тем не менее попытки обнаружить следы какой-то другой идеологии в майском правительстве Дмитрия Медведева оказались неудачны, главные проекты развития публичны и описаны в цифрах, остается лишь наблюдать, что из этого выйдет.

У нацпроектов, как показал форум в Сочи и особенно его кулуарная часть, есть сразу несколько системных рисков. Первый и, видимо, основной — увлечение расширенного правительства в рамках нацпроектов социальной сферой имеет свои издержки, несмотря на то, что бизнес формально интегрирован в эту матрицу, к «экономоцентризму» прошлых лет для модели экономики, в которой крупные компании работали с 2009 года, привыкли не только госкомпании и госкорпорации — отказ от него будет так или иначе означать необходимость перестройки долгосрочных корпоративных стратегий. На практике это — более сложное получение субсидий и преференций, более жесткий налоговый режим, меньше внимания чистым бизнес-проектам с ограниченной социальной составляющей. Между тем при всем огосударствлении экономики в РФ бизнес-механизмы по-прежнему влияют на социальную реальность больше, чем госпрограммы: «социализация» государства не останется незамеченной. В числе схожих по масштабу рисков — изменения конъюнктуры: нацпроекты ориентированы даже с учетом «бюджетного правила» на бюджетный профицит и рост ВВП, а не на стагнацию.

Но главный системный риск — другой. Нацпроекты по существу — это аналог отделочных работ в уже построенной конструкции экономики. Уверенность в том, что это так и существенных изменений в экономике и социуме до 2024 года не произойдет,— главное допущение нацпроектов. Проверить это можно будет лишь в Сочи в 2020 году: первая статистика по исполнению нацпроектов продемонстрирует очень многое.

Дмитрий Бутрин