 |
ФОТО: ГЕННАДИЙ ХАМЕЛЬЯНИН  |
После задержания Ахмеда Закаева в лондонском аэропорту Хитроу 5 декабря прошлого года в Москве заговорили о понимании Западом "борьбы с терроризмом" в Чечне. Российский посол в Лондоне Григорий Карасин выразил удовлетворение тем, как "основательно" британская сторона подошла к рассмотрению дела Закаева, а заместитель генпрокурора Сергей Фридинский привез в Англию несколько томов материалов по этому делу. Но чем ближе подходила дата начала основных слушаний об экстрадиции, тем заметнее российская прокуратура охладевала к предстоящему процессу. Цепляясь за каждую юридическую возможность, представители обвинения на предварительных слушаниях стали добиваться отсрочки суда.
Явное нежелание российских властей акцентировать внимание на долгожданном событии было заметно и в день начала слушаний. Съемочной группы "Первого канала" в суде не было вообще, а представителям канала "Россия", появившимся было у здания перед открытием, по телефону из Москвы была дана команда уезжать. Едва процесс стартовал, агентство "РИА Новости" обвинило лондонский суд в предвзятости по отношению к аргументам российской стороны.
Такое на первый взгляд неожиданное развитие событий было вполне предсказуемым. Еще со времен первой чеченской войны лидеры Ичкерии стали требовать проведения международного трибунала по Чечне. Таким трибуналом де-факто они хотят сделать магистратский суд Лондона. Сам Ахмед Закаев и его английские адвокаты Эдвард Фитцджеральд и Гарет Пирс (их услуги оплачивает сопредседатель партии "Либеральная Россия" Борис Березовский) пообещали превратить дело об экстрадиции в политический процесс, обернув его против российских властей. Именно это и произошло на прошлой неделе.
Россия против Закаева
Процесс, который открыл магистратский судья Лондона Тимоти Уоркман, в юридических документах официально именуется "Правительство Российской Федерации против Ахмеда Закаева". Уже такая постановка вопроса не могла не повысить статус представителя Ичкерии в глазах международных правозащитных организаций. Вообще, последние полгода принесли Закаеву сразу несколько пропагандистских побед: громкий отказ датской юстиции на запрос российской Генпрокуратуры об экстрадиции "за несостоятельностью обвинений"; признание депутатами Европарламента Закаева в качестве "законного представителя правительства Чечни"; публичные обращения в его поддержку известных российских политиков и правозащитников Владимира Буковского, Елены Боннэр, Сергея Ковалева, Ивана Рыбкина, Руслана Хасбулатова. В стремлении превратить дело об экстрадиции в осуждение чеченской войны Ахмеду Закаеву невольно помог заместитель генпрокурора Сергей Фридинский: в одном из своих интервью он назвал этот процесс "государственным" и заявил, что положительное решение о выдаче Закаева будет означать поддержку Западом действий России "против чеченских террористов". По той же логике отказ в экстрадиции будет означать осуждение европейским правосудием российской политики на Северном Кавказе.
Открытие процесса Закаева в лондонском суде было весьма специфическим зрелищем: в небольшом зале судебных заседаний, выполненном в стиле ар-деко и не ремонтировавшемся, судя по виду, с 50-х годов, на скамьях разместилась "группа поддержки" Ахмеда Закаева, включавшая в себя экс-спикера Верховного совета Руслана Хасбулатова, полпреда Ичкерии в Москве Саламбека Маигова, адвоката Абдуллу Хамзаева (представляющего семью Эльзы Кунгаевой на процессе по делу полковника Юрия Буданова), замминистра информации Чечни Яраги Абдулаева, опального подполковника ФСБ Александра Литвиненко. В зале лондонского суда, видавшего многие громкие процессы (в том числе нашумевшее дело генерала Пиночета), наверное, впервые звучали названия чеченских населенных пунктов — Гудермес, Урус-Мартан, Роши-Чу. Поднаторевшие в судебных баталиях английские юристы с поставленным кембриджским акцентом старательно выговаривали столь трудные для английского слуха кавказские фамилии. Произошло то, чего, собственно, и хотели защитники Закаева,— вместо формального разбирательства вопроса об экстрадиции лондонский процесс фактически превратился в обсуждение отношений между российскими властями и Чечней.
Первое заседание началось со странной провокации: едва магистратский судья Тимоти Уоркман объявил об открытии процесса, кто-то нажал на кнопку пожарной сигнализации, после чего всем присутствующим пришлось срочно покидать здание. Около десяти минут ушло на прибытие пожарных, которые, как все и подозревали, ни малейших признаков огня не обнаружили. Возобновившееся заседание открыл прокурор Королевской обвинительной службы Джеймс Льюис: именно он представляет на процессе Закаева интересы Генпрокуратуры РФ. Зачитав все 13 пунктов обвинения, предъявленные Ахмеду Закаеву российской прокуратурой, Льюис признал их соответствующими британскому закону об экстрадиции и указал на явное наличие состава преступлений (Закаев обвиняется в убийствах, нанесении тяжких телесных повреждений и актах бандитизма, совершенных в основном в 1995-1996 годах).
Последний вариант обвинительного акта серьезно подредактирован по сравнению с первоначальным, на основании которого Закаев, собственно, и был задержан сначала в Копенгагене, а затем в Лондоне. Так, из списка обвинений исчез пункт об убийстве Закаевым православного священника отца Сергия — как выяснилось, он жив. Правда, в приложенных к обвинениям свидетельских показаниях некоего Ахмета Хасамбекова по-прежнему утверждается, что Закаев священника убил. Адвокат Эдвард Фитцджеральд не преминул обратить внимание суда на эту нестыковку, указывающую, по его словам, на недобросовестность российского запроса об экстрадиции. Кроме того, судью слегка удивило заявление Джеймса Льюиса о том, что двое важных свидетелей, давших показания против Закаева в письменном виде, "из соображений безопасности" останутся анонимными. То есть прокурор фактически призвал суд поверить обвинениям на слово.
"Обвинения в адрес Закаева абсурдны"
Собственно, чтобы добиться отказа в экстрадиции, защитникам вице-премьера Ичкерии достаточно было привести всего один аргумент, о котором накануне открытия процесса говорил "Власти" бывший эксперт Конституционного суда РФ Владимир Буковский, поручившийся за Закаева перед английскими властями: сослаться на недавнее заявление уполномоченного по правам человека в РФ Олега Миронова о применении пыток в отношении подследственных. Британские законы прямо запрещают выдавать людей в страны, где им грозят пытки. Этот аргумент адвокат Фитцджеральд действительно привел, сославшись, кроме того, на отчеты международных правозащитных организаций и доклад комитета ООН по предотвращению пыток.
Эдвард Фитцджеральд заявил, что его подзащитный "начисто отрицает" все обвинения. По мнению самого адвоката, в обвинительной базе содержится слишком много нестыковок, чтобы воспринимать ее всерьез. К примеру, как объяснить то, что сотрудник чеченской прокуратуры Ибрагимов, в покушении на убийство которого 8 октября 1995 года обвиняется Ахмед Закаев, дал показания лишь 30 октября 2002 года — то есть не только спустя семь лет после якобы имевшего место инцидента, но и после ареста Закаева в Копенгагене по требованию российских властей? Точно так же потерпевший Иван Соловьев, обвиняющий Закаева в том, что он подвергал его пыткам в августе 1998 года (то есть в свою бытность первым вице-премьером правительства Чечни), дал показания 16 декабря 2002 года. Как заявил "Власти" Руслан Хасбулатов, за составление такого акта следователей прокуратуры нужно выгонять с работы: "Сначала послали запрос об экстрадиции, а потом быстренько придумали обвинения".
По словам адвоката Фитцджеральда, налицо "фабрикация обвинений по политическим мотивам". Мотив, по его мнению, столь же ясен — попытка российских властей опорочить всех, даже самых умеренных сторонников независимости Чечни после теракта на Дубровке в октябре 2002 года. Как заявил Фитцджеральд, о недобросовестности поведения российских властей говорит и история их отношений с Ахмедом Закаевым. Адвокат напомнил, что в 1995-2001 годах (то есть уже после преступлений, в которых обвиняется Закаев) Россия признала его официальным представителем чеченского правительства. После этого он как минимум восемь раз встречался с высокопоставленными российскими представителями, в том числе с президентом Борисом Ельциным (в мае 1996 и мае 1997 года) и полномочным представителем Владимира Путина Виктором Казанцевым (в ноябре 2001 года). Адвокат напомнил суду, что в ноябре 1996 года Генпрокуратура РФ признала Закаева непричастным к уголовным преступлениям, а в мае 1997 года Госдума приняла амнистию, которая покрывает значительную часть предъявленных сейчас Закаеву обвинений.
"Закаева преследуют по его политическим убеждениям — он сторонник независимости Чечни — и за его национальность — он чеченец,— заключил адвокат.— Шестая статья британского закона об экстрадиции в этом случае прямо запрещает выдавать людей". На возражение прокурора Джеймса Льюиса, напомнившего, что принятый недавно акт о борьбе с терроризмом исключает убийство из реестра политических преступлений, Фитцджеральд парировал, что якобы имевшие место действия Закаева вообще не подпадают под уголовное определение убийства, так как оно распространяется только на мирное время.
"Обвинения в адрес мистера Закаева абсурдны и вырваны из контекста,— продолжал защитник.— Из них можно подумать, что некая банда Закаева ни с того ни с сего захватила вокзал или напала на сотрудников органов правопорядка. Тут ни словом не упоминается, что в Чечне в это время шла война, оккупация, агрессия российских войск против мирного населения! Закаев и его товарищи как могли сопротивлялись оккупации, что можно поставить им только в заслугу. Во всех этих случаях мистер Закаев действовал в рамках самозащиты".
Последним аргументом защиты были вероятные последствия для самого Ахмеда Закаева в случае его экстрадиции в Россию. Адвокат Фитцджеральд выразил убеждение, что в России Закаеву не может быть гарантирован независимый суд, напомнив высказывания президента Владимира Путина (знаменитое "мочить в сортире") и генерала Геннадия Трошева, призывавшего публично вешать чеченских боевиков. Он также сообщил судье, что в кабинете заместителя генпрокурора Сергея Фридинского висит портрет покорителя Кавказа генерала Ермолова. "Такие вот люди служат в российской прокуратуре",— сокрушенно заметил Фитцджеральд. Но до суда, по его словам, дело может даже не дойти: адвокат напомнил о загадочной смерти в российских тюрьмах Салмана Радуева и Турпал-Али Атгериева и об исчезновении спикера чеченского парламента Руслана Алихаджиева и заместителя Закаева по министерству культуры Ичкерии поэта Мокала Сабдулаева.
По мнению юристов, любого из приведенных защитой аргументов уже достаточно, чтобы лондонский суд отверг запрос об экстрадиции Ахмеда Закаева. Но его адвокаты хотят как можно более полно использовать предоставившийся шанс для судебного разбирательства по Чечне: как ожидается, процесс может затянуться до конца лета (хотя ранее и объявлялось о том, что крайней датой для вынесения окончательного вердикта станет 1 июля). Среди свидетелей защиты, которые выступят в лондонском суде в пользу Закаева,— бывший секретарь Совбеза РФ Иван Рыбкин, депутаты Госдумы Сергей Ковалев и Юлий Рыбаков, корреспондент радиостанции "Свобода" Андрей Бабицкий, британские политологи Томас де Ваал и Джон Рассел.
"Российское руководство еще пожалеет о том, что ввязалось в это дело" — это предсказание другого адвоката Закаева, Гарета Пирса, произнесенное в ходе одного из предварительных слушаний в лондонском суде, похоже, начинает оправдываться. По крайней мере, когда 24 июня Владимир Путин прибудет в Великобританию с официальным визитом, весьма неприятный информационный фон для него будет обеспечен.
 |
ФОТО: ГЕННАДИЙ ХАМЕЛЬЯНИН |
О своей реакции на начавшийся судебный процесс Ахмед Закаев рассказал корреспонденту "Власти" Владимиру Кара-Мурзе.
— Что вы можете сказать о первых днях процесса?
— Я очень ждал этого суда. Вердикт по моему делу станет оценкой европейского правосудия нынешней ситуации в Чечне. Сейчас Англия выдерживает своеобразный экзамен на соответствие практике ее деклараций о приверженности демократии и свободе. Российское руководство осознает серьезность вердикта в мою пользу и именно поэтому выбрало тактику затягивания процесса на неопределенное время. Представители России, начавшие все это дело, теперь просят судью о дополнительном времени — якобы для подготовки материалов. Они прекрасно понимают, что шансов выиграть это дело у них нет, и поэтому их единственная задача — как можно дольше продержать меня как бы под подозрением и ограничить мои передвижения. Понятно, что их просьбы о дополнительном времени для подготовки — прикрытие. Если они ничего на меня не нашли за девять лет (в 1994 году началась первая чеченская война.— "Власть"), что они могут сделать за два месяца?
— Предположим все же, что вас выдали России. Чего вы ожидаете в этом случае?
— Дело не во мне. Меня-то будет ждать участь Радуева, Атгериева, Алихаджиева. Убьют в тюрьме, и все. Одной жизнью больше, одной меньше. Думать надо о сотнях тысяч чеченцев, которые ежедневно подвергаются насилию со стороны российской армии. Если лондонский суд решит выдать меня России, то это будет означать солидарность Запада с методами российской армии в Чечне. Вспомните слова заместителя генпрокурора России господина Фридинского, сказавшего, что мое дело имеет государственную важность. Я с ним полностью согласен. В случае такого вердикта чеченцы потеряют последние иллюзии в отношении Запада, перестанут оглядываться на Европу и поймут, что они один на один с Россией.
— Вы не собираетесь воспользоваться амнистией, объявленной недавно Госдумой?
— Мы, то есть чеченское сопротивление, не признаем этой так называемой амнистии, как и так называемого референдума. Все это циничный фарс, инспирированный Путиным для имитации политического процесса в Чечне. Но давайте на минуту предположим — чисто гипотетически,— что мы признали эту амнистию. Так она все равно на нас не распространяется! Ни на Масхадова, ни на меня, ни вообще на бойцов сопротивления. Я внимательно читал текст этой амнистии, она распространяется только на военные преступления — то есть на преступления российских военных. Ни Масхадов, ни я, ни другие руководители сопротивления не считаемся "военными преступниками", нам предъявлены другие "обвинения". Так что мы даже при желании не смогли бы этой амнистией воспользоваться.