«Лисистрата» наделала шума

В среду в новосибирском театре «Красный факел» состоялась последняя в завершающемся сезоне премьера — спектакль «Лисистрата SE» по комедии Аристофана в постановке молодого московского режиссера Юрия Урнова. Вечер в театральном зале в ожидании обещанных режиссером sex, drugs & rok–n–roll провела корреспондент «Ъ» ИРИНА УЛЬЯНИНА.

Публика до начала спектакля и в антракте упорно разгадывала, что означают две дополнительные к названию древнегреческой комедии буквы SE. Предполагалось даже, что это недописанное слово sex. До истины докопались те, кто любит читать. В интервью изданной театром газете «Театральный проспект» режиссер объяснил, что SE значит Second Edition, то есть вторая редакция. И обещал, что тема секса в спектакле будет присутствовать наряду с другими составляющими набора «sex, drugs & rok–n–roll». На то намекал и фотоплакат с обнаженной Лисистратой (правда, изображена на нем безымянная модель, а не исполнительница заглавной роли Ирина Кривонос), прикрывающей стоп–сигналом то, что ниже пояса. Смею предположить: этот фривольный ход завлек на премьеру изрядное количество молодежи, но теперь, после просмотра, ясно, что относительно секса и наркотиков зрителей обманули.
Напомню, что Аристофан рассказал о том, как женщин Эллады достала нескончаемая Пелопонесская война и они решили остановить ее путем шантажа своих благоверных — не допускать близости с мужьями, пока те не остановят кровопролитие. Автором радикальной идеи выступила Лисистрата. В краснофакельской трактовке героиня получилась юной, дерзкой, порывистой, наделенной сильным голосом и столь же сильным духом. Ирина Кривонос в этом образе значительно прибавила в актерском мастерстве: степень ее внутренней свободы, модная энергетика, сочетание природных авантюрных способностей с прекрасной техникой убеждают.
И режиссерская задумка в целом любопытна. Господин Урнов в своей постановке сочетает фрагменты, выдержанные в традиционном ключе, где слово и жест укрупнены, подаются «весомо, грубо, зримо», как повелось с эпохи Древней Греции, с абсолютно отвязными сценами, с бурлящим комикованием. Чего оказалось действительно много, так это рок–н–ролла. На балконе, выстроенном как венец декорационной конструкции, вживую играла группа «Проспект», актеры плясали азартно, до седьмого пота. Большинство участников спектакля изрядно похудели, но на голом азарте художественного действия не построишь. Пожалуй, напрасно Юрий Урнов пошел по модному пути заигрывания с жанром мюзикла — роздал всем, худо–бедно умеющим и вовсе не умеющим петь, микрофоны, доверил сольные партии. Подчас далеко не безупречный вокал и несовершенный музыкальный слух искажались не отлаженной аппаратурой, звук почти не микшировался, свистел, как сатана.
В сущности, и вокальные огрехи простительны — их можно списать на премьерные недоделки и допустить, что в дальнейшем сольные и хоровые номера отшлифуются (хотя не проще ли было записать фонограмму с профессионалами?). Хуже другое. В «Лисистрате» вопреки логике «лагерь» мужчин предстал очевидно сильным: девять персонажей в звериных шкурах отчетливо являли самцов, вооруженных инстинктами. Здесь каждый по–своему выразителен — и Константин Колесник, и Константин Телегин, Олег Майборода, Михаил Михайлов и другие. А дамы вышли блеклыми, как их серые хитоны, скрывающие формы. Даже обнажившаяся дебютантка Елена Головизина (выпускница Новосибирского театрального училища, на днях принятая в труппу) предстала безотносительным символом непорочности, а не воплощенным соблазном и лукавством.
Казалось бы, очень небанальный пластический рисунок придумал приглашенный режиссер–хореограф Альберт Албертс, но не многие из актрис его «вытянули». Скорее, сложная «птичья» пластика их заморочила, отняв естественность. Сохранила ее лишь Ирина Кривонос, да Татьяна Классина (Миррина) в блистательной по органике дуэтной сцене с Максимом Битюковым (Кинесий) показала на что способна. Очень грустно было наблюдать, насколько сдала позиции талантливейшая Лидия Байрашевская (Предводительница хора женщин). Мало того, что у нее возникли большие проблемы с голосом, который то сипел, то хрипел, но и сама роль также «дребезжала». Актриса то скатывалась в наив, то брала интонации прожженной бабы, явно заимствуя наработки от своих прежних ролей.
У нового спектакля немало объективных достоинств. Режиссер его довольно изобретательно мизансценировал, выдержал динамичный темпоритм и актеров раззадорил, вдохнув в них увлеченность. Чего стоит финальная пляска — шейк под хит Shocking Blue Venus! Но и он не стирает остающееся от спектакля ощущение невыполненного обещания.