Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.
На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали...
У нас еще есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут.
Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло, и поехало.
Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.
У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.
И кто бы сегодня нас ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
Это глупость вообще, но это мне знакомая песня.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?
О Борисе Ельцине:
Заболел, кашляет еще раз по-всякому. Но президент есть президент.
О Юрии Лужкове:
Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там... еще даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный.
О Евгении Примакове:
Его реакция — она всегда. Увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция.
У меня к русскому языку вопросов нет.