«Прошу санкционировать неопубликование в печати»

2 марта 1934 года была поставлена точка в деле о руководителях германской диверсионно-разведывательной сети, действовавшей в СССР. По данным ГПУ Украинской ССР, членами этой группы был организован пожар на эллинге завода имени Марти в Николаеве, где строились подводные лодки. Однако никакого наказания те, кого сотрудники госбезопасности называли организаторами диверсий, не понесли.

«Лодка значительно повреждена»

«22-го октября в 21 час,— сообщал в Москву 24 октября 1933 года начальник Экономического управления ГПУ Украинской ССР С. С. Мазо,— в Николаеве в корпусном цехе крытого эллинга завода "Марти", где находится 11–12 подлодок, возник пожар. Огонь, прорвавшийся из-под деревянного настила, быстро охватил значительную часть здания цеха, уничтожив часть штабелей лесов, электрическую проводку, электрообмотку электрического крана, который временно выбыл из строя. Огнем повреждены две подлодки, находящиеся вблизи пожара. По неполным данным, одна лодка значительно повреждена, другая незначительно, и переделок не потребуется. Принятыми мерами по мобилизации всех пожарных частей города пожар локализован. Деревянный настил цеха обуглился снизу на 30 проц. площади, занимаемой им.

Ориентировочно цех работы сумеет продолжать, за исключением места возникновения пожара, на восстановление потребуется 5 дней. Дано указание о проведении максимально тщательного следствия, выявлении причин и источника возникновения пожара. В Николаеве аппарат горотдела мобилизован.

О результатах расследования сообщим дополнительно».

Для ситуации, которая складывалась в тот момент вокруг СССР, этот пожар был не просто серьезным инцидентом, а чрезвычайным происшествием самого опасного уровня. На заводе имени Андре Марти строились подлодки типа М — «Малютки», имевшие габариты, позволявшие перевозить их по железным дорогам. Эти подлодки были как воздух нужны на Дальнем Востоке, где со времен Гражданской войны в советских территориальных водах практически безнаказанно хозяйничали японские военные корабли. Положение обострялось еще и тем, что советская разведка в то время регулярно докладывала о подготовке Японией войны с СССР. Поэтому создание вооружений для защиты дальневосточных портов и побережья находилось под постоянным контролем руководства страны.

Проблемы с «Малютками» возникали постоянно. Скорость первых подлодок оказалась ниже проектной, время погружения было слишком велико. А как докладывал Политбюро ЦК ВКП(б) начальник Политуправления РККА Я. Б. Гамарник, после пуска одной торпеды «Малютка» самопроизвольно всплывала на поверхность, демаскируя себя. Так что подлодки в самом срочном порядке дорабатывали, чтобы как можно скорее отправить хотя бы первые три по Транссибу на Дальний Восток.

И вдруг — пожар на эллинге, который в ОГПУ очень скоро сочли диверсией.

«Вскрыта и частично ликвидирована»

Виновных долго искать не пришлось — за неделю до пожара, 15 октября 1933 года, заместитель председателя ОГПУ СССР Я. С. Агранов докладывал в ЦК ВКП(б) И. В. Сталину:

«ГПУ УССР вскрыта и частично ликвидирована в гг. Мариуполе и Николаеве диверсионно-разведывательная организация немецкой нац.-социалистической партии, работавшая под прикрытием фирмы "Контроль-К°". Ячейки резидентуры этой организации вскрыты в оборонных цехах заводов — "Имени Ильича" и "Азовстали" (Мариуполь), "Имени Марти" и "61", "Плуг и молот" (Николаев), в Мариупольском, Бердянском, Николаевском, Херсонском и Одесском портах и в частях XV дивизии (44-стр. полк, 15-артполк)».

В документе не упоминалось о том, как именно была выявлена германская шпионская сеть. Но из дальнейших докладов ОГПУ следовало, что оперативники обнаружили в делах царской контрразведки времен Первой мировой войны данные о том, что фирма «Контроль-К°» в те времена служила «крышей» для немецких шпионов. Как оказалось, некоторые ее сотрудники дореволюционной поры вернулись в страну или не покидали ее. Так что сотрудники ОГПУ начали пристально изучать круг их общения, некоторых знакомых арестовали и на основании их показаний пришли к выводу о наличии шпионской сети.

В записке Агранова перечислялись ее руководители:

«Организацией руководил представитель фирмы "Контроль-К°" на Украине Вайнцетель Иосиф (б. австрийский офицер, австрийский подданный). Главными резидентами Вайнцетеля по диверсионно-разведывательной работе являлись: 1. Гришай Рихард, член австрийской организации нац.-соц. партии, инженер конструкторского завода "Плуг и молот"; 2. Карл Густав, б. офицер германской армии, инженер-конструктор завода "Имени Марти", германский подданный; 3. Игтурм Альфред, прибалтийский немец, гр. СССР, представитель конторы "Контроль-К°" в г. Николаеве (арестован и сознался)».

«Установлена широкая планомерная работа германской разведки по подготовке диверсионных актов»

Говорилось в записке и о полученной резидентурой информации:

«Из важнейших секретных материалов, добытых немцами, обращают на себя внимание данные об оборонных цехах мариупольских и николаевских заводов ("А. Марти", "Плуг и молот", "Им. 61", "Им. Ильича", "Азовсталь"), строительстве подлодок и спецсудов, рецепты специальной танковой стали Марок "ММ" и "МИ", данные о состоянии XV дивизии и Мариупольского гарнизона и т. д.».

Агранов докладывал и о том, что обезвреженная сеть готовила диверсии:

«Установлено, что широкая разведывательная работа сопровождалась подготовкой диверсий на ряде предприятий, частичным осуществлением диверсионных актов на заводе "Им. Марти". Одновременно установлено, что ряд завербованных немцев-колонистов использовался для создания к. р. низовых повстанческих ячеек. Вайнцетелем были завербованы в организацию ксендзы Вагнер, Зисько и Гатенбеллер, при участии которых были созданы к. р.-повстанческие ячейки в немецких колониях Донбасса, Одесщины и Днепропетровщины. При создании этих ячеек организация использовала старые кадры, существовавшие в 1920–1924 гг. в г. Мариуполе, "Союза германцев арийской расы" (ликвидирована в 1924 году)».

Как сообщал Агранов, по делу были арестованы 28 человек. И запрашивалась санкция на арест иностранных подданных.

Поневоле возникал вопрос: если шпионская сеть была выявлена и разоблачена, почему же произошел пожар на эллинге? Как следовало из спецсообщения заместителя председателя ОГПУ СССР Г. Е. Прокофьева, направленного в ЦК ВКП(б) 3 ноября 1933 года, причиной была задержка с получением разрешения на арест руководителей сети и основного организатора поджога:

«В результате дальнейшего разворачивания следствия по делу германской диверсионно-повстанческой организации, работавшей под прикрытием фирмы "Контроль-К°", выявлен чрезвычайно широкий размах диверсионно-повстанческой работы организации.

Установлено, что пожар, имевший место в закрытом эллинге подводных лодок завода "им. Марти" (г. Николаев), произведен вскрытой организацией во главе с Вайнцетель (представитель фирмы "Контроль-К°" на Украине, австрийский подданный). Арестованный инженер Гуммерт сознался в том, что поджог эллинга он осуществил по поручению инж. Карл (инж. з-да Марти, германский подданный) через заведующего планового бюро корпусного цеха завода Горовенко и мастера того же цеха Плохой».

Прокофьев сообщал о полученных в ходе допросов данных об обширном плане диверсий:

«Одновременно показаниями инженеров Беккер и Мещерякова установлена широкая планомерная работа германской разведки по подготовке диверсионных актов на Краммашстрое и Краматорской ГЭС, сопровождавшая формированием диверсионных ячеек из нем., кулаков, осевших на предприятиях».

В спецсообщении говорилось и об установлении вины главного организатора пожара на заводе имени Марти:

«Показаниями того же Гуммерта устанавливается, что по заданиям Карла в ближайшие дни были намечены следующие диверсионные акты: а) затопление мощного плавучего крана з-да "им. Марти" (непосредственное осуществление поручено сдаточному капитану Кожушенко — арестован), б) поджог цистерно-строительного цеха завода "им. Марти" (осуществление поручалось инженеру НКПС, члену партии Беляеву).

Таким образом, дальнейшим следствием полностью подтверждаются первичные материалы о том, что главным организатором диверсии является инженер Карл, тесно связанный с австрийским подданным Гришай (инженер з-да "им. Марти")».

Зампред ОГПУ еще раз настоятельно просил дать разрешение на арест трех подозреваемых-иностранцев и получил его. Однако с ликвидацией деятельности представительств фирмы «Контроль-К°» возникли серьезные затруднения.

«Дезорганизовали работу»

Прекращение деятельности «Контроль-К°» на советской территории могло осложнить получение остродефицитной валюты, которая и без того добывалась советскими внешторговцами с огромным трудом.

Нарком внешней торговли СССР А. П. Розенгольц 10 ноября 1933 года докладывал в ЦК ВКП(б):

«По материалам ОГПУ служащие фирмы "Контроль-К°" (по техническому обслуживанию нашего хлебного экспорта) являлись агентурой германской разведки, причем в эту работу были втянуты почти все служащие фирмы — советские граждане.

Пока арестовано 10 человек советских граждан — служащих этой фирмы в портах.

После арестов генеральный представитель фирмы в Москве БЕРНГАРД обратился к Председателю Экспортхлеба т. КИССИНУ с запросом о причинах ареста их служащих, указывая, что эти аресты дезорганизовали работу фирмы в портах и она лишена будет возможности выполнять свои функции ("Контроль-К°" удостоверяет количество погруженного товара на пароходы, гарантирует выгрузку этого же количества в портах назначения, по поручению инофирм принимает в наших портах нефть, пек и другие товары, а также гарантирует сохранность товара в СССР по варрантным операциям с инофирмами — против этих гарантий инобанки авансом выплачивают нам стоимость товара).

Тов. КИССИН заявил, что обратится с запросом в прокуратуру и только после этого сумеет информировать БЕРНГАРДА об этом деле.

БЕРНГАРД сносится по этому делу со своим генеральным правлением в Женеве, и не исключена возможность дальнейшего нажима фирмы посредством затягивания выдачи гарантийных свидетельств, что может создать нам некоторые затруднения».

«Был произведен путем поджога деревянных стеллажей эллинга (предварительно облитых легковоспламеняющимся "кузбаслаком")»

А потому, как считал Розенгольц, прекращать деятельность «Контроль-К°» нельзя:

«По согласованию с ОГПУ (т. Прокофьевым) считаю целесообразным поручить КИССИНУ вызвать БЕРНГАРДА и заявить ему, что, по полученным им от прокуратуры сведениям, установлено, что некоторые служащие фирмы занимались контрреволюционной и антигосударственной деятельностью. Это доказано их собственным показанием и признанием. Следствие показывает, что к этому делу имеют отношение также отдельные служащие — иноподданные. Прокуратура не выдвигает обвинения против фирмы как таковой, но считает, что имело место использование имени и аппарата фирмы. БЕРНГАРД должен сделать из этого нужные выводы в отношении комплектования аппарата.

Далее, КИССИН должен будет рекомендовать БЕРНГАРДУ немедленно восстановить аппарат и не прерывать оперативных функций».

Существовала и еще одна проблема. Арест немцев не мог продолжаться бесконечно. А отправить их за решетку на длительный срок и тем более приговорить шпионов к высшей мере социальной защиты тихо и без лишнего шума решением, принятым в ОГПУ, было невозможно. Советско-германские соглашения того времени не допускали осуждения советских граждан в Германии и германских граждан в Советском Союзе без гласного суда.

Заместитель наркома иностранных дел СССР Н. Н. Крестинский в записке, направленной в ЦК ВКП(б) 3 июля 1934 года, разъяснял это положение так:

«Осуждение германского гражданина к заключению в ИТЛ постановлением ОГПУ представляет из себя прямое нарушение существующих между СССР и Германией договорных обязательств, так как мы (и немцы) должны ставить дело в суде или, если почему-либо этого не хотим, высылать из СССР (или Германии)».

Именно поэтому Политбюро ЦК ВКП(б) 15 ноября 1933 года приняло решение:

«Выслать арестованных немецких шпионов за пределы СССР».

«Арестован, не сознался»

Но исполнение решения о высылке было отложено до завершения следствия. 10 декабря 1933 года заместитель председателя ОГПУ СССР Г. Г. Ягода доложил Сталину о полученных результатах:

«Следствие по делу о пожаре 22 октября с. г., происшедшем в крытом эллинге з-да им. Марти в гор. Николаеве, выведшем из строя две подводные лодки, вскрыло, что пожар последовал в результате поджога, совершенного диверсионной группой в составе сов. граждан ГУММЕРТА (инженер з-да им. Марти), ГОРОВЕНКО (инженер того же завода), ПЛОХОЙ (мастер сборочного цеха з-да им. Марти), ИВАНОВСКОГО (электросварочный мастер того же завода) по заданию германского подданного инженера завода им. Марти КАРЛ Г. (арестован, не сознался). ГУММЕРТ и ГОРОВЕНКО сознались в том, что организовали поджог, действуя по указаниям инж. КАРЛ, ПЛОХОЙ и ИВАНОВСКОГО. КАРЛ, ПЛОХОЙ и ИВАНОВСКИЙ показали, что были непосредственными исполнителями диверсионного акта, который был произведен путем поджога деревянных стеллажей эллинга (предварительно облитых легковоспламеняющимся "кузбаслаком") коротким замыканием осветительных проводов, опущенных под стапеля. Как сам факт поджога, так и техника его осуществления подтверждены актом технической экспертизы. Дальнейшее следствие показало, что диверсионная группа во главе с инженером КАРЛ, осуществившей (так в тексте.— "История") поджог, является частью диверсионной сети, руководимой агентом германской разведки, работающим с 1908 года, герм. подданным, б. инженером з-да им. Марти ВЕРМАН В. Э. (арестован, в диверсионно-разведывательной работе сознался). ВЕРМАН показал, что летом 1933 г. ему через секретаря германского консульства в Одессе ГАНА была передана директива германской разведки о развертывании диверсионной работы, для осуществления которой ГАН предложил ему связаться с инженером КАРЛ, которому и была поручена непосредственная диверсионная работа по заводу им. Марти».

«ВАЙНЦЕТЕЛЬ Карл (австрийский подданный), инженер KAPЛ (германский подданный) не признали себя виновными»

Обстоятельства пожара свидетельствовали о том, что он вполне мог начаться и без злого умысла, случайно. А то, что названный главным организатором поджога Г. Карл отказывался признавать вину, говорило о том, что Политбюро точно оценило ситуацию, решив выслать немцев. Но фактический глава ОГПУ настаивал на другом варианте:

«Прошу указаний о дальнейшем направлении следствия и возможного гласного судебного процесса».

Ягода настаивал на новых арестах иностранцев и в качестве аргумента приводил показания обвиняемых, которых день ото дня становилось все больше. Из них следовало, что германские шпионы умудрились получить даже совершенно секретные планы противовоздушной обороны Москвы. Поэтому Ягоде позволили арестовать еще нескольких иностранцев, а вопрос о проведении процесса передали комиссии в составе самого Ягоды и наркома иностранных дел СССР Литвинова.

Вынести окончательный вердикт о том, нужно или не нужно организовывать показательный процесс над немецкими шпионами, должен был тот, кому предстояло обвинять их в зале суда,— заместитель прокурора СССР А. Я. Вышинский. Формально он согласился с мнением ОГПУ, и в его докладе, переданном Сталину 29 января 1934 года, говорилось:

«Считаю по процессуальным данным организацию гласного процесса вполне возможной и достаточно обоснованной имеющимися в деле материалами. В случае решения о направлении дела в суд для оформления всех след. действий необходимо 15–20 дней».

Но опытный юрист не мог не оставить себе пространства для маневра и описал в докладе сложности, которые могли привести к провалу процесса:

«Надлежит считать установленным наличие шпионско-диверсантской группы, работавшей в пользу Германии в течение ряда лет после революции (во всяком случае, с 1923 года) и в течение ряда лет до революции и главным образом в период империалистической войны. Это подтверждается показаниями самих привлеченных по делу в качестве обвиняемых: БЕРНГАРД (бельгийский подданный, главный директор "Контроль-К°"), ВЕРМАН (германский подданный, уполномоченный фирмы "Контроль-К°" в гор. Николаеве), ВАЙНЦЕТЕЛЬ Иосиф (австрийский подданный, уполномоченный фирмы "Контроль-К°" в г. Новороссийск), ТАНКУ (румынский подданный, служащий завода "Марти" в Николаеве) — и ряда советских служащих и специалистов — ГУММЕРТ, ИВАНОВСКИЙ, СТАВРОВСКИЙ, ПЛОХОЙ, ксендз ВАГНЕР и ксендз ЗИСЬКО (оба советские подданные).

Это надо считать установленным, несмотря на то что некоторые лица из привлеченных, а именно ВАЙНЦЕТЕЛЬ Карл (австрийский подданный), инженер KAPЛ (германский подданный), не признали себя виновными, инженер ГРИШАЙ (германский подданный) признал себя виновным лишь частично в шпионаже.

Нужно заметить, однако, что в деле имеется собственноручное заявление инженера КАРЛА на немецком языке, в котором он признает свою шпионскую работу, причем на произведенной мною очной ставке обвиняемых ШЕФЕРТА, ГУММЕРТА и ВЕРМАНА инженер КАРЛ заявил о том, что он видит очень тяжелое свое положение, что он считает заявление уличающих его обвиняемых результатом, как он выразился, заказа германского консула, желающего его погубить за его работу в пользу Советского Союза».

«Никакого сообщения»

К сомнениям в успехе процесса добавлялись соображения чисто экономического характера. Советский Союз продолжал остро нуждаться в германских кредитах на закупку оборудования, машин и образцов вооружения, изготавливавшихся немецкими фирмами. Ведь нацисты после прихода к власти хотя и сильно сократили возможности товарообмена с СССР, но не прекратили его. Шли переговоры об артиллерийских дальномерах и подводной лодке, проводились закупки техники для железных дорог, металлов для машиностроительных заводов и разнообразных химикатов.

Поэтому портить отношения с немцами не стали. 20 февраля 1934 года Политбюро приняло решение о тихом, без громких заявлений прекращении сотрудничества с «Контроль-К°»:

«1) Принять предложение НКВТ о прекращении работы с фирмой "Контроль-К°" внутри Союза. Точный срок прекращения работы с этой фирмой в течение 1934 г. установить тт. Розенгольцу и Ягоде.

2) Считать возможным продолжение работы с "Контроль-К°" за границей по весовой сдаче хлеба».

А 2 марта 1934 года в деле обвиненных в шпионаже в пользу Германии была поставлена точка. Н. Н. Крестинский писал в Политбюро:

«Уважаемые товарищи! Согласно решения Политбюро ОГПУ приступает к высылке германских и австрийских граждан, арестованных в связи с делом "Контроль-К°",— официальная просьба об этом германского посла и австрийского посланника уже имеется.

Товарищ Литвинов припоминает, что, когда в Политбюро принималось решение о высылке, было высказано мнение о том, что нужно будет дать в печать сообщение о высылке. Никакого решения, однако, по этому вопросу принято не было. Тов. Литвинов считает, что лучше было бы не давать в печать никакого сообщения. Прошу санкционировать неопубликование в печати сообщения о высылке».

Евгений Жирнов