«Нам иногда в ночной клуб хочется — скидываемся и вызываем такси»
Как в Пензе решают проблемы молодых людей с инвалидностью
В России взрослые люди с тяжелыми формами инвалидности живут с родителями или в интернатах. В отличие от развитых стран, у нас нет государственной системы поддерживаемого проживания инвалидов. Дома сопровождаемого проживания для россиян с инвалидностью открывают только благотворительные фонды и некоммерческие организации. В Пензе развитие таких проектов привело к тому, что в ближайшее время региональные детские дома и интернаты для молодых инвалидов могут закрыться.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лебедев
«Я впервые увидел вашу страну с другой стороны»
Комната с обоями в цветочек. В ней — одна кровать, картина с розами, на тумбочке печенье, кружка и стопка книг. Саша лежит в кровати, перед ней — ноутбук.
— Книгу пишу про себя,— говорит она.— Чтобы другие не отчаивались.
Саше Селиверстовой 25 лет. Когда ей было полтора года, она упала из окна. Потом были детский дом и приемная семья, в которой она прожила три года. А потом снова детдом. В 18 перевели в дом ветеранов, где она провела еще пять лет. В Доме Вероники Саша живет два года.
— Когда мне предложили сюда ехать, я сразу согласилась,— вспоминает девушка.— Тут живут мои знакомые по Нижнеломовскому детскому дому, но народу здесь меньше и уход лучше.
В детском доме Саша Селиверстова окончила только девять классов: больше не положено. В доме ветеранов тоже никто не учится. А здесь пришлось. Сейчас она оканчивает 11-й класс общеобразовательной школы дистанционно, скоро ей сдавать экзамены: «Учусь нормально, с математикой только проблемы. Интересно, но немножко сложно. Я же так долго не училась».
У Саши спинально-мышечная атрофия, она слабеет с каждым днем.
— Мне нравится тут жить,— улыбается она, глядя в окно.— Радуюсь каждому солнечному лучу, каждому утру.
Несмотря на спинально-мышечную атрофию, Саша учится в школе и готовится к экзаменам
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
За окном видны купола кирпичной Введенской церкви. Если девушку правильно усадить в коляску, она сможет сидеть в ней полчаса в день. Этого времени ей хватает, чтобы выехать на широкий балкон-террасу и смотреть на храм. Говорят, что в этом храме есть иконы и подсвечники для людей на инвалидных колясках: они низко расположены, и это удобно. Саша их не видела, но рассказывали друзья.
На кровати лежит пульт с кнопкой.
— Если нажму — придут, помогут,— в голосе Саши звучит спокойная уверенность.
— У вас красивая комната,— говорю я.
— Спасибо,— улыбается девушка.— Меня спрашивали, какие обои я хочу, и я сказала: с цветами. Чтобы было как в саду.
Пензенская епархия выделила землю и средства для строительства Дома Вероники. Он открылся в 2017 году
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Дом Вероники — проект пензенской некоммерческой организации «Квартал Луи», которая работает вместе с местной епархией РПЦ. Учредитель «Квартала Луи» Мария Львова-Белова — по совместительству еще и руководитель направления помощи инвалидам Пензенской епархии. Дирижер джазового оркестра, мать пятерых детей и приемная мать четырех подростков, она придумала свой первый крошечный проект для людей с тяжелой опорно-двигательной инвалидностью пять лет назад. Это был дом сопровождаемого проживания молодых инвалидов в Березовском переулке и типография, где они работали. А в 2017-м появился Дом Вероники.
«Мы хотели уйти от унылой темы инвалидности,— вспоминает Мария Львова-Белова.— Луи Армстронг был сиротой и афроамериканцем, то есть не таким, как все. И он был талантом. Вот и мы говорим, что наши ребята тоже особенные и талантливые».
В Доме Вероники живут 13 человек. Почти у всех отдельные комнаты. Я иду по широкому, светлому коридору и стучу в двери. У Наташи на стенах висят вышитые вручную картины и иконы. Техника, в которой она работает, называется алмазной вышивкой — на это Наташа тратит все личные деньги. У нее есть друг Иван, они вместе росли в детском доме, а когда Наташу забрали в Дом Вероники, Иван сказал, что жить без нее не может. Так что забрали и его. Мария Львова-Белова называет его «героем-любовником». Живет Иван вместе с Андреем: свободных комнат в доме больше не было, и Андрей вызвался разделить с ним свою. Жилье Андрея похоже на студию звукозаписи: большой монитор, компьютер, на полстены концертное музыкальное оборудование. Андрей — технарь, мечтает работать звукорежиссером.
Андрей приобрел музыкальное концертное оборудование и делает видеоклипы
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
В соседней комнате расположился Василий. У Васи почетное место в комнате занимает компьютер с огромным монитором. «Я его покупал для игр,— сообщает парень,— но теперь учусь дизайну».
Этот компьютер стоит 300 тыс. руб., говорит Вася: «Я всю жизнь мечтал о таком». «Ну что мне было делать — лишить его мечты? — комментирует Львова-Белова.— Я понимала, что дорого. Я ему объяснила, что такими темпами у него не останется средств на счете и он не сможет купить что-то другое, важное. Но, в конце концов, он взрослый, дееспособный человек, сам может распоряжаться своим счетом».
Жители дома собрались в гостиной за столом: мы пьем чай и знакомимся.
НКО и местная епархия объединили усилия, чтобы вывести молодых инвалидов из интернатов
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Олег в 2001 году попал в дом престарелых: родители умерли, один жить он не может из-за тяжелых физических ограничений. В доме престарелых он перестал есть самостоятельно, похудел и в общем умирал. Директор учреждения попросил Львову-Белову о помощи, и вскоре Олег переехал. «Он у нас стартанул,— вспоминает Мария,— начал рано вставать, перестал пользоваться электроколяской, передвигался, отталкиваясь от двери к двери, развил свои руки, занимается бочче. Сам ест, сам одевается, научился готовить».
У окна сидит куратор Виктория. Здесь всегда находится штатный сотрудник «Квартала Луи» — и днем, и ночью, посменно. В Доме Вероники есть люди с паллиативным статусом, например Саша Селиверстова. Медицинские услуги жители дома получают в городе. Если нужно, вызывают врача. «У нас живет парень, который каждый день ездит на диализ,— рассказывает Мария.— После переезда к нам у него отказали почки. Если бы это произошло в доме ветеранов, откуда мы его забрали, он бы долго не протянул».
В прошлом году здесь умерла девушка со спинально-мышечной атрофией. Ее звали Кристина, она вообще не вставала с кровати последние несколько лет, не могла сидеть.
— Открывая этот дом, мы сразу планировали тут отделение хосписного типа,— говорит Львова-Белова.— Мы понимали, что люди с такими нарушениями умирают. Но мы не были к этому готовы. Когда Кристина умерла, после вскрытия врачи нам сказали: «Не понятно, как она жила». А она так хотела сюда попасть. Утром говорила: «Быстрее, быстрее, снег выпал, хочу это видеть!» Она купила себе сапоги на шпильках, которые никогда не надевала. Каждое утро красила ногти себе и девчонкам. Очень светлый человек.
— Кристина была классная,— говорит Вася.— С ней все было как-то по-другому.
— Она училась в школе на «отлично»,— рассказывает другая девушка, тоже Кристина.— Учила английский. Даже рисовала лежа.
Через гостиную медленно идет толстая кошка. Она подходит к коляске Кристины и трется о колесо.
— А я работаю в хостеле на втором этаже,— говорит девушка.
— И кошек гоняет,— смеются ребята.
— Ма, ну скажи им,— жалуется Кристина Львовой-Беловой. Марию здесь многие называют мамой. «Мы штатные дети»,— шутит Вася.
На второй этаж можно подняться на лифте. Здесь работает хостел с доступной средой, современными душевыми, прачечной и коворкингом. Чисто и современно. Этот проект открыт в рамках социального предпринимательства «Квартала Луи».
По словам Марии, в Пензе есть пара отелей с доступной средой, но номера там стоят 4–5 тыс. руб. в сутки. Для многих инвалидов это неподъемные деньги. «Поскольку организация наша некоммерческая — деньги мы брать не можем, но примерный размер пожертвования — 350 руб. в сутки за койку в шестиместном номере,— рассказывает Мария.— Двухместный люкс — 1,5 тыс. руб. Деньги собираем в кружку для пожертвований. Семьи с детьми-инвалидами у нас останавливаются бесплатно».
Сейчас в хостеле нет постояльцев: не сезон. Небывалый успех это место имело во время чемпионата мира по футболу — одна из стен хостела исписана автографами и пожеланиями болельщиков. «В соседнем Саранске квартиры сдавали по 100 тыс. руб. за месяц, а у нас — 350 руб. в сутки,— вспоминает Львова-Белова.— Все было забронировано за один день».
— Я вот впервые видел болельщиков,— рассказывает Вася.— Прикольные, калякают что-то по-своему. Но такие, знаете, позитивные. Один испанец нашу Катю обнял и говорит: «Я впервые увидел вашу страну с другой стороны».
Катя — это администратор хостела. Девушка на инвалидной коляске, которая жила в «Квартале Луи», а теперь получила квартиру и живет сама. Сегодня у нее выходной.
Для многих выпускников сиротских учреждений Дом Вероники — первый шаг в самостоятельную жизнь. В начале этого года отсюда ушли первые четыре человека. «Они справились, мы поняли, что им не нужно плотное сопровождение,— говорит Львова-Белова.— Теперь они живут более самостоятельно в другом нашем проекте — доме в Березовском переулке».
«Ключевое наше условие: ребята должны выйти отсюда с образованием»
Зеленый забор и часть дома покрыты рисунками в стиле стрит-арт. Узкий проход по двору, застекленная веранда— и мы входим в Дом на Березовском — место, с которого началась новая жизнь для нескольких сирот из Нижнеломовского детского дома. Когда-то здесь жила семья Марии Львовой-Беловой. Поначалу она ходила волонтером в детскую больницу к отказникам, а потом придумала проект, который позволит сиротам выйти из учреждений на свободу. Когда в семье родились дети, она переехала в жилье побольше, а дом в Березовском переулке оформила в собственность некоммерческой организации.
Кухня-гостиная с большим окном и круглым столом, из которой можно попасть в две жилые зоны — мужскую и женскую. В каждой зоне по две комнаты, разделенные между собой раздвижными перегородками. У каждого жителя дома своя комната, за исключением Сережи и Валеры: они дружат с детского дома и сейчас делят одну комнату.
Сергей Антонов вырос в Нижнеломовском детском доме для детей с нарушениями физического развития. У него сохранный интеллект, но из-за спастики он плохо говорит, поэтому посторонним трудно его понимать. Когда ему исполнилось 18 лет, он попал в дом престарелых. В тот же год подал документы и поступил в Сиверский техникум-интернат бухгалтеров в Ленинградской области.
— Сережа — светлая голова,— рассказывает Мария Львова-Белова.— Он плохо говорит, но отлично ладит с компьютерами. А еще у него два первых места по легкой атлетике на соревнованиях среди людей с поражениями опорно-двигательного аппарата.
До 2007 года сиротам-инвалидам 1-й группы не полагалось жилье, а после нужно было оформлять документы. Сергей не успел. Когда он окончил техникум и вернулся в Пензу, идти ему было некуда. В дом престарелых он категорически не хотел, скитался по знакомым. Директор детского дома позвонил Львовой-Беловой и попросил: «Возьмите парня, пропадет».
— Так Сережа попал к нам,— объясняет Мария.
— Сначала в Дом Вероники,— отзывается Сергей.
Он чистит картошку у раковины: сегодня его дежурство по кухне.
— Да, сначала мы взяли его в Дом Вероники,— соглашается Львова-Белова.— Там все новички проходят адаптацию. А потом уже перевели сюда.
Дом на Березовском — что-то вроде буферной зоны между Домом Вероники и самостоятельной жизнью. Здесь уже нет такого контроля и постоянного присутствия соцработников, но и без поддержки молодые люди не остаются.
Днем в дом на несколько часов приходит куратор Наталья, которая помогает им готовить.
За окном светит солнце, с крыши срываются снежные хлопья, черноволосый худенький Кузьма, подтягиваясь на одной руке в инвалидном кресле, пододвигает ко мне вазочку с конфетами. Его мать умерла, и несколько лет Кузьму воспитывал отчим. Жили во Владивостоке. «У меня есть брат и сестра, но они меня кинули»,— коротко бросает парень, и становится ясно: эту тему он со мной обсуждать не готов. Почему семья отправила его в детский дом, он тоже не рассказывает. В Нижнеломовском детском доме в Пензе он оказался, когда ему было десять лет. «На всю страну было всего несколько детских домов для опорников,— поясняет Мария Львова-Белова.— Так что сюда свозили детей из разных регионов. Регион платил за “своих” детей, а когда им исполнялось 18, они возвращались на родину». Кузьма тоже вернулся во Владивосток в 18 лет, его поселили в доме ветеранов. Он бы там и остался навсегда, если бы не познакомился в интернете с байкером из Подмосковья Димой. Два года назад Дима связался с Львовой-Беловой, слетал во Владивосток и привез Кузьму в Пензу. Дом Вероники тогда только открыли, и Кузьму там прописали. По закону парню положено жилье, и теперь оно положено ему в Пензе. Квартиру должны дать уже в этом году.
После детского дома и дома престарелых Кузьма оказался в «Домике на Березовском», где у него настоящая жизнь
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
— Я, правда, пока не готов жить один,— признается Кузьма.— Опыта маловато. Поживу здесь, ума наберусь. Деньги-то у меня на счете есть, я не тратил. А многие из дома ветеранов приезжают сюда с пустыми карманами.
— А как вы набираетесь ума? — интересуюсь я.
— Ну, мы работаем три раза в неделю,— отвечает Кузьма,— ездим в типографию, делаем там газеты, блокноты, записки церковные.
В типографии «Квартала Луи» почасовая оплата — 100 руб. в час. Деньги небольшие, но важные — человек должен знать, что они не падают с неба.
Пенсия у инвалидов 1-й группы в Пензе 12 тыс. руб. в месяц. За проживание в Доме на Березовском ребята не платят, только скидываются по 4 тыс. руб. на оплату ЖКХ, продукты, бытовую химию. Все они здесь прописаны.
— Многие молодые люди приезжают с таким настроем, что им все должны,— говорит Львова-Белова.— У нас так нельзя, есть правила. Все учатся и работают. Ключевое наше условие: ребята должны выйти отсюда с образованием.
Два года назад в Пензенском госуниверситете появились первые студенты с нарушениями опорно-двигательного аппарата — это были подопечные «Квартала Луи». «Сейчас им уже другие студенты помогают, среда под них выстраивается»,— рассказывает Львова-Белова.
Раздается звонок, в дверях показывается молодая девушка на коляске. Кира только что сдала пробные экзамены в губернском лицее. Из дома ветеранов в Дом Вероники она переехала совсем другим человеком: лишний вес, голова не держится и падает на грудь, ноги опухшие, в глазах равнодушие. «Ей давали там нейролептики, потому что она часто плакала,— вспоминает Львова-Белова.— В Доме Вероники она через год похудела, поступила в лицей на дистанционное обучение, сейчас оканчивает 11-й класс, пишет стихи».
Кира потеряла интерес к жизни в доме престарелых. А теперь заканчивает 11-й класс и мечтает стать психологом
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Я спрашиваю Киру, будет ли она учиться дальше, девушка отвечает: «Конечно. Я хочу пойти в университет на психолога». Валера, сидящий справа от меня, тоже учится — в юридическом колледже.
— А что вы делаете в свободное время? — спрашиваю я.
Парни смеются.
— Тусим,— отвечает Кузьма.
— Дома тусим или в гости к кому-то из наших едем,— поясняет Валера.
«Наши» — это те, кто раньше жил в Доме на Березовском, а теперь получил квартиру и живет самостоятельно. «Квартал Луи» продолжает их поддерживать.
В Доме Вероники учат навыкам самостоятельной жизни. Те, кто справится, перейдет в другой проект «Квартала Луи» — «Домик на Березовском»
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ
Чтобы выехать из дома, нужно вызвать такси. По закону каждый человек с инвалидностью имеет право 12 раз в год воспользоваться услугами социального такси — но только если едет в направлении социальных объектов.
— Нам иногда в ночной клуб хочется, так что мы скидываемся и вызываем обычное такси,— рассказывает Кузьма.
— Но не все таксисты нас везут,— дополняет Валера.— Иногда ругаются. Уезжают. Не каждый хочет возиться: кресло инвалидное собрать, погрузить, потом выгрузить.
— Но все равно сейчас к нам лучше относятся, чем раньше,— возражает Кузьма.
Однажды парней не пустили в ночной клуб. «Где ваши сопровождающие?» — спросил охранник. «Нам не нужны сопровождающие, мы взрослые люди,— ответил Кузьма.— У нас паспорта есть».
— Охранники пытались их выпроводить за дверь,— вспоминает Львова-Белова,— парни наши устроили скандал. Но теперь их там все знают, охранники заносят их внутрь. Иногда нас упрекают, что наши ребята сидят в баре. А что такого? Они молодые, имеют право.
Мария Львова-Белова считает, что людям с особенностями развития нужно выходить в общественные места — общество начинает меняться только вслед за особенными людьми: «Никогда не происходит наоборот. Можно бесконечно говорить об инклюзии, но, пока люди не увидят рядом человека с особенностями и не начнут с ним общаться, они ничего не поймут про инклюзию».
Иногда в Доме на Березовском случаются конфликты, откровенничает Кузьма: бывает, кто-то не хочет дежурить на кухне или съедает приготовленный для всех десерт. Раз в неделю сюда приходит психолог, который помогает выстраивать отношения внутри «семьи». Одним из результатов такой терапии стала совместная уборка дома — по вечерам.
— Здесь точно лучше, чем в детском доме,— говорит Валера.— У каждого своя комната, я там хозяин. Можно закрыться, если тебе все надоели. В детском доме не закроешься — все равно достанут.
— Мы ходим в магазины, покупаем себе одежду,— соглашается Кузьма,— я покупаю то, что мне надо.
Кузьма направляет свою коляску к посудомоечной машинке и загружает туда чайные кружки.
«Это тяжелое ощущение — знать, что люди живут в интернате, запертые навсегда»
Арт-холл «Квартала Луи» расположился в здании бывшего епархиального управления — добротное, породистое, красный кирпич, высокие потолки. Мы сидим в маленьком кафе, объединенном с музыкальной студией: здесь можно выпить кофе, послушать живую музыку или стихи. Концерты устраивают как сами члены «Квартала Луи», так и приглашенные артисты.
В это же здание, но с другого входа люди с инвалидностью приходят заниматься в Мастерской развития. «В ней есть сенсорная комната, массажный кабинет, еще там дают уроки живописи и проводят занятия по мелкой моторике для детей и взрослых,— рассказывает замдиректора “Квартала Луи” Ирина Смирнова.— Это что-то вроде реабилитационного центра, мы открыли его в сентябре на средства президентского гранта и благотворительные пожертвования. Это проект для всех: сюда приходят не только наши ребята, выросшие в детском доме, но и взрослые, и дети из семей. Достаточно показать справку об инвалидности. Услуги массажа и соляной пещеры мы предоставляем курсами по десять дней, на живопись можно ходить постоянно».
Зарплата сотрудникам выплачивается из средств президентского гранта. Услуги оказываются бесплатно. С сентября услугами центра воспользовались 60 человек, говорит Ирина Смирнова.
«Квартал Луи» входит в региональный реестр поставщиков социальных услуг, но компенсации от государства за оказанные услуги не получает. «Насколько я знаю, в регионе ни одна НКО из реестра не получает эти компенсации, и мы тоже решили от них отказаться,— говорит Мария Львова-Белова.— Тарифы там мизерные, а сил на документооборот нужно очень много.
Чтобы получить от государства 500 руб. на человека, мне нужно нанять еще восемь человек. Законодательство старое, неповоротливое.
Да к тому же придется нанять в Дом Вероники штатного повара и отвешивать каждый день по граммам макароны, потому что по нормативной базе это уже будет социальное учреждение. Нам выходит дешевле не получать компенсации и использовать благотворительные средства».
В типографии и гончарной мастерской «Квартала Луи» работают жители Дома Вероники и Дома на Березовском. Печатают блокноты, церковные записки, делают сувенирные кружки и магниты. На Рождество «Квартал Луи» продал в четырех храмах епархии своей продукции на 26 тыс. руб.
Львова-Белова знакомит меня с управляющим Пензенской епархией митрополитом Пензенским и Нижнеломовским Серафимом (Домниным). Он встречает нас в своем кабинете за дубовым столом под большими часами и увлеченно рассказывает о переменах в сознании пензенцев, которые произошли благодаря «Кварталу Луи».
— Когда Мария обратилась с просьбой выделить помещения, мы тут ее уже знали,— вспоминает митрополит.— Епархиальное управление переезжало на новое место, и мы решили отдать это здание «Кварталу Луи». Потом епархия выделила землю под Дом Вероники, построили, перенесли туда типографию из промзоны. Типография тогда была первым проектом, где работали люди с инвалидностью.
— Земля, деньги, ответственность — зачем вам это нужно? — спрашиваю я.— Во многих других регионах ничего такого нет.
— Если нет двигателя, то машина не поедет,— отвечает священник.— Я не создаю проекты, которые просто пришли мне в голову. Только если вижу человека, который этим горит. Мария сказала мне, что выпускников Нижнеломовского детского дома в 18 лет отправляют в дом престарелых — я этого знать не знал. Стал вникать, расспрашивать. Это тяжелое ощущение — знать, что люди живут в интернате, запертые навсегда. Если ты выводишь человека из интерната, помогаешь ему жить, получать образование, работу, ты спасаешь ему жизнь. Они женятся и выходят замуж, рожают детей, живут в обычном мире. А Маша не только спасает десятки жизней, она меняет и нас, обычных людей.
Митрополит рассказывает о пикетах, которые устраивали местные жители возле Дома на Березовском, о плакатах «Убирайтесь» и «Нам такое соседство не нужно». Сейчас в городе все привыкли к тому, что молодые люди на инвалидных колясках появляются в публичных местах. Но когда в Введенскую церковь привезли тактильные иконы и пандус, некоторые прихожане тоже возмущались.
— Зачастую люди просто не имеют опыта общения. Непонятное пугает. А сейчас это настоящий инклюзивный храм: священник владеет жестовым языком и может за ширмой исповедовать человека неговорящего, глухого. Поначалу все встречается в штыки, а потом люди понимают, что церковь — это место для всех.
Проектами «Квартала Луи» заинтересовались и региональные власти: в 2019 году местное правительство планирует открыть в Пензе государственный дом сопровождаемого проживания на 18 человек, которые будут жить в тренировочных квартирах.
— Регион берет нашу модель Дома Вероники, потому что видит: это дешевле, чем интернат, а услуги качественнее,— говорит Мария Львова-Белова.— Но очень важно делать долговременные проекты. Я не понимаю тренировочных квартир на два месяца. Вы чему-то научили человека, а потом отправили обратно в интернат. В чем смысл?
В следующем году «Квартал Луи» открывает новый проект — арт-поместье «Новые берега», восемь домов, в каждом по десять квартир. Это пригород Пензы, 20 минут на машине. Львова-Белова планирует там дома с разным уровнем сопровождения: для ментальных инвалидов, для детей с инвалидностью, для маломобильных взрослых и семей в трудной жизненной ситуации.
— У нас будет комиссия, которая отберет туда людей с мотивацией,— поясняет она.— Нам важна мотивация. Эти люди должны хотеть изменить свою жизнь.
2 гектара земли «Кварталу Луи» выделил регион в льготную аренду на 49 лет с правом выкупа. Строят дома на благотворительные средства.
— Там будут не только жить, но и работать,— рассказывает Львова-Белова.— Мы создаем рабочие места: прачечная, кинозал, уборка улиц. Один из спонсоров подарил нам землю в соседнем селе Богословское — построим птичник и теплицу.
Когда откроются «Новые берега», необходимости помещать выпускников детских домов в дома престарелых не будет, убеждены в «Квартале Луи».
— В Пензенской области три интерната для детей с инвалидностью,— рассуждает Мария.— В Нижнеломовском детском доме осталось 13 детей и 40 сотрудников. Финансирование — полмиллиона рублей в месяц, это огромные деньги для региона. Сейчас наши региональные власти активно работают, развивают семейное устройство детей. Тех, кого в семьи не устроят, мы хотим забрать в «Новые берега». Там же будут дома для выпускников. Кроме этого у нас в Сердобском доме ветеранов живут 30 молодых ребят, которым некуда деться после детского дома. Их мы тоже заберем. Мы решили делать проект для молодых: у многих право на квартиру потеряно, и только из-за этого они вынуждены жить в домах престарелых.
В этих грандиозных планах есть место и для недееспособных граждан с инвалидностью: Львова-Белова надеется, что закон о распределенной опеке примут — и тогда НКО смогут быть частичными опекунами.