Бывшему главе администрации Саратова Алексею Прокопенко, скрывавшемуся от следствия более четырех лет, предъявлено обвинение в мошенничестве и легализации средств. На этой неделе он добровольно явился в правоохранительные органы, после чего был помещен в СИЗО-1 Саратова. “Ъ-Средняя Волга” удалось пообщаться с Алексеем Прокопенко за несколько часов до его явки в Следственный комитет.
Фото: Садет Гашумова / Коммерсантъ, Коммерсантъ
- Первый и самый очевидный вопрос: где вы все это время были?
- Я ждал этот вопрос. Я не могу сказать. Дело в том, что самостоятельно где-то жить невозможно, правильно? Кто-то должен помогать, люди для этого есть. Если я сейчас скажу, где я был, можно будет понять, кто мне помогал. А укрывательство человека от следствия — это, конечно, противоправные действия.
- То есть вы были за пределами страны?
- Нет. Единственное, что могу сказать: я не был за пределами страны. Я находился в Российской Федерации.
- Почему вы тогда решили уехать?
- Так сложились обстоятельства. Неприятности у меня начались в 2012 году. Они последовательно продолжались, начиная от распределения квартир, которые тогда были даны учителям, а мне инкриминировали, что их нужно было отдать по решению судов. Вопрос по квартирам был даже не хозяйственный, а политический, потому что решение принималось не мной. Оно принималось депутатами. Это был политический шаг: поддержка учителей.
А меня обвинили в том, что надо было отдать по решениям суда. Можно посмотреть репортажи того времени. В мою защиту приходили и председатель Общественной палаты Александр Ландо, и глава города Олег Грищенко. Они говорили, что это было необходимое решение.
Потом появилось дело о халатности, которая заключалась в том, что подписали сдачу в эксплуатацию жилого дома. Причем, опять же, я говорил, что я был обязан этот акт подписать, потому что есть процедура, по которой ставится подпись. Если я за эту процедуру выхожу, возникает вопрос о коррупционной составляющей. И когда у меня на подписи лежат документы, подписанные начиная от исполнителя, заканчивая моим заместителем, естественно, я это подписал. И насчет угрозы полетам. Здравый смысл говорит, если бы эти дома представляли угрозу, почему самолеты летали вообще? Надо было немедленно это прекратить, ведь нельзя жизнь людей подвергать опасности. И надо было эти дома сносить. А смотрите, самолеты летают и по сегодняшний день, а в дома заселились люди. О чем тогда вообще был разговор?
- Так подписание разрешения на строительство домов было законно или нет?
- С моей точки зрения, оно было законно. Потом что, еще раз, в процедуре выдачи разрешений не может быть никакой отсебятины. Я помню, на суд приходил Владимир Вирич, который в то время был главным архитектором Саратова. И он говорил о том, что все действия были законны. Но прокуратура посчитала иначе.
И тут, в 2014 году, возник третий вопрос. Ко мне приехали с обыском. Тут уже надо было быть совсем недалеким человеком, чтобы не понять, что мной системно занимаются. Вы знаете, что у чиновников преимущественно какая статья? Взятка. У меня такого не было. Но и работать мне не давали, из одного дела я переходил в другое. На моем первом деле сидели три прокурора! Мне кажется, мировой судья в жизни своей не видела столько прокуроров, сколько у нее на процессе присутствовало. Поэтому я принял решение уехать. Мне и люди подсказали, что других вариантов не было.
- Почему вы решили вернуться?
- Я вижу, что ситуация изменилась. И я рассчитываю на беспристрастное и справедливое рассмотрение своего вопроса.
- Что именно изменилось?
- Я бы сейчас не хотел переходить на личности, потому что это будет неправильно. Если я начну расшифровывать, я кого-то задену. Да, вы живете в Саратове, сами видите, что изменилось. Люди поменялись, в первую очередь.
- Какие люди?
- Ну, скажем так, большинство руководства правоохранительных органов.
- Они были как-то настроены против вас?
- Я не могу сказать, как они были настроены, потому что у меня не было общения с первыми лицами. Но с учетом того, что я работал во властной структуре, я примерно представляю себе, как принимаются те или иные решения. Во всяком случае, решение о возбуждении уголовного дела в отношении главы администрации принимает не дворник.
- То есть силовиков кто-то настраивал?
- Я думаю, что в этом должно разбираться следствие. Потому что у меня могут быть определенные догадки. Они могут быть ошибочными. Я могу людей, которые не имеют никакого отношения к этому делу, случайно испачкать. Зачем?
Есть факты, я их перечислил. Они, с моей точки зрения, подтверждают то, что на меня была объявлена охота. Кто ее объявлял, кто ее организовывал, и кто ее осуществлял, пусть выясняют следственные органы, к которым сейчас я хочу обратиться.
Именно с этой целью я и иду к ним.
- Следующим вашим шагом после нашего общения будет явка в правоохранительные органы, правильно? С какой формулировкой?
- Формулировка следующая: я хочу, чтобы правоохранительные органы разобрались в ситуации, которая сложилась вокруг меня, и в законности всего происходящего в комплексе: первый, второй суд, третье дело...
- Можете подробнее описать свое видение ситуации с третьим делом о мошенничестве?
- Там настолько все шито белыми нитками, что со стороны даже смешно смотреть. Я изучал вопрос, потому что это касается меня. У меня, конечно, не было возможности пообщаться с фигурантами дела, к сожалению, но я смотрел интернет. И судя по тому, что писали, я представляю себе так. Следствие подготовило обвинение о хищении 507 млн руб. Звучит? Звучит! Через какой-то время происходит митинг: «Ату Прокопенко!» и так далее. Как организуются митинги, мы знаем: должен быть человек, который все это организует, покажет, заплатит, скажет, что кричать и так далее. А потом началось следствие и оказалось, что не 500 млн, а 100, потом еще меньше. И те аудиторская проверка не показывала, насколько я знаю.
- То есть вы считаете, что все уголовное дело надуманное?
- Безусловно! Даже эта связь со мной: «Банда Прокопенко» эта... Ну это смешно! Как все было: в свое время, когда стали создаваться ТСЖ, лучшие дома в том же Заводском районе, получили они. Ими стали управлять бывшие сотрудники ДЕЗов и домоуправлений. Самые плохие дома остались в ДЕЗах, ими побрезговали заниматься — там денег нет, есть одни недовольные жители. Дальше вышел федеральный закон и ДЕЗы закрыли. И нужно было эти дома куда-то отдавать и они ушли в управляющие компании, которые фигурируют в деле.
Вспоминая на сегодняшний день, могу сказать, что тот же Александр Исаев очень толково управлял этими домами. Если бы все было плохо, то почему же «Т-Плюс», СПГЭС, «Саратовводоканал» не подавали в суд и не требовали денег? Это же логично. Тем более, «Т-Плюс» — вообще федеральная компания, они отвечают перед головным руководством, как они работают. Если бы они не вели работу с должниками, управляющий здесь долго бы не просидел. Его бы спросили: ты там общий язык что ли с ними нашел? И тем не менее, они в суды не подавали. Почему? Потому что, насколько я помню, управляющая компания достаточно плотно работала с этими структурами именно по взысканию долгов с населения. Но взыскивать долги же тоже нужно с пониманием. Самый тяжелый, старый, разбитый и аварийный жилфонд всегда был в Заводском районе. Все дома, который рушились, это в первую очередь, Заводской район. И то, что люди не платили, это ведь тоже часть протеста с их стороны — человек всю жизнь работал там на заводе, в результате предприятие закрыли, работник ушел на улицу и вообще не понимает, что делать. И плюс ему с крыши за шиворот течет. И он за это должен платить?
- Так в обвинении говорится, что они все же платили, но деньги где-то оседали?
- «Расчетно-платежный центр», который фигурирует в деле, сколько аккумулировал, столько и отдавал поставщикам. О том и речь. И аудиторская проверка это показала. Те деньги, которые приходили от населения, в полном объеме уходили.
- Как же тогда образовался состав преступления?
- Я не могу этого сказать.
- А связь с адвокатами остальных обвиняемых вы не поддерживали?
- Нет.
- Так все же, к «Расчетно-платежному центру» вы имеете отношение?
- Нет, конечно. Тут есть один момент, на котором я бы хотел еще раз заострить внимание, по поводу этих денег: оказывается услуга «Т-Плюс», СПГЭС, водоканал, люди не все платят. Задача управляющей компании — деньги, которые поступили за оказанные услуги, должны быть переведены поставщику — раз. Второе — нужна работа с неплательщиками, она должна быть показана. То есть это обращение в суды, судебные приставы и так далее. Все это было — и первое, и второе, и третье. Компания работала нормально. Но здесь очень тяжелый фонд. Чтобы понимать, о ком идет речь, можно просто съездить в Заводской район и тогда примерно поймешь, почему многие из этих людей не платят. Еще не известно, как мы бы вели себя на их месте. Плюс у них и денег нет, чтобы платить за это все.
- Так осужденные дали показания о том, что вы участвовали в этих схемах.
- Что касается показаний: я Александра Исаева хорошо знаю, он нормальный порядочный мужик, но у него серьезное заболевание — гипертония и сахарный диабет. Я думаю, что манипулировать и давить на него в таком положении можно очень легко. Люди в других ситуациях вообще про себя говорили, что они японские шпионы, все зависит от того, как спрашивать. Во всяком случае, я убежден, что он не по доброй воле это сделал. Более того, на судебном процессе свидетели Хаметов и Омельченко заявляли, что на них оказывалось давление со стороны следствия. Но они не были в Следственном изоляторе и все для них обошлось более спокойно. А больному человеку достаточно в момент приступа не давать таблеток или укола. Я не хочу сейчас обвинять сотрудников СИЗО, что они создавали такие условия, но допускать это могу. Зная Исаева, уверен, что добровольно сказать неправду он не мог, он мог это сделать только под давлением. Вот и все.
- Вы настаиваете на том, что они тоже невиновны?
- Да. А как суды у нас идут, мы знаем. Я помню, на суде мой адвокат готовится, приходит с пачкой документов и вопросов, у него все расписано, и на любое его предложение один ответ — суд, посовещавшись на месте, отказывает вам в просьбе. В результате, то, что адвокат думал, займет два-три дня, реально занимало семь-восемь минут.
- Не боитесь, что придете с Следственный комитет и вас сразу поместят в СИЗО?
- Да, всякое возможно. Логика же какая у людей: уехал, значит виноват. Просто так же не уедешь? Ты не виноват, ничего не делал, ну и сиди спокойно. Я бы так и поступил, если бы не было двух предыдущих лет, когда я был как спарринг-партнер у прокурорских. Мне связали руки и на мне упражнялись. Причем с каждым разом все сильней и сильней. А мы ничего не можем, ни ответить, ни защититься. При всем уважении к такой структуре как адвокаты, они на суде никто. К сожалению, с ними никто не считается.
Я как раз и хочу сказать — был бы я виноват, я бы сюда не приехал. Я самоубийца что ли? Ненормальный? Но я реально считаю, что сейчас поменялась ситуация, считаю, что у нас все-таки порядочных людей большинство.
Если бы у меня были какие-то сомнения или я имел отношение к этому делу, я же не идиот идти на 10 лет, правильно? У меня сейчас есть серьезная надежда на справедливое и беспристрастное рассмотрение вопроса. Меня никто не ловил. Я мог бы так жить еще до самой смерти, вообще без проблем. Мир не без добрых людей.
- Заказ все-таки был на вас или нет?
- Скажу так: если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно. Я далек от мысли, что просто так что-то произошло.
- Многие предполагали, что Прокопенко был выбран в качестве наиболее публичной фигуры, а счеты сводились со всей мэрией. В первую очередь, с Олегом Грищенко. Кому во времена руководства городом вы переходили дорогу?
- Большой массе людей мы перешли дорогу. Откровенно говоря, в Саратове не было ни одного сквера, по которому кто-нибудь когда-нибудь не пришел с просьбой что-нибудь там построить. Стоянку, если маленький участок, или домик, если участок побольше. Мы часто отказывали.
- То есть это были застройщики?
- Скажем так, застройщики и их друзья.
- Почему за вас не вступался Олег Грищенко?
- Ну, во-первых, мы же не знаем, вступался он или нет. Первые два дела он бился, приезжал в суд. А когда появилось третье дело... Да, кто знает, что у человека было в голове. Мы с Олегом работали, но он же тоже не знает, что там делает Прокопенко. Может, на самом деле причастен.
- То есть он не был уверен, что вы невиновны?
- Я не знаю. Мы не общались на эту тему. Мне только было понятно, что ни правды, ни справедливости я на тот момент не добьюсь. Что меня ведут как телка на забой. И меня так вели с 2012 года. И надо было быть совсем дураком, чтобы продолжать туда идти и мычать. Но я же не телок, я соображаю, что мне сейчас дадут по башке. Зачем мне это надо? А сейчас время прошло, я вернулся, чтобы вернуться к этому разговору. Если бы я жил в Америке с такими деньгами, которые мне приписывают, уж наверное я бы не приехал.
- По поводу денег: откуда они тогда у вас? У вас был же какой-то бизнес, когда вы работали в мэрии?
- Ничего не было. Бизнес у меня был до администрации: известный в Саратове магазин, ресторан, до этого мы чем только не торговали в 90-е годы, начиная от холодильников, заканчивая тапочками из Москвы. Какие-то сбережения у меня были, которые позволяли мне не кидаться на взятки. Думаете, мне взятки не предлагали?
- Вы утверждаете, что никогда не брали взяток?
- Конечно. Если бы я их брал, меня бы давно посадили, не заморачиваясь ни с какими «Новостроями» или домами учителей, ни с этой глупостью с управляющей компанией.
- Есть же мнение, что разрешение по «Новострою» могло быть подписано за деньги.
- Если бы взятки были, с тем вниманием, которые было ко мне со стороны прокуратуры, меня взяли бы уже давно. Я когда пришел в администрацию, сразу для себя решил, что взяток я брать не буду. Есть много бизнесменов в Саратове, с которыми я лично общался, они приходили и приносили благодарность. Это были очень близкие мне люди. И я всегда говорил: я за подпись денег не беру. Мне было интересно работать. Мне нравился сам процесс, к тому же многое получалось, у нас был очень хороший коллектив. С Олегом Грищенко мы друг друга очень удачно дополняли. Он занимался политическими вопросами, а я — вывозом говна. У нас все было хорошо распределено, мы эффективно работали.
- Как вам нынешнее состояние Саратова?
- Дело в том, что такой зимы, как в этом году, действительно не было много дел. Я помню, в 1986 году мы с братом ехали из Москвы и застряли в «девятке» и вместо 8 утра приехали в 9 вечера. Очень тяжелая ситуация была в этом году. В 2010 году даже снега было меньше однозначно.
Мне кажется, администрация нормально работает, условия тяжелые, плюс критика, которая льется со всех сторон — это портит настроение. Плюс нет ресурсов. Почему в Саратове было зимой так тяжело? Потому что к такой зиме город никогда не будет готов. Для этого нужно иметь соответствующее количество техники, людей и так далее. В остальное время техника будет не востребована, ее нужно содержать, людям платить. А бюджет пустой, об этом говорилось сто раз. Бюджет не в состоянии все это содержать. Уж на что Москва, в которой количество машин спецтехники измеряется тысячами, и там возникают снежные коллапсы. А о чем говорить в Саратове? И плюс, когда я работал в Заводском районе, нам помогали предприятия, они еще были живые. А сейчас кого просить? Университет, у которого два Бобкэта? Ну и много он начистит?
- Почему сейчас нет такого внимания, как к вам, к Исаеву? Можно ли говорить о том, что он выполняет требования или просьбы людей, чьи просьбы не выполняли вы?
- Я давно знаю Михаила Исаева, он был у нас депутатом в Заводском районе. Я могу сказать, что большего соратника и сподвижника, чем он, реально не было. Он проявлял наибольший интерес из всех депутатов, при всем уважении ко всем остальным депутатам района. Может, потому что он в то время работал на заводе и у него больше возможностей было. Но реально, я не могу ничего плохого об Исаеве сказать. В чем-то ему опыта не хватает, но за зиму, которую он тут прошел, он набрал столько опыта, какого в обычных условиях за всю жизнь не набрать. А что к нему нет таких претензий, ну, может он более коммуникабельный, прошел Совет Федерации, областную думу. Это же тоже опыт колоссальный выстраивания отношений с людьми.
- Представим идеальный вариант: с вас снимают все обвинения. Чем займетесь?
- Я всегда говорил, что проблемы надо решать по мере их поступления. Сейчас надо разбираться с этим вопросом. Дальше будет дальше. Во всяком случае, я очень люблю наш город и мне хотелось бы приносить ему какую-нибудь пользу.
- Работать во власти?
- Не обязательно во власти. Хотя за то время, пока я работал главой администрации Заводского района и главой администрации, убирать город и решать другие хозяйственные вопросы, я научился.
- Думаю, что сейчас наиболее обсуждаемый вариант будет, что вам просто надоело скрываться и вы решили отсидеть какой-то срок, чтобы потом уже спокойно жить. Нельзя же всю жизнь скрываться.
- Думаете, я решил разнообразить свою жизнь? Я за решеткой ни разу не был, не думаю, что там лучше, чем место, где я был до этого.
- Вы морально готовы к тому, что приговор в итоге будет обвинительный?
- Да. Единственное, могу сказать, что в любом случае мы не остановимся, есть и Верховный суд, и Конституционный суд, будем вести до конца. А что касается заключения — везде люди живут. Помните, герой фильма «Мертвый сезон» говорит: «Никто не может стать полноценным человеком, не отбыв какой-то срок в тюрьме». Будем проверять этот тезис.