«Сейчас их четырнадцать, останется восемь»

Федеральная антимонопольная служба (ФАС) доработала и внесла в правительство обсуждавшийся более пяти лет законопроект, меняющий определение и регулирование госмонополий, которые власти считают естественными. В интервью “Ъ” заместитель главы ФАС Сергей Пузыревский рассказал, какие сферы лишатся этого статуса и почему это произойдет.

— Почему служба считает необходимым упразднить закон «О естественных монополиях»?

— Еще лет пять назад руководитель ФАС Игорь Артемьев указывал, что этот закон устарел и сдерживает развитие современной рыночной экономики. Мы предлагаем признать этот закон, принятый еще в 1995 году, утратившим силу. Положения, которые определяют понятие сферы естественной монополии и требования к субъектам естественной монополии, надо перенести в закон «О защите конкуренции», а вопросы ценового регулирования — в закон «Об основах регулирования тарифов». В итоге мы получим комплексную конструкцию регулирования этой системы, где закон о естественных монополиях является лишним.

Действующее сейчас определение естественных монополий позволяет, на мой взгляд, достаточно безгранично расширять круг сфер, которые можно относить к естественным монополиям. В нем есть определение раскрытия информации, общее положение о контроле, о согласовании сделок — по сути, это все. Естественная монополия сейчас имеет два метода регулирования. Первый — это ценовое регулирование, когда она устанавливает цену, второй — метод определения круга потребителей, которые подлежат обеспечению в приоритетном порядке в определенных сферах. Например, это больницы, стратегические объекты, которым нельзя отключать электричество.

Главный принцип, который декларируется в действующем законе, состоит в том, что запрещается сдерживать переход из естественного монопольного состояния в состояние конкуренции. Но на деле этот принцип не реализуется. Когда мы анализируем ситуацию на товарных рынках, то видим, что во многих сферах конкуренция развивается, однако закон все равно называет субъекты, которых, к примеру, на рынке пять, субъектами естественных монополий. Возникает экономический нонсенс.

— Такая ситуация фактически сложилась в портах.

— Именно. Мы видим, что в порту работают пять компаний-стивидоров, каждая из них является субъектом естественной монополии. Все понимают, что это неправда, но закон говорит, что это так. Когда выносится судебное решение в отношении одной компании, что она является субъектом естественной монополии, никаких вопросов нет. Но не в случае, когда их там пять. Поэтому сдерживающим фактором развития конкуренции выступает сам закон о естественных монополиях. Он блокирует возможность развития конкурентных рынков.

— Что предлагает ФАС?

— В нашем законопроекте дается новое определение естественной монополии, которым мы хотим закрыть возможность произвольного расширения сфер. Это состояние товарного рынка, при котором создание конкурентных условий для удовлетворения спроса на определенный вид услуг невозможно или экономически нецелесообразно в силу технологических особенностей производства предоставления этой услуги. То есть если вы оказываете услугу с использованием сетевого актива, то вы естественная монополия. В определении закладывается технологический фактор наличия сетевой инфраструктуры, с помощью которой оказывается услуга, он становится, по сути, главным.

Закон перечисляет такие сетевые активы: инфраструктура железнодорожного транспорта общего пользования, объекты электросетевого хозяйства, система магистральных нефтепроводов, нефтепродуктопроводов, система магистральных газораспределительных трубопроводов, сети сооружения связи, объекты теплосетевого хозяйства, система централизованного газоснабжения и водоотвода — и все, на этом ставим точку.

С новым определением в статусе естественных монополий остаются только инфраструктурные сферы: передача нефти и нефтепродуктов, газа по трубопроводам, железнодорожные пути, вокзалы и так далее. Также остаются услуги общедоступной электросвязи, передача электроэнергии, теплоснабжение, водоснабжение, водоотведение.

— На сколько сократится количество сфер естественных монополий?

— Сейчас их четырнадцать, останется восемь. Важен еще один фактор: даже наличие инфраструктуры не может являться основанием для отнесения к естественной монополии — при возможности оказания услуги иным способом, при взаимозаменяемости этой инфраструктуры. Например, проводная электросвязь. Сейчас стационарный телефон конкурирует с мобильной связью. Поэтому есть все основания сказать, что услуга связи является конкурентной и даже наличие инфраструктуры не основание, чтобы МГТС и «Ростелеком» оставались в сферах естественных монополий. Например, «Почта России» и «Атомфлот» перестанут быть естественными монополиями.

— В каких сферах будет сокращение?

— Порты, аэропорты, внутренние водные пути, ледовая проводка, захоронение радиоактивных отходов, услуги почтовой связи.

— Как будут регулироваться организации, потерявшие статус естественной монополии?

— Регуляторика, которая предусмотрена законом о естественных монополиях, прекращается, но автоматически ценовое регулирование сохраняется по правилам, которые действовали на момент вступления в силу закона до момента принятия нового решения правительства. То есть для сфер, потерявших статус естественных монополий, при отсутствии конкуренции будут работать те же самые правила, что и сейчас.

То есть у правительства появляется опция дерегулировать монополию в зависимости от того, какая там ситуация. Развивается конкуренция на рынке, значит, принимается решение о полном дерегулировании. Если в отдельных регионах есть конкуренция, а в других нет, правительство, соответственно, определит порядок введения и прекращения ценового регулирования. При этом компании не должны забывать, что у нас есть антимонопольный закон — установить монопольно высокую цену у них не получится.

Новый закон дает нам возможность сохранить правило недискриминационного доступа к услугам монополии. Кроме того, сделки при приобретении непрофильных активов уже не нужно будет согласовывать, действуют только общие правила экономконцентрации по антимонопольному законодательству. Если частный инвестор, то 223-ФЗ об особенностях закупок товаров не применяется. В целом это означает, что снижение регуляторной нагрузки на эти сферы потенциально является основанием для того, чтобы повысить их инвестиционную привлекательность. Появится больше возможностей для развития предпринимательской инициативы и прихода туда частных инвесторов. Это стратегическая задача.

— Сколько сейчас субъектов в реестре естественных монополий? Зачем он нужен и будет ли сохранен?

— Реестр субъектов естественных монополий, в котором сейчас 5854 организации,— это информационный ресурс. На него можно зайти и посмотреть, кто относится, а кто не относится к естественным монополиям. Ни сейчас, ни в нашем законопроекте у реестра нет большого правового значения. Но он удобен, например, для потребителей или для судей, когда рассматриваются дела в отношении естественных монополий. Мы дискутируем, нужен реестр или нет. Наверное, сохранить его нужно, но уточнив статус.

— Как вы оцениваете, когда реально сферы после дерегулирования станут рыночными?

— Это зависит от экономической ситуации, от того, насколько будет развиваться конкуренция — например, в тех же портах. Я думаю, что уже через два-три года в этой сфере мы увидим увеличение динамики развития конкуренции. В аэропортах — в зависимости от региона. Где-то развитие транспортной составляющей приведет к тому, что в крупных городах или в регионах, где большая плотность населения, конкуренция будет развиваться быстрее.

— Сами естественные монополии и менеджеры готовы к дерегулированию?

— Им нужно быть готовым к этому. Мы живем в рыночной экономике. Если мы будем за каждого принимать все рыночные решения, то у нас рыночной экономики не будет. Цифра госучастия в экономике в 70%, которую озвучивают многие эксперты и которую мы отразили в нашем докладе о состоянии конкуренции, выглядит устрашающе. Многие компании хотят скорейшего принятия нового закона и ждут его. Есть те, кто не понимает, что произойдет, просто против него. Потому что любое изменение для них — это неопределенность. Впрочем, после серии дискуссий они уже понимают, в какой системе координат находятся, и их наш законопроект устраивает.

— Разногласия с ведомствами по законопроекту сняты?

— С Минэкономики по этому тексту мы в консенсусе. С нашими коллегами из других федеральных органов власти определенные разногласия были урегулированы при доработке законопроекта, в том числе и в правительстве.

— В каком сейчас статусе законопроект?

— По итогам совещаний мы его усовершенствовали и направили в правительство.

— Когда закон вступит в силу?

— Реформа достаточно серьезная, дискуссия непростая, много раз мы обсуждали, в том числе в правительстве, основные концептуальные вопросы и положения. Мы надеемся, что закон будет принят до конца 2019 года, вступит в силу через полгода. Рассчитываем, что с середины 2020 года он заработает.

Интервью взяла Дарья Николаева