«Если бы не он, то я бы и не стал таким журналистом, каким стал»

Прямая речь: коллеги вспоминают Максима Ковальского

29 марта умер журналист Максим Ковальский. Ему было 54 года. В “Ъ” он работал с 1989 года. В газете прошел путь от корректора до выпускающего редактора. В 1999 году он стал главным редактором журнала «Ъ-Власть». “Ъ” попросил коллег поделиться воспоминаниями о Максиме Ковальском.

Журналист Максим Ковальский
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ

Сергей Яковлев, с 1999 года главный редактор журнала «Коммерсантъ-Деньги», с 2014 по 2018 год главный редактор газеты, ИД «Коммерсантъ»:

— Мне всегда было легко говорить о Максиме Ковальском, потому что, кажется, о близком тебе человеке, обладающем определенными и выразительными чертами личности, можно долго и свободно рассуждать. Сегодня все по-другому, и говорить мне о Максиме трудно, потому что я потерял большую и важную часть того, без чего совершенно не представлял своей жизни. Но это все из области личных дружеских отношений.

Ранее не опубликованное интервью с Максимом Ковальским — о нем и «Коммерсанте»

Сейчас могу говорить об интеллектуальных и профессиональных качествах Максима. Он обладал блестящим умом, тончайшим чувством стиля и идеальным чувством юмора, и все это сочеталось с огромной работоспособностью. Поражало то, как он придумывал и редактировал тексты. Заголовки, которые остаются в памяти десятилетиями, вызывают смех, а, главное — удивление, как можно было так придумать. Максим настолько глубоко понимал русский язык, что, казалось, сама ткань языка готова ему подчиняться. Можно было бы привести сотни примеров, но самое важное заключается в том, что из массы гениального, придуманного Максимом, сложился тот стиль “Ъ”, который ни с чем не спутаешь. А если добавить, сколько журналистов он воспитал, можно сказать, что Максим создал школу, выпускники которой стараются следовать тому, чему научились, находясь рядом с Ковальским. В первую очередь — внимательному отношению к слову. Сейчас какую-то важную часть важного слова мы потеряли.

Демьян Кудрявцев, медиаменеджер и предприниматель, в 2006-2012 годах генеральный директор ИД «Коммерсантъ»:

— Ковальский умудрился жить как редактор в том смысле, что он очень подробно относился к жизни: как к тексту, как к событиям, как к явлениям, как к людям. Для него поставить точку с запятой или запятую даже в случаях, когда правила позволяют и то и другое, было важно. Для него были важны очень маленькие конкретные вещи, что в тексте, что в жизни, и именно из-за этого все в целом у него получалось хорошо. Бывает, что за деталями человек не видит, как за деревьями леса, а он из деталей выстраивал какие-то очень большие вещи в жизни для себя и для других людей. Я досадую, что мы, будучи очень близкими и в каком-то смысле иногда даже схожими людьми, так много времени тратили на споры и ссоры, и это естественно — досадовать, когда человек умирает. Но при этом, возможно, эти споры и ссоры были гораздо более близкой и важной формой отношений, чем согласие, которое и у него, и у меня было с большинством других людей.

Андрей Васильев, бывший шеф-редактор ИД «Коммерсантъ»:

— Есть у меня хорошая байка про работу с Максом. Он тогда был рерайтером, а рерайтеры по определению должны быть грамотными людьми. И у них была такая группа грамотных людей, которые естественным образом ненавидели журналистов, потому что те, как правило, полуграмотные, и у них много лет было пренебрежение к журналистам. Журналисты им отвечали тоже ненавистью.

Когда я пришел возглавить журнал «Коммерсантъ-Weekly» в 1996 году, то боролся с этой надменностью рерайта и пытался им объяснить, что хлеб нам зарабатывают все-таки журналисты, а не те, кто умеет писать грамотно. И один раз я поручил Максу самому написать заметку про финал Кубка Канады. Американцы выиграли у канадцев, и канадская пресса посыпала голову пеплом. Я сказал Максу : «Cделай дайджест по канадской прессе, как они там вешаются». Он написал. Принес и не знал, куда глаза девать, потому что заметка была говенная совсем. И вот в третьем часу ночи он говорит: «Ну, и чего с этим делать?» А я отвечаю: «Очень просто, представь, что не ты написал, а журналист, какое-то журналистское быдло. А ты возьми и отредактируй, как ты умеешь, только забудь, что ты это написал». Он ушел и через час принес очень хорошую заметку, но подпись свою не поставил.

Илья Булавинов, главный редактор «Ведомостей»:

— Мы работали с Максом в «Коммерсанте» почти 20 лет. Он был выдающимся редактором, надежным другом и удивительно порядочным человеком. Помогал мне по жизни, да и не только мне, причем его не нужно было об этом просить, он сам все чувствовал, сам приходил, подбирал какие-то очень важные, правильные, нужные слова. Один наш бывший начальник как-то назвал Макса легендой «Коммерсанта». И это так и есть. Он был легендой «Коммерсанта» и навсегда ею останется. Это очень большая потеря и для издания, и для всей российской журналистики.

Игорь Тросников, соруководитель объединенной редакции РБК:

— Я знал, что Максим тяжело болеет, и это может печально закончиться. Мне невероятно жаль, просто невероятно, что его не стало. Он мог бы массу еще всего сделать и в жизни, и в журналистике. Он — гениальный главный редактор. Вспоминаю такую историю. В жизни «Коммерсанта» был момент, когда у каждого номера был свой выпускающий, и Максим как раз выпускал газету. Это было ельцинские времена, Ельцин болел, все очень волновались, как и что у него со здоровьем. И тут он пропадает, и все заволновались, где он. Приходит невнятное сообщение из пресс-службы, что Ельцин где-то на Валдае. И Максиму надо придумать заголовок на первую полосу. И он придумал, на первой полосе появляется карта Валдайской возвышенности с заголовком: «Он где-то здесь».

Это было гениально, хотя, возможно, и не совсем коммерсантовский заголовок. Я тогда понял, что стандарты стандартами, но все надо делать с умом, что у Максима всегда было, и от них можно и нужно отходить. Своим журналистам, которые жалуются, что к их заметкам придираются или требуют от них каких-то стандартов, вопросы задают, я всегда рассказываю, каково это было начинающему корреспонденту «Коммерсанта» на рерайте сдать заметку Ковальскому. Мне кажется, что если бы не Максим, то я бы и не стал таким журналистом, каким стал.

Азер Мурсалиев, бывший шеф-редактор ИД «Коммерсантъ»:

— Максим был одним из первых людей, с которыми я познакомился, когда пришел в «Коммерсантъ». Они вместе с Кириллом Харатьяном, молодые и веселые, работали рерайтерами в журнале «Коммерсант-Weekly», который потом стал журналом Власть. Когда человек приходит в новую контору и новый коллектив, вначале перед ним всегда такой калейдоскоп людей, а Максим, при всей своей внешней смешливости, а иногда язвительности, оказался очень тонким человеком, который хорошо знал и чувствовал людей, был тонким знатоком и ценителем слова. Вспоминаю, как уже гораздо позже, мы с ним обсуждали один текст, и когда я ему сказал, что будем делать, ведь текст-то ни о чем, он со мной согласился и добавил, что ни о чем, но посмотрите насколько там грамотный, чистый и хороший язык, что в нынешние времена большая редкость. Может это прозвучит и банально, но именно Максим, в каком смысле, был человеком «Коммерсанта» и из «Коммерсанта». И очень печально, что он так рано ушел. По сути он всю жизнь был большим ребенком.

Михаил Лукин, заместитель главного редактора ТАСС, бывший руководитель информационного центра ИД «Коммерсантъ»:

— Сложно что-то писать или говорить о Максиме, потому что первым делом думаешь, как он, прочитав этот текст, снабдил бы его парой едких замечаний и отправил автора все переделывать.

Максим Ковальский был лучшим в своей профессии и делал работу очень круто. Он оказался на посту главного редактора в самом удачном месте («Ъ-Власть».— “Ъ”) и в самое удачное время (2000-е.— “Ъ”). А потом это время закончилось, да и место исчезло. А теперь не стало и его самого.

Елизавета Голикова, соруководитель объединенной редакции РБК:

Когда меня взяли корреспондентом в отдел финансов газеты «Коммерсантъ», Ковальский был для меня кем-то вроде бога. Двухтысячный год. Помню, сдавала свою первую заметку в журнал «Власть», он редактировал ее у себя в кабинете, позвал меня и говорит: «А почему вы считаете, что это действительно так?» Я не понимала тогда, что в этом «вы». Ирония? Превосходство? Ханжество? Попытка понять? Скука? Спустя сколько-то лет мы пили кофе в баре «Коммерсантъ», он ворчал что-то про выкладку журнала на сайте, и в какой-то день мы с ним столкнулись в, скажем мягко, идеологическом споре. И разошлись по части юмора. Ночью я получила от него письмо. По электронной почте. Там, в частности, было:

«Не скрою, наше взаимонепонимание меня изрядно прибило к земле. Я совершенно не ожидал такого расхождения в юмористических вопросах. Но дело тут, мне кажется, не только в юморе. В том, как можно и как нельзя посылать ***. Если эти вопросы не будут прояснены с самого начала, это будет приводить к конфликтам в дальнейшем».

Он объяснил мне потом вполне доходчиво, как, на его вкус, можно и как нельзя посылать, куда посылать и как надолго. Не претендовал на истину. Высказывал то, как чувствовал и видел. Он часто говорил, мол, присмотрись, вдруг ты не права. «Говно, недоговно» или — «молодцы, гениально». В трудной ситуации он помогал трезвой оценкой. «Прибивал к земле». Мне важно было спрашивать его о важном. И о неважном: «Макс, как пишется — "ЖИ" или "ШИ"?»

Михаил Михайлин, бывший главный редактор газеты «Коммерсантъ», редакционный директор ИД «Коммерсантъ»: