Хоронители времени

4 апреля президент России Владимир Путин провел переговоры с израильским премьером Биньямином Нетаньяху и принял участие в открытии «Вахты памяти». Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников убежден, что и то и другое стало звеньями одной цепи.

Перед приездом Биньямина Нетаньяху эксперты терялись в догадках: что такого должно произойти между премьером Израиля и президентом России, чтобы господин Нетаньяху сорвался в Москву за пять дней до собственных выборов, тем более что встречались-то они недавно? Предполагали, что могут быть подписаны какие-то неожиданные и в меру судьбоносные решения, способные поднять рейтинг израильского премьера (по крайней мере уж точно не опустить). Оставалось, как говорится, ждать.

Вышло по-другому.

— Мы высоко ценим ваше отношение к памяти воинов Красной армии, которые сражались с нацизмом и принесли освобождение многим народам Европы, в том числе и еврейскому народу,— сказал российский президент коллеге.— У нас, кстати говоря, сегодня начинается работа так называемых поисковых отрядов России. Это люди, которые добровольно занимаются поиском останков пропавших без вести советских воинов Красной армии, которые погибли в ходе боев на территории России. Такие отряды у нас создали добровольцы — люди, которые делают это по зову сердца.

Сразу после переговоров Владимир Путин должен был ехать на Поклонную гору на открытие «Вахты памяти», которую поисковые отряды будут нести до ноября (то есть станут копать все лето до поздней осени), так что разговор про это казался естественным. Но продолжение тем не менее смогло удивить.

— Отряды,— продолжал президент,— созданы в 82 регионах Российской Федерации. В их работе принимают участие 42 тыс. человек. За это время они подняли 120 тыс. останков советских воинов и установили имена 6 тыс. воинов, которые считались пропавшими без вести. Такая же судьба, насколько я понимаю, была и у израильского солдата Захарии Баумеля, который погиб в 1982 году и считался пропавшим без вести. Как вы знаете, наши военные вместе с сирийскими партнерами установили место его захоронения.

Это, видимо, и был тот поворот, из-за которого все и стоило начинать.

— Мы очень рады тому, что на родине ему смогут отдать необходимые воинские почести, и — самое главное — это вопрос чисто гуманитарного характера, чтобы его близкие родственники могли иметь возможность принести цветы на его могилу.

Премьер, который смог вернуть останки Захарии Баумеля на родину, безусловно, должен был приехать за ними в Россию, пусть и накануне выборов. Вернее, тем более накануне выборов.

Этот премьер по всем признакам достоин того, чтобы заниматься останками израильских солдат на чужбине и дальше.

— Сегодня я растроган больше, чем обычно,— немного помолчав, сказал Биньямин Нетаньяху,— потому что вы затронули важную ценность — возвращение останков тел пропавших без вести солдат. Мы разделяем эту ценность, господин президент, о которой вы говорили два года назад,— помочь в поиске останков наших солдат, включая сержанта Захарии… Вы лично дали поручение российской армии помочь в этом светлом деле. И сегодня вечером в Израиле пройдут похороны, в которых примет участие семья сержанта. Его тело будет предано земле Израиля.

Владимир Путин кивнул:

— Насколько я знаю, все необходимые генетические экспертизы проведены. Останки находятся у нас (президент России сделал акцент на этом, а то могло сложиться впечатление, что сделанное Россией, возможно, не выглядит так, как этого заслуживает.— А. К.), и мы сегодня в соответствии с воинскими традициями и при вашем участии направим эти останки в Израиль.

— Да, мы знаем,— подтвердил Биньямин Нетаньяху.— Предстоит очень трогательная церемония сегодня. Мы хотели бы поблагодарить Министерство обороны, российскую армию. Мы не забудем это акт, и это войдет в историю.

— Надо сказать,— решил сказать Владимир Путин,— что для группы спецназа, которая этим занималась, это было непросто. Прошу передать самые теплые слова родственникам этого солдата.

Когда-нибудь и про это тоже предстоит, видимо, узнать.

— Да,— продолжил и Биньямин Нетаньяху,— семья покойного Захарии очень растроганна, трудно это описать. Отца, к сожалению, уже нет в живых, матери около ста лет. У Захарии есть сестра.

Событие, которое они сейчас делали на наших глазах, с каждым мгновением становилось все больше и больше.

— Им рассказали,— кивнул израильский премьер,— о самоотверженном акте российских бойцов, которые, рискуя своей жизнью, вывезли останки Захарии. Семья просит передать вам, господин президент, личную благодарность.

На Поклонной горе президента России ждали участники «Вахты памяти». Здесь и правда было много поисковиков, по виду некоторых из них с уверенностью можно было сказать, что они, как говорится, недавно вышли из леса.

Скорее всего, так ведь и было, потому что снег-то сошел, хотя в лесу еще пока сыро. Но они уже работают там.

Я поговорил с Дмитрием Поштаренко, который делает глобальные военные реконструкции, диорамы и панорамы, всякий раз производящие впечатление на Владимира Путина. Одна из них, посвященная взятию Рейхстага, недавно была в «Ленэкспо», и российский президент ее уже видел, а теперь она была размещена в комплексе на Поклонной горе, где займет постоянное место. То, что Дмитрий Поштаренко делает со своими товарищами, и правда, по-моему, заслуживает того, чтобы изучать, причем уже, может, прямо в школе.

Теперь они задумали создать композицию «Атака разведгруппы М. М. Боброва на леднике Лекзыр, декабрь 1942 года». Речь идет о событиях на Кавказе, а М. М. Бобров — это человек, который возглавлял атаку разведгруппы.

— Он мне рассказал про эту историю,— признался Дмитрий Поштаренко, когда я спросил у него, почему именно такой эпизод будет увековечен,— и вот вы видите (он показал рукой на макет.— А. К.), разведчики рвутся в ущелье, которое защищают солдаты дивизии «Эдельвейс»! Они не только вступили в бой, но и пленили бойца «Эдельвейса». И представляете, через много лет Михал Михалыч Бобров тренировал нашу сборную по пятиборью на Олимпийских играх в Риме в 1960 году, сидел на открытии, а к нему подходит мальчик с мороженым и говорит, что вот тот дяденька просил передать. Бобров, конечно, не спешил брать, но потом тот дяденька и сам подошел и говорит: «Разве вы меня не помните?» — «А вы,— говорит Бобров,— по какому виду спорта?» — «Академическая гребля. Отто Бауэр. А вы?» — «Пятиборье! Михаил Бобров. Нет, никак не пересекаемся! Но почему вы так хорошо говорите по-русски?» — «А я,— отвечает,— в советском плену много лет пробыл. И я-то вас хорошо помню. Мы пересекались все-таки. Вы же меня в плен взяли на леднике Лекзыр».

Да, действительно, эта история стоила того, чтобы быть увековеченной Дмитрием Поштаренко.

Позже, разговаривая с участниками «Вахты памяти» в зале, президент сказал, что «в ближайшее время начнется разработка государственной программы по увековечению памяти павших при защите Отечества».

— Ее цель — урегулировать все правовые аспекты поискового движения, включая содействие со стороны органов власти всех уровней,— добавил российский президент, и это было, похоже, главное из того, что они хотели услышать в этот день.

Слишком много деликатных нюансов в их деятельности.

У соседнего стенда руководитель подводно-поисковой экспедиции «Поклон кораблям Великой Победы» Константин Богданов рассказал мне про подводные лодки, которые его экспедиция разыскивает в Балтийском море и в других местах. За семь лет они нашли 14 подлодок и сделали из них мемориалы, которым салютуют все проходящие над ними корабли, и не только под российским флагом, а все.

— Посмотрите,— говорил он мне,— вот Щ-308. На этой лодке мы нашли в корме торпеду, на две трети выдвинутую из отсека. Это экипаж пытался вытолкнуть ее, чтобы спастись. Но у них не вышло. Они остались, и это братская могила. Все эти лодки — братские могилы.

Им осталось найти в Балтийском море еще пять подлодок и сделать 3D-мемориалы на сайте, чтобы можно было считать войну здесь наконец законченной, потому что так будут похоронены последние ее солдаты.

Именно Щ-308 и заинтересовала Владимира Путина больше всего. Он долго интересовался малейшими подробностями.

— На какой глубине она затонула? — спрашивал он.

— 46 метров.

— А как вы знаете где? По документам?

— И по гидролокации.

— Сейчас разминирование закончили в Балтийском море,— рассказывал и Сергей Иванов.— Самолет нашли на дне моря, Владимир Владимирович!

Правда, он не уточнил чей.

Президент удивился, а может, и зря. Как будто было естественнее, если бы он до сих пор летал в воздухе.

Потом Дмитрий Поштаренко рассказал Владимиру Путину про подвиг Михаила Боброва, и еще президент останавливался у стенда «Фронтовой портрет», и ему рассказывали про солдата, которого нарисовал карандашом портретист Анатолий Горпенко, и человек этот, красноармеец Крестильников, уничтоживший в одном бою четыре танка, благодаря только этому портрету и был потом найден, потому что никаких других свидетельств и документов о нем не осталось. И родственники его нашлись потом тоже благодаря этому портрету.

И это все, из-за чего стоит продолжать все это делать.