В кафе-клубе Che в рамках Недели Манчестера в Петербурге в четверг вечером выступал Лем Сиссей, один из самых известных британских поэтов, шоумен и гражданин, известный как "тот парень, что произносит двести слов в минуту".
Читает то медленно, когда каждый звук акцентирован, то фирменно быстро — те самые "двести слов". Стихотворение прочитано — книжка летит в сторону, просто какой-то Джими Хендрикс, сжигающий уже ненужную гитару. Он и есть рок-звезда, только без музыки. Он читал премьер-министрам и маленьким детям, его стихи издавались книгами и компакт-дисками, но животворящая стихия такой поэзии — клуб с выпивкой, сигаретным дымом и непосредственным откликом. Вечер в Политехническом или утренник на стадионе Уэмбли — тоже вариант, но менее выигрышный.
Клубная поэзия — не прижившийся пока в России развлекательный жанр. Реакция зала — запрограммированная переменная. Улыбка — риторический элемент стиха. Радиоактивное обаяние — наполнитель межстрочного пространства. Игра аллитераций сменяется стихами строчки на две: "Я купил тебе цветы, а ты сказала, что нам нечего есть. Я купил еду, а ты сказала: 'Ты больше не приносишь мне цветы'". А потом опять девятый вал верлибров. В таких стихах хороша непредсказуемость. Если раньше читатель "ждал рифмы розы", то тут после морозов могут идти стрекозы, а могут дожди или полк солдат. Не скованный ни ритмом, ни размером, ни, по большому счету, логикой, Лем Сиссей интонирует, куда хочет. Когда просто рассказывает залу про себя, вынужден объяснять: "Это не стихи". Запальчивая речь профессионального артиста красива сама по себе — легко спутать. Главные темы и стихов, и отступлений — положение и мироощущение чернокожего в Британии, какой-то социальный работник, который сильно насолил ему в детстве, непростые отношения с матерью. Банально, но слушатели хлопают. А как не хлопать? Идеи верные, исполнение отменное, иногда читает и просто про любовь.
Корреспондент Ъ попробовал на поэте пушкинскую цитату про "поэзию, которая должна быть глуповата". Но такого голыми руками не возьмешь: отвечает, что согласен, мол, "надо следовать только своим правилам и не обращать внимания на то, что говорят вокруг. Гнуть свою линию. Это ведь глуповато, да?" Вряд ли. Скорее, глуповато читать завсегдатаям Che лекцию о расовой терпимости. Не та аудитория. Однако настоящая поэзия — как интересная женщина, которая смотрит на тебя широко раскрытыми глазами, а ты понимаешь, что она далеко не умна, но ничего с собой поделать не можешь. И зал замирает, поэт улыбается прощальным армстронговским "е-е-е", а рычание кофейного аппарата заглушается аплодисментами.
СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ