Семейный портрет в интерьере
Ирина Михайловская о ценности фотографий
Фото: Ольга Павлова
Фото: Ольга Павлова
Фото: Ольга Павлова
Фото: Ольга Павлова
Фото: Ольга Павлова
Фото: Ольга Павлова
Фото: из личного архива
Когда я публикую в Facebook старые фотографии своей родни, всегда получаю комментарии: «Как же здорово, что у вас так много снимков сохранилось» Или: «Как же повезло!» Или: «Какое чудо». С одной стороны, да — чудо и повезло. С другой стороны, разумеется, так получилось не само собой: это результат совершенно целенаправленных действий моей прабабушки Валентины Дмитриевны Косиевой, которая в хаосе революций, войн, выселений, эвакуаций и прочих бед и переездов не просто сохранила несколько десятков фотографий, но и в свои 90 с лишним лет (а дожила она до 104) почти все сохраненное подробно подписала.
Поэтому запущенный несколько лет назад Ольгой Павловой проект «Летопись вашей семьи» кажется мне одной из важнейших вещей, которые для своей родни можно сделать в принципе.
Я знала Олю Павлову еще со времен работы в Vogue: на заре 2000-х она начала снимать натюрморты для отдела Beauty, затем небольшие (по размеру) портреты. И очень скоро всем стало понятно, что она должна снимать именно портреты, причем большие. Люди у нее на фотографиях получались удивительно: по-воговски красивыми и при этом совершенно органичными и живыми. За много лет Оля сняла сотни знаменитостей, но речь сейчас не о них. И даже не о ее социальных проектах, хотя нет в России фотографа, кто бы больше, чем Ольга, сделал для всяких благотворительных организаций, кто умеет снимать детей с самыми разными заболеваниями и особенностями так, что они выглядят не несчастными, не инвалидами, а именно веселыми и открытыми детьми, кто организовал движение фотографов-волонтеров и вообще во многом изменил отношение к благотворительности в России. Проект «Летопись вашей семьи» стоит особняком в том числе и потому, что красиво рифмуется с собственной семейной историей фотографа Ольги Павловой. Дед Валентин Павлов — знаменитый кинооператор, снявший все картины самого прославленного советского режиссера 1930–1960-х Ивана Пырьева — да-да, те самые «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки», «Идиот» и еще десятки фильмов. Прадед — фотограф, у которого в арбатском ателье снимались Станиславский и Чехов. Двоюродный прадед вообще легенда городской фотографии. Именно он, Петр Павлов, сделал на рубеже XIX–XX веков большинство фотографий старой Москвы, которые мы сейчас видим на выставках и в учебниках. А еще первым стал снимать людей в архитектуре — делать урбанистические портреты, как бы сейчас сказали. Архив прадеда, большой деревянный ящик с фотографиями на стеклах, обнаружился в дачном чулане, когда Оле было 12 лет. Тогда его отдали одному из родственников, художнику. И забыли. И только когда Оля выросла, окончила МГУ, поняла, что не хочет быть экономистом, выучилась фотографии в Московской академии фотографии и в Университете искусств в Лондоне и сама стала известным фотографом, она принялась искать этот архив и обнаружила его в одном из подмосковных музеев. Там среди прочих снимков нашлось фото семьи на веранде дачи. Оля поняла, что знает этот дом, узнает лица и, хотя спросить, кто есть кто на этом большом семейном портрете, уже давно не у кого, здорово, что есть такая — именно домашняя, а не из фотоателье — фотография.
«В 2016 году я придумала фотопроект "Летопись вашей семьи", который восстановит связь времен,— пишет на своем сайте Оля Павлова,— покажет общность вашей семьи и оставит на память вашим детям и внукам фотографии настоящих вас начала XXI века, ваш дом, ваш быт, ваших собак и кошек — вас такими, какие вы есть на самом деле».
Одними из первых участниками проекта стали Хаматовы—Волковы, практически театральная труппа — аж 24 человека. Собрать родню было очень непросто: многие — артисты, у всех сложные графики. Готовились к фотосессии чуть не за полгода. Дату назначили твердо — чтобы все под нее уже подстраивались. Сама Оля в то время была беременна, и это стало поводом для отдельного беспокойства: вдруг родит, не успев снять, а потом уж точно долго будет не до съемки?
В итоге собрались все: сестры, братья, мамы, бывшие жены и мужья, дети от разных браков… Шум, гам — семья, словом. На часто звучащий вопрос «Как вам всем удается сохранять такие отношения?» Чулпан Хаматова отвечает: «Мы все очень любим друг друга и уважаем, а это же главное в семье — сохранять уважение, прощать прошлые ошибки и продолжать общаться». И добавляет: очень здорово, что они тогда все вместе собрались, потому что потом они всей толпой отправились в кино.
Поводом для другой семейной съемки послужил день рождения. Впрочем, не просто день рождения, а 100-летний юбилей Марины Густавовны Шторх (Шпет), дочери знаменитого философа Густава Шпета. На торжество собрались со всего света дети, внуки и правнуки Марины Густавовны: все понимали, что момент уникальный и неповторимый, надо его ловить. И поймали вовремя: меньше чем через год Марины Густавовны не стало. Но остались ее фотографии в окружении внуков и правнуков и надежда, что их потомки будут знать в лицо свою легендарную прапрапрапра…
Вот тут-то я особенно остро пожалела, что не было подобной съемки к столетию моей прабабушки. Даже фотографий толком нет (это было еще до смартфонов). Да и сейчас — если не подготовить всех заранее — сделать спонтанные общие кадры на семейных сборищах-застольях непросто. Непременно кто-то будет говорить: «Да ладно, садись, потом снимемся». А «потом», как мы знаем, не бывает. Есть только «сейчас».
С семьей это все особенно наглядно. Kогда мне было около 20, были живы еще все, кого я знала с самого детства. Прабабушка, бабушки, дедушка, все дяди и тети, все мои двоюродные и троюродные братья и сестры. И напоминает мне о том времени маленькая, 10x15, цветная фотография, где все собрались на общем балконе 14-этажки (там жили бабушка с дедушкой) — а снято это было, соответственно, с такого же балкона в крыле напротив.
Сегодня мы бы, конечно, нащелкали десятки кадров. Да что там десятки — сотни и тысячи снимков оседают у нас в телефонах, на жестких дисках, в «облаке» и прочих неосязаемых хранилищах. И мы думаем: уж теперь-то у нас полно свидетельств времени. Надо бы их разобрать, рассортировать, лучшие — напечатать. А руки не доходят, потому что всегда успеем же. Но объем хранимого материала пропорционален его эфемерности: одно неосторожное движение, случайный клик, утрата носителя, пароля, любой технический форс-мажор — и все может раствориться в мировом эфире. Бесследно. А бумажные фотографии или, например, стеклянные пластины желтеют, рвутся и бьются, теряются, но живут. И, конечно, знаменитый Петр Павлов был бы рад узнать, чем занимается его правнучка. Пишите «Летопись вашей семьи» сейчас. Потом не будет.