12 апреля в День космонавтики президент России Владимир Путин приехал на НПО «Энергомаш» и, как отмечает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, несмотря на праздник, не пошел на поводу у некоторых сотрудников НПО и не стал обещать, что даст им отсрочку от армии и позанимается предоставлением жилья. И с сожалением констатировал, что не получится «нагнуть» иностранных концессионеров платной автомагистрали.
Владимир Путин в День космонавтики не мог не обратить на нее внимание
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Главный специалист НПО «Энергомаш» Владимир Судаков показывал журналистам выставку достижений объединения. В основном это были жидкостные ракетные двигатели, в том числе РД-180, которые Россия делает для США.
— Вот наша посл… крайняя разработка,— демонстрировал он.
Честно говоря, крайняя разработка, также как и предыдущие, не производила на меня сильнейшего впечатления. Двигатель установили так, что ракетные сопла оказались наверху и производили впечатление контейнеров, куда что-нибудь засыпается или наливается, а огромное количество переплетающихся между собой металлических труб разнообразного диаметра и вовсе делало эту конструкцию на что-то уже совсем до боли похожей.
А тут еще один сотрудник начинал рассказывать вполголоса про заветное:
— Значит, работает все просто… Царга, дефлегматор, сухопарник… Вот, все есть у нас… Сюда наливается брага, сюда засыпается сахар — и поехали!..
Он сказал «поехали!», но расхотелось даже идти. Хотелось остаться здесь и просто смотреть и смотреть... Ну еще, может, нюхать.
Впрочем, я понимал, как следует относиться к цеховым шуточкам, и пытался не переоценивать их. Я спросил Владимира Судакова, почему американцы до сих пор не могут научиться делать такие двигатели, не смертельно ведь сложные, тем более в век цифровизации, требующей иных технологий.
— Вот такие мозги у наших людей! — воскликнул Владимир Судаков.— Как начнут думать…
Он трагически умолк (возможно, начал думать). Наверное, на самом деле он хотел сказать, что до того, что можем придумать мы, уже больше никто никогда додуматься и не сможет.
Владимир Судаков тем временем все же добавил, что на самом деле и сейчас есть программа у американских коллег по производству двигателей одного типа, должны были завершить ее пять-восемь лет назад, но до сих пор ее нет…
— А по другому двигателю, который им мы поставляем, работы вообще приостановлены,— с удовлетворением констатировал Владимир Судаков.
Теперь мне более понятен был плакат, растянутый во всю длину бескрайнего цеха: «Мощь, побеждающая гравитацию».
Оставалось еще разобраться с плакатом в другом цеху: «Чтобы лучше жить, надо лучше трудиться». И вместо подписи — портрет В. И. Ленина. Все тут было вроде правильно, но все-таки что-то не то… Какая-то все же неубедительная причинно-следственная связь… Но я не успевал до конца разобраться:
— Это вы интересуетесь, почему американцы до сих пор покупают? — переспросил меня еще один сотрудник, человек в белом халате, и долго объяснял, что на самом деле им так просто дешевле. У них есть, конечно, запрет на импорт продукции, которая является частью системы национальной безопасности, но разве у них недостаточно продукции, которая не является…
И что-то мне все не давали в этот день покоя плакаты. А их тут было много. Представители передовой советской отрасли, конечно, нуждались в том, чтобы постоянно подбадривать самих себя, а иначе как они могли обогнать американцев, о работе которых не имели никакого представления? На одном из таких плакатов, уже во всю стену, на переднем плане во всю мощь, побеждающую гравитацию, был изображен, впрочем, именно американский корабль Apollo, а за ним только лишь виднелся остов нашего «Союза», тоже пытающегося пристыковаться к орбитальной станции (такое впечатление, что тщетно).
Жидкостный ракетный двигатель — творение рук человеческих
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Владимир Путин пришел вместе с главой «Роскосмоса» Дмитрием Рогозиным, вице-премьером Юрием Борисовым и помощником президента Андреем Белоусовым. Глава «Роскосмоса» пропагандировал преимущества нового двигателя, который «с 2026 года сможет выводить не 27 тонн, а 36 тонн»:
— Это еще не сверхтяжелая ракета, но уже супертяжелая!
Разницей в таких формулировках мог жонглировать только Дмитрий Рогозин, но следовало признать, что одна из этих формулировок была тяжелее другой все-таки на 9 тонн.
Президент спрашивал, как в этой ситуации ведут себя американские коллеги.
— Они пока за нами идут,— вздыхал генеральный директор «Энергомаша» Игорь Арбузов,— но все время приближаются!
Хотелось отмахнуться от надвигающегося на тебя в таких обстоятельствах ощущения неминуемой катастрофы, но уже невозможно было. Так я ведь с этим оттуда и ушел. Ну вот зачем он это сказал?
— Есть классный проект…— уже продолжал тем временем глава «Роскосмоса», видимо для того, чтобы не приближались.— Метановый двигатель! Все можно сделать, и быстро! С «Газпромом» уже переговорил…
Все выглядело так просто и доходчиво в исполнении Дмитрия Рогозина, и даже талантливо, что даже мне хотелось поскорее одобрить, а то ведь уведут идею из-под носа, и останешься вообще ни с чем… Нет, талант коммивояжера никогда не пропадал в этом человеке…
— Ну а что вы хотите,— разводил руками и господин Арбузов, подбадривая при этом президента.— Шаг к многоразовости!
Владимир Путин скрылся в цехе, где представлены были секретные разработки НПО «Энергомаш», а мне не оставалось ничего другого, кроме как обратить внимание на еще одну разработку, открытую, то есть на плакат (изготовленный силами НПО «Энергомаш»), к которому следовало присмотреться каждому сотруднику. На нем был изображен рабочий с гаечным ключом, который он растерянно держал в руках. Дело в том, что из вены его хлестала кровь. «Не берите инструмент, если неисправный, может он в любой момент стать причиной травмы!» — поясняла надпись на плакате. Рядом валялись еще пассатижи (которые только что, видимо, попали на ногу рабочего).
И опять бы все ничего, но инструмент, который был представлен как главное орудие рабочих на этом высокоточном предприятии, вызывал оторопь. Валяющийся микроскоп смотрелся бы выигрышей.
Владимир Путин между тем вышел из секретного цеха и направился к стендам, повествующим о конверсионной повестке НПО. И здесь выделялись трамваи, которых уже много делается «Энергомашем» для простых людей, а не для космонавтов.
— А вот трамвай,— обращал внимание Дмитрий Рогозин,— сделан из металла отделяемой части ракеты!
Минус тут, по моим представлениям, был только один: часть являлась все-таки отделяемой, то есть в конце концов лишней, ненужной, и это некоторым образом снижало ценность такого трамвая в глазах его пассажиров, если бы они, конечно, знали об этом. Но они, слава богу, не знали. А то бы ведь подумали, выслушав такой рассказ, что кто-то собирает то, что отделилось, и делает из этого потом трамваи. А даже я понимал, что это не так (или по крайней мере не совсем так).
Президент тем временем перешел к группе непосредственно рабочих НПО. В этот день он неизбежно должен был ответить на их вопросы.
Виктор Цыпелев, инженер-конструктор отдела летных испытаний, благодарил президента за «поддержку решения о создании национального космического центра, где под одной крышей будут сконцентрированы инженерно-конструкторские, технологические силы, позволяющие воплотить в жизнь самые передовые инженерные идеи!», и Виктор Цыпелев искренне поинтересовался, что послужило основой для принятия такого решения. Видимо, какая-то часть профессионалов до сих пор не понимала этого.
— Во-первых, надо было понять, что делать с «Хруничевым»,— признался президент.— «Хруничева» надо развивать. Много было всяких споров на этот счет. И конечно, не хотелось отдавать куда-то просто в коммерцию эти территории!
Кроме того, как оказалось, надо работать над усовершенствованием двигателей, которые, если их перевернуть, могут выглядеть как достоверный самогонный аппарат, думаю не только я и не только последние 40 минут:
— Сейчас только мы с коллегами обсуждали: в авиации цифровизация уже сделала больше шагов, чем в двигателестроении, вообще в космической отрасли, как ни странно! — сказал президент.— То есть явно есть над чем работать — от этого зависит и коммерческий результат, и результат в сфере обороноспособности! Поэтому это прежде всего была инициатива «Роскосмоса», Дмитрий Олегович (Рогозин.— А. К.) об этом начал говорить, и мэр Москвы Собянин поддержал! Сложим эти усилия совместно. Этот проект примерно будет стоить 25 млрд руб. Но рассчитываем, что в 2022 году уже контур появится!
Но и на этом президент не остановился, ему хотелось пояснять:
— И вы правильно сказали: мы хотим, и мне бы очень хотелось, чтобы это выглядело, во-первых, современно, красиво, должным образом, достойно отрасли. Чтобы там могли быть сосредоточены научный потенциал, образовательный потенциал, чтобы рядом находилось не только все, что касается космоса напрямую, а чтобы рядом размещался кластер из смежных областей, причем таких смежных областей, которые крайне нужны самой космической отрасли: материаловедение и так далее.
В общем, чтобы все было как в «Сириусе» (а то и на Сириусе).
И даже отвечая на другие вопросы, президент возвращался к этому. Идея цифровизации всего и в самом деле овладела им:
— В сегодняшнем цикле изготовление двигателя — это пять-шесть лет. В цифре — в два раза меньше! Это выводит продукт сразу в коммерческое использование, и эффективность повышается по всем направлениям, снижаются затраты! Конечно, одно из направлений — создание вот этих цифровых двойников!
Владимир Путин добавил, что, «вообще, у нас в национальной программе на этот сегмент предусмотрено финансирование где-то, по-моему, 54–55 млрд руб. до 2021 года. А на этот год — где-то 20 с лишним миллиарда…»
— Правда,— с недоумением остановился он, услышав деликатный комментарий, по-моему, Андрея Белоусова,— здесь мне коллеги подсказали, что вы вроде почему-то не попали в это финансирование!..
Оказывается, все, о чем сейчас в такой превосходной степени говорил с сотрудниками завода Владимир Путин, не имело к ним никакого отношения.
— Не знаю почему!.. Как планировали?..— пожал плечами президент.— Ведь одно из ключевых направлений у нас — космос!
Вот когда оно и выяснилось.
А до этого мгновения было, видимо, все-таки не так.
— Мы к этому обязательно вернемся,— пообещал Владимир Путин.— Сейчас я вернусь на работу, поговорю с коллегами из правительства, обязательно внесем коррективы и вам поможем, поддержим обязательно!
Он все-таки видел еще, видимо, замешательство на лицах собеседников, так как еще раз пообещал:
— Сто процентов!
Тут Алишер Аминов, главный сварщик, решив, может быть, что все очень хорошо пошло, обратил внимание президента, что «еще законодательством предусмотрено право на отсрочку от призыва на военную службу тем гражданам, которым это дано на основе указа президента».
То есть он хотел, уже понятно, указа президента.
— Владимир Владимирович,— подтвердил Алишер Аминов,— можно ли в целях сохранения и привлечения квалифицированных кадров в организации ракетно-космической промышленности, в интересах обороны и безопасности России предоставить это право тем молодым специалистам, которые получили целевое обучение по программам среднего профессионального или высшего образования, пришли потом на работу в организации «Роскосмоса» по научной или производственной тематике? На время этой работы?!
Идея была, надо признать, амбициозная. И главное, по плечу президенту.
— Вы уже отслужили? — спросил его Владимир Путин.— Вы служили?
— Как раз я получил отсрочку в свое время.
Да, этот человек знал о чем говорил.
— Смотрите,— сказал ему российский президент.— Во-первых, мы движемся в направлении создания профессиональной армии, то есть призыв постепенно-постепенно будет уходить в прошлое. Правда, для этого нужно время и соответствующие финансовые возможности.
Это было замечание, претендующее на попадание в топ новостей. Так в результате и вышло, а зря, потому что Владимир Путин через минуту добавил, что «есть все-таки такие вещи, более простые, не требующие специальных знаний» (и даже очень много), так что, видимо, повод для срочной службы все-таки найдется.
И президент отправил всех жаждущих отсрочки специалистов в научные производственные роты, «и там люди с хорошим уровнем подготовки, хорошей квалификацией не отрываются практически от своей основной деятельности и не теряют квалификации».
— Просто сегодня,— закончил господин Путин,— когда у нас и так минимальный срок службы, он же совсем небольшой — это не как в прежние, советские времена, во флоте, по-моему, четыре-пять лет служили,— всего несколько месяцев! Поэтому я вам честно скажу: прямо сейчас взять и принять решение, тем более на ходу,— наверное, это было бы несерьезно с моей стороны.
Похоже, Алишер Аминов так не считал.
Такое заявление по впечатлению на простого, рабочего, хоть квалифицированного человека сродни на первый взгляд словам о неизбежности пенсионной реформы, но с другой стороны, его без сомнения примут на троекратное «ура» (два коротких и одно протяжное) все, кто там был (а такие, слава богу, тоже есть), потому что кто в армии служил, тот в цирке не смеется.
Андрей Ушков, начальник научно-испытательного комплекса, решил на всякий случай попросить для талантливой молодежи дотаций «на приобретение собственного жилья».
Но и тут никак. Владимир Путин демонстрировал, что умеет быть безжалостным:
— Я сейчас не буду говорить про общие вещи, связанные с ипотекой, возможным субсидированием ипотеки, над этим можно подумать, дополнительно какую-то поддержку оказать в виде субсидий. Но есть такой способ, как кооперативы на предприятиях! Это тоже связано с поддержкой государства!
Это было не то, что имел в виду, конечно, Андрей Ушков. А президента идея, кажется, увлекла на ходу:
— Наша основная компания, так называемая ДОМ.РФ, ищет и выделяет государственную землю бесплатно под застройку, сразу сокращая количество денег, которые должен человек в конце концов заплатить, в конечном итоге!.. Я сейчас скажу вашему руководителю, пускай они посмотрят, и дам команду этой компании ДОМ.РФ, чтобы они поискали и предложили какие-то варианты!
Вот это и называется: «чем могу». И энтузиазм вроде был проявлен, и принципами не поступился (рыночными). А упрекнуть не в чем. То есть вообще ничего не скажешь. Замолчишь, не дай бог, навсегда.
И даже с льготным проездом по платному участку дороги через Химки отказался помогать, да еще и слово-то какое использовал:
— Что касается снижения платы за проезд по платной магистрали, здесь, конечно, мы вряд ли сможем нагнуть концессионеров, потому что это с иностранным участием проект сделан (наших-то легко можно было бы.— А. К.), и у них существуют определенные, выработанные заранее правила эксплуатации и, главное, возврата кредитных средств, они же на кредиты все это строят!
В голосе его сквозило сочувствие, но, по-моему, к акционерам.
— Можно абонемент купить, меньше на 50%! — обрадовался вдруг Владимир Путин внезапно посетившей его мысли.— Но все равно для вас это дорого, потому что нужно ехать каждый день туда и обратно!.. Стоить это будет очень дорого…
Да, он стремительно размышлял на ходу:
— Я уже не помню сколько, но где-то в районе 300 с лишним рублей (зависит от времени суток и дня недели, но в целом ведь верно.— А. К.), а если 50% — все равно это будет где-то 160…. Туда и обратно — дорого, конечно…— вздохнул президент, кстати обнародовавший как раз в этот день свою декларацию о доходах.
И он снова тяжело задумался:
— Поэтому здесь может быть что? Не их заставлять снижать цену, а как-то субсидировать проезд... Над этим надо подумать…
Из НПО «Энергомаш» президент улетел на вертолете.