Дом строительства

23 апреля — сто лет со дня основания школы Баухаус. Небольшое учебное заведение, прожившее всего четырнадцать лет, надолго определило урбанистику, дизайн, архитектуру и вообще искусство. От Москвы до Сан-Паулу, от Тель-Авива до Биробиджана ученики разнесли идеи и методы школы Баухаус по всему миру, потомки адаптировали к своему времени, а слово «баухаус» превратилось в синоним стиля.

Не на пустом месте

На рубеже XIX–XX веков отсталая в прошлом аграрная Германия стремительно обращалась в мощную индустриальную державу. Бурный рост промышленности располагал к заботам о красоте и качестве массового продукта и предметов быта — мебели, посуды, тканей.

Школа Баухаус возникла не в одночасье. Импульсом к тому послужило стремление реформировать систему немецкого образования, особенно в области искусств и ремесел. В 1898 году в городе Хеллерау возникла Немецкая мастерская прикладного искусства Карла Шмидта. В 1906 году в Веймаре высочайшим распоряжением великого герцога Вильгельма Эрнста учреждается Школа искусств и ремесел, руководить которой назначен бельгийский архитектор Анри Ван де Вельде. Через год в Мюнхене был основан Веркбунд (Немецкий производственный союз), объединивший архитекторов, промышленников, мастеров декоративного искусства и социологов. Церемония открытия совершалась под звуки оперы Рихарда Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры».

Количество сторонников Производственного союза, основной девиз которого был таков: «Индустриальное формообразование во взаимодействии с искусством, промышленностью и ремеслами», росло стремительно. В 1914 году Веркбунд на выставку в Кёльне представил работы своих новых членов, в том числе модель образцовой фабрики из стекла и металла берлинского архитектора Вальтера Адольфа Гропиуса, ныне это образец архитектуры раннего модернизма.

Закончится Первая мировая война, и фронтовик Гропиус в чине офицера получит место директора Школы прикладного искусства в Веймаре.

Сама ситуация в стране — экономический кризис, дикая инфляция — требовала обновления. В апреле 1919 года архитектор возвещает о создании междисциплинарной организации, призывающей покачнуть уютный мирок беспечных буржуа, «отказаться от салонного искусства и вернуться к ремеслу». Настала пора вырвать художника из состояния отрешенности и восстановить его связь с миром повседневной реальности. Нужно создать новую гильдию, без классовых различий, которые возводят барьер высокомерия между ремесленником и художником. Так рассуждает директор и придумывает школе емкое название: Staatliches Bauhaus, Баухаус, «Дом строительства».

У иных это слово мгновенно вызвало ассоциацию со средневековым Bauhutte, масонской ложей.

«Создавать новую гильдию» и воплощать идеалистические теории в небольшой немецкий городок Веймар, что в Тюрингии, съезжается художественная элита Европы. В стенах Баухауса царит беспощадный профессионализм, лаконизм рвет с академизмом, романтический рационализм соединяется с интеллектуальной утонченностью.

Надо сказать, что образовательная система Баухауса вообще разительно отличалась от привычных занятий в художественных школах, где много времени отводилось изучению исторических стилей и штудированию античных образцов. Студенты познают, что есть пропорции, ритм, форма, масштаб, свет и цвет. Пробуют разные материалы, прикасаются к фактурам. Их обучают сразу и всему — архитектуре и живописи, столярному, ткацкому, переплетному и гончарному делу, фотографии, шрифту, плакату. Подобный подход в образовании служил иллюстрацией равноправия техник, жанров, изящного и прикладного. Преподавателей и учеников объединяли левые взгляды и космополитизм. Баухаус, где витал дух свободы и ренессансного цехового братства, славился костюмированными вечеринками, музыкальными спектаклями и балетами марионеток и фигур с механическим управлением. Подобные перформансы были очень важны в культуре Баухауса: они провоцировали на творчество. К примеру, задавался определенный дресс-код: «две трети — белый цвет, остальное — пятна или полосы». Балеты ставил Оскар Шлеммер. Художник одевал танцоров в костюмы геометрических форм и металлические маски, превращая их в межгалактических монстров.

История Баухауса, по сути, непрекращающийся конфликт между экспрессионистскими ощущениями и рациональными производственными принципами.

Гропиус намеренно избрал антиакадемический метод обучения. Никто из назначенных им педагогов прежде не имел педагогической практики в высших учебных заведениях.

Швейцарский художник и теоретик Йоханнес Иттен — один из самых влиятельных учителей первых лет Баухауса. Бритый наголо, он напоминал монаха-буддиста. «Перу» Иттена принадлежит важнейшая инновация — пропедевтика, годичный форкурс, дающий учащимся возможность оценить себя и ныне присутствующий в большинстве современных художественных вузов. В его методах легко найти рифму системы образования Монтессори и Ребеля.

Фантазию студентов Иттен развивал рисованием с закрытыми глазами и коллажами из различных материалов. Побывав в маздеистском центре близ Цюриха, педагог увлекся вегетарианскими диетами, зороастризмом и был с должности смещен.

На место Иттена Гропиус приглашает Ласло Мохой-Надя, социал-радикала, художника-инженера, чьи воззрения коренным образом расходятся со взглядами предшественника. Венгр увлеченно занимается упражнениями по созданию композиционно уравновешенных конструкций из дерева, стекла, металла и проволоки. Эстетика элементаризма распространяется по Баухаусу.

С 1922 года в обитель немецкого модернизма приглашен Василий Кандинский. Покинувший советскую Россию художник с огромным энтузиазмом преподает рисунок, становится руководителем мастерской монументальной живописи. В Баухаусе Кандинский, имевший неизменную популярность у студентов, прочитал курсы «Аналитический рисунок» (погружал учащегося в суть абстракции), «Основы художественного проектирования» (представлял теорию дизайна) и «Цвет». Последний курс лекций раскладывал теорию цвета по полкам, от истории развития цветовых систем до психологии восприятия цвета. Учение о цвете живописец основывал на анализе отдельных элементов — точки, линии, плоскости и их взаимоотношениях.

Через год Вальтер Гропиус выдвигает лозунг «Искусство и техника — новое единство». Производственные мастерские, считает директор, это сердце школы Баухаус. Только сдав экзамен после обучения в мастерских, студенты могли приступать к изучению архитектуры. Все объекты, произведенные в мастерских Баухауса, конструировались из минимума элементов, что облегчало их промышленное производство. Простейшие геометрические формы, первичные цвета, сам термин «функционализм» прочно входили в обиход учебного заведения.

Сегодня многие предметы, спроектированные в Баухаусе, уже классика и привычные синонимы функционального дизайна.

Гропиус был убежден, что геометрически строгая и функциональная архитектура, практичная и единообразная мебель, удобная для промышленного производства, станет основой для жилых пространств. Кабинет директора школы превратился в гимн квадрату и весь обставлен был дизайнерскими предметами, начиная от ковра по рисунку Пауля Клее и заканчивая прямоугольной деревянной мебелью, спроектированной самим хозяином кабинета.

В 1925 году власти Веймара, склонившиеся вправо, прекращают субсидировать школу, и та переезжает в более благоприятные условия, в Дессау, в лояльную Саксонию. Баухаус занимает новое здание с большими стеклянными окнами и светлыми классами, спроектированное и за год построенное Гропиусом вместе с Эрнстом Нейфертом и Карлом Фигером. Мэр города финансирует эту стройку. Учебное заведение отныне приобретает статус «Высшей школы формообразования» с правом присвоения диплома по окончании обучения.

А Гропиус подает прошение об отставке.

Его преемник на посту директора — швейцарский архитектор Ханнес Мейер, разумеется, привнесший в преподавание свое видение. К примеру, он полностью дистанцировался от любых курсов, посвященных форме. Зато в число приоритетных предметов Баухауса становятся экономика, психология и марксизм. Появилась простая разборная мебель из клееной фанеры, изготовлены новые обои. Тем не менее школа при Мейере, работавшем под девизом «Потребности людей вместо роскоши», становится коммерчески успешной.

Архитектурное же бюро Гропиуса покамест строит поселок Дессау-Тёртен, в нем 314 двухэтажных домов, которыми автор доказывает преимущество индустриального строительства и проверяет на практике идеи рационального жилья.

1 августа 1930 года за левые политические взгляды власти Дессау снимают и следующего директора с должности. На его место назначается Людвиг Мис ван дер Роэ, чье правление выглядит более патриархальным, чем его предшественников. Однако газетчики уже вовсю называли Баухаус «храмом марксизма, смахивающим на синагогу» и «азиатским стеклянным дворцом». Через три года под нажимом партии нацистов городской совет закрывает легендарную школу.

Еще девять месяцев она проработает в заброшенном здании телефонной фабрики в Берлине.

Большинство педагогов эмигрирует. В 1937 году в Чикаго был основан «Новый Баухауc». Его директором становится Ласло Мохой-Надь. А Вальтер Гропиус и Марсель Брёйер организуют Школу дизайна при Гарвардском университете.

Здание в Дессау, разрушенное Второй мировой войной, через тридцать пять лет восстановили как исторический памятник и собрали архив Баухауса, включающий 26 тыс. единиц хранения. В 1979 году в Берлине по проекту Вальтера Гропиуса для архива было построено здание.

Белый город

Зерна знаний, посеянные Вальтером Гропиусом, Ханнесом Мейером и Людвигом Мисом ван дер Роэ в Дессау, дали всходы в Земле Обетованной. Они отразились в образцах архитектуры 1930–1940-х годов в Тель-Авиве, в местной ветви европейской художественной школы Баухаус. Девятнадцать учеников школы, а также архитекторы из Германии, выпускники школ Бельгии, французские ученики Ле Корбюзье, воспитанники венских университетов и римских академий устремились в Палестину. Здесь их ждал нуждающийся в новых зданиях, быстром и недорогом строительстве бывший пригород древнего порта Яффы на песчаных дюнах — Тель-Авив. Словно чистый холст, он стал идеальной площадкой для экспериментов, благоприятно воспринявшей эстетичный, функциональный и экономичный стиль. Плавные линии длинных балконов, плоские крыши, белые стены во многом определили внешний вид города. Такова площадь Дизенгоф, спроектированная родившейся в России в 1909 году Женей Авербух. Архитектор, которую нередко называют «израильской Корбюзье», получила образование в Европе, Брюссельской академии архитектуры, где в воздухе витали идеи Баухауса. В 1930-е годы, приехав в Тель-Авив, она выиграла в конкурсе и занялась застройкой круглой площади, мягко объятой шестью одинаковыми трехэтажными зданиями. Волнистые пороги балконов образуют активную игру света и тени. Мощная динамика горизонталей, фасады, уходящие вглубь квартала, дают иллюзию присутствия одного большого здания.

В 1939 году ансамбль дополнил элегантный объем кинотеатра «Эстер» архитекторов Иегуды и Рафаэля Магидовичей. Все здания на площади белого цвета. Однако пустынный средиземноморский климат требовал адаптации. Панорамные окна, то, чем славилась архитектура европейского Баухауса, в Израиле превратились в небольшие углубленные проемы, не пропускающие яркого света. Покатые кровли заменили плоские, превращающиеся в веранды. В 2003 году организация ЮНЕСКО всему ансамблю «Белый город» из четырех сотен зданий присвоила статус объекта мирового наследия.

Красный Баухаус

В середине 1930-х многие студенты и выпускники Баухауса вынужденно покинули Германию. Большинство устремилось в Америку. Бывший же директор школы Ханнес Мейер и семь его учеников в феврале 1931 года перебрались в Москву, чтобы строить новые города в молодой стране. Группу Мейера назвали «Красной бригадой Баухауса». Они оставили свой след на картах Магнитогорска, Екатеринбурга, Нижнего Тагила, Перми и Соликамска. Мейер в 1933-м в стиле баухаус разработал генплан Биробиджана, увы, лишь частично воплощенный в жизнь.

Эрнст Май, главный архитектор Франкфурта, приехал в Советский Союз исполнять гигантскую программу строительства социального жилья. Градостроительную концепцию Май продумал до мелочей. Его бригада спроектировала около двадцати соцгородков. В группу входила даже Маргарете Шютте-Лихоцки, автор знаменитой стандартизированной «франкфуртской кухни», прообраза всех встроенных кухонь. Вместе с Маем дизайнер отправилась в Советский Союз. В Магнитогорске, по воспоминаниям Мая, «посреди степи, в поезде, они рисовали первые наброски самоварным угольком на куске фанеры вместо чертежной доски». Трудности не пугали, но в конце 1933 года архитектор разорвал контракт и был таков.

Так повезло не всем. Выпускник Баухауса Бела Шефлер родился в Минске в 1902 году, в семье инженера, которая затем переехала в Гамбург. Под руководством Мейера Шефлер в Дессау проектировал комфортабельный и доступный для рабочих семей жилой комплекс «Лаубенганг». Через некоторое время деятельность архитектора объявляют «подрывной», и его самого высылают за пределы Саксонии. Изгнанник нашел приют в Москве, где имелась нужда в специалистах. В 1931 году приняв советское гражданство, вступив в ВКП(б), профсоюз, он начинает преподавать в Коммунальной академии. Через год Всесоюзное объединение «Востоксоюзстрой» командирует товарища Шефлера в распоряжение треста городского строительства Свердловска для работы в качестве прораба. Архитектор участвует в проектировании гостиницы для иноспецов, дома для испанских детей, заводоуправления Уралмаша, здания, где сегодня расположен Музей истории Уралмашзавода, яркого образца зрелого конструктивизма. 3 октября 1942 года особым совещанием при НКВД СССР товарищ Шефлер Б. М. квалифицирован агентом германской разведки и приговорен к высшей мере наказания. Судьба архитекторов Баухауса, приехавших в СССР, в большинстве сложилась подобным же образом.

Ханнес Мейер успел уехать. Его жену Маргарете Менгель расстреляли, а их одиннадцатилетнего сына переименовали в Ивана Ивановича и отправили в детдом. Всю жизнь тот проработал на угольных шахтах под Челябинском и лишь в 1990-е годы узнал о судьбе матери.

Программа Веймарского Баухауса, 1919 год. Евгения Гершкович

Культовые предметы

Баухаус произвел на свет особую художественную эстетику. Функциональная форма предметов, созданных в условиях современного машинного производства, сообщала им специфическую красоту. Рассматривая дизайнерские продукты, давно ставшие символами стиля баухаус, можно трактовать его как апофеоз геометрии.

Главное здание Bauhaus-Universitat Weimar было спроектировано в 1911 году бельгийским архитектором Анри Клемансом Ван де Вельде для Веймарской школы прикладного искусства, созданной герцогом Саксонским (Ван де Вельде состоял при нем консультантом). Теперь в Веймарском Баухаус-университете преподают архитектуру и урбанистику, гражданское строительство, искусство и дизайн.

В кресле Wassily мир сидит без малого столетие. Марсель Лайош Брёйер, уроженец Венгрии, студент Баухауса (а потом преподаватель) проектировал мебель для аудиторий школы. Молодому дизайнеру приглянулся бесшовный сгиб металлического руля велосипеда марки Adler. Аккуратный силуэт и трубчатая сталь перенеслись в «устройство для сидения», ставшее манифестом функциональных идей Баухауса,— B3 Chair (1925–1926). В прототипе ремни, перетягивающие каркас, были выполнены из парусины. Автор ищет компанию, готовую запустить продукт в массовое производство. Adler заниматься мебелью отказывается, зато на это готово пойти предприятие Thonet, знаменитое гнутыми венскими стульями.

Это событие можно считать знаком перехода в производстве мебели от дерева к иным материалам. В 1962 году кресло взялась выпускать итальянская марка Gavina. Тогда же вместо B3, шифра фамилии автора и номера версии, продукту было присвоено добродушное имя «Василий», в память о Кандинском, которому Брёйер подарил одну из моделей кресла. Парусину для пущей роскоши заменили кожей.

С 1968 года и поныне за производство Wassily Chair отвечает американская компания Knoll, в чьей коллекции есть еще один культовый предмет, напрямую относящийся к наследию Баухауса.

Кресло Barcelona, разработанное Людвигом Мисом ван дер Роэ в 1929 году для Международной выставки в Барселоне, для павильона Веймарской республики, возведенного из стекла, стали, травертина, оникса, мрамора у горы Монжуик,— давно икона дизайна.

Интерьер «минималистического аквариума», как его называли современники, немецкий модернист решил с помощью минимальных средств: четырех стульев, стола и пары кресел, обтянутых белой кожей и предназначавшихся для испанского короля Альфонсо XIII и его супруги. Иксобразно загнутыми ножками Мис цитирует курульное кресло, сакральный символ власти из времен Древнего Рима. На раму хромированной стали уложены две прямоугольные подушки, сшитые вручную из двадцати кожаных квадратиков.

Круглая база, цилиндрическая стойка и сферический плафон — светильник, известный как «лампа Wagenfeld WA 24», спроектированный Вильгельмом Вагенфельдом в содружестве со швейцарцем Карлом Якобом Юкером в 1924 году. Это такой же символ Баухауса, как и вышеописанные образцы. Немецкий промышленный дизайнер воплотил в модели из прозрачного опалового стекла и никелированного металла философию школы, где учился: сбалансированные пропорции и форма, предельно лаконичная, следуют за функцией.

Немецкая художница Марианна Брандт, оставив прежние занятия, пришла в Баухаус подмастерьем в мастерскую по металлу. В первый же год пребывания в стенах школы Брандт делает серебряный чайник Tea infuser со встроенным ситечком, небольшой, размером всего в 7 см, свободный от какой-либо декорации и орнамента, но впоследствии попавший во все учебники и в экспозицию Британского музея.

Выдвигающиеся один из другого столы Nesting (1926–1927) художника Йозефа Альберса, студента, потом возглавившего мастерскую мебели в Баухаусе, возвестили об эре утилитарности и экономичного жилища. Каждый столик сработан из твердого дуба и акрилового стекла под лаком.

Шахматные фигуры, сделанные Йозефом Хартвигом в 1924 году. Набор сначала назывался Das Bauhaus Schachspiel, позднее он получил название Das moderne Schachspiel). В отличие от канонических, все шахматные фигуры Хартвига вписаны в квадрат. Фигуры размещались в коробке максимально рационально, занимая все полезное пространство и не оставляя пустот.

Апофеоз простоты и функции, дверная ручка создана отцом-основателем Баухауса, самим Вальтером Гропиусом и запущена в массовое производство в 1923 году компанией Ize. Предмет состоит из квадратного стержня и цилиндрического захвата из никелированной латуни.