«Россия не выучила урок компьютерной эпохи»

Когда экономика буксует, не в силах соскочить с нефтяной иглы, политики начинают говорить о необходимости прорыва, а ученые — о «закрывающих технологиях». Что под этим имеется в виду, разбирался «Огонек».

Беседовала Светлана Сухова

Речь — об изобретениях, чье появление на рынке делает бессмысленным дальнейшее развитие некоторых секторов промышленности, экономики, науки (как, например, в свое время распространение компьютеров «убило» производство печатных машинок). Заговорили об этом явлении лет 20 назад. И сегодня, когда мир вступил в полосу деструкции и переформатирования (см. «Огонек» в № 15, 2019), именно с этими технологиями и власть имущие, и бизнес связывают надежды. Ведь закрывающие технологии способны изменить глобальную расстановку сил. Или как минимум помочь преодолеть экономический кризис.

К чему может привести массовый выброс на мировой рынок десятков такого рода технологий или, напротив, их сокрытие от социума? «Огонек» адресовал эти и другие вопросы завотделом математического моделирования нелинейных процессов Института прикладной математики им. М.В. Келдыша, доктору физико-математических наук, профессору Георгию Малинецкому.

— Георгий Геннадьевич, появление закрывающих технологий — неожиданность или это можно прогнозировать?

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Многое можно предугадать или рассчитать заранее. Самый простой способ — проанализировать темы, которыми занята сегодня фундаментальная наука. Она всегда работает на горизонт примерно в 50 лет, так что, когда власть призывает фундаментальную науку «напрячься», чтобы увеличить число инноваций в стране, это обращение не по адресу. После того как Майкл Фарадей открыл электромагнитную индукцию, прошло полвека, прежде чем появилась электротехническая промышленность. Уравнение вынужденного излучения Альберта Эйнштейна и изобретение лазера тоже разделяют десятилетия. У прикладной науки меньший временной горизонт — 12–15 лет, зато в этом секторе делается 75 процентов изобретений. Еще есть опытно-конструкторские разработки, которые работают с горизонтом в 2–3 года. Словом, прогноз по появлению закрывающих технологий можно сделать с разным прицелом по дальности.

— Такие прогнозы доступы только ученым?

— Вовсе нет. Частенько в роли предсказателей выступают и писатели-фантасты. Достаточно вспомнить Карела Чапека, которому человечество обязано и прогнозом относительно появления роботов, и самим словом «робот». Жюль Верн описал подводную лодку и вертолет задолго до их появления, Герберт Уэллс — атомную бомбу и лазер, Арктур Кларк — спутники связи, а Марк Твен — интернет. Станислав Лем в книге «Сумма технологий» заговорил о том, что человечество — технологическая цивилизация, которая для решения каждой задачи придумывает новую технологию и в результате рано или поздно дойдет до того, что само окажется ненужным. И что мы имеем сегодня? Активный рост беспилотных технологий — и вот уже эра людей-пилотов подходит к концу.

Человек чем дальше, тем чаще исполняет роль «пастуха» роботов. Но нужно ли это человечеству? Не приведет ли это к тому, что, как и пастухи, мы окажемся не нужны?

— Значит, закрывающие технологии могут быть и злом?

— Ни в коем случае! Какое зло от волшебной палочки, если она попала к вам в руки? Проблема не в ее способности претворять мечты в реальность, а в злой воле того, в чьих руках она оказалась. Все в этом мире может одновременно благом и быть, и не быть. Что есть ядерные технологии? С одной стороны, после создания ядерного оружия человечество уже 70 лет не знает мировых войн, атом дал нам электростанции, методы медицинской диагностики и многое другое. С другой стороны, ядерное оружие — дамоклов меч над головой человечества.

Как изменилось человеческое поведение под влиянием гаджетов

Проблема не в технологии, а в разуме тех, кто ею распоряжается. И тут хорошо бы запастись мудростью, а не действовать по расчетам разума. О разнице между этими двумя понятиями писали великие математики прошлого Никита Николаевич Моисеев и Израиль Моисеевич Гельфанд: человек разумный всегда найдет способ выпутаться из трудной ситуации, в которую мудрый не попадет.

— Если человечество может делать прогнозы относительно закрывающих технологий на полвека вперед, то почему их появление — такой шок и неожиданность?

— Конец подкрался незаметно, хоть виден был издалека. Предсказать можно сферы появления технологий, но не детали их появления — время, имена разработчиков и т.д. Вот и выходит, что вроде как предупреждены, а все же не готовы. Вы только представьте себе бизнес, у которого все отлажено, все куплено и схвачено, чтобы никто из конкурентов не мог бы забежать вперед, а тут как снег на голову такая технология! А в мире вооружений все еще проще: там появление прорывных закрывающих технологий идет рука об руку с колоссальными средствами, на которые можно незамедлительно начать новые разработки. И неудивительно, что сфера вооружений лидирует по числу закрывающих технологий: тут как нигде малейшее усовершенствование оружия дает гигантское преимущество в бою. Люди вообще изобретательны там, где дело касается жизни и смерти.

Оглянитесь вокруг: мобильные телефоны, тефлон, интернет, самолеты и еще добрая сотня изобретений — вчерашние военные технологии. Первый директор института, где я имею честь работать, Мстислав Келдыш был убежден, например, что космическая отрасль важна для человечества тем, что ставит задачи и сподвигает к технологическим прорывам, которые будут востребованы и в других секторах экономики. Он был убежден, что у страны не может быть много научных приоритетов — один, максимум два. В его времена это были космос и атом — два самых крупных научно-технических проекта XX века, в которых СССР добился решающих успехов.

— А каковы приоритеты сегодня?

— Если бы спросили Келдыша, убежден, он бы сказал «биология». И был бы прав. Сегодня каждая третья исследовательская работа в фундаментальной науке относится к теме биологии и медицины. Когда я учился в школе, считалось, что математика — это великая сложная наука, физика и химия в два раза проще математики, а биология еще на ступень ниже. Сегодня все иначе. Индекс цитируемости у биологии — 50, у химии и физики — по 8, информатики и математики — по 1,5. Это значит, что основные усилия будут вкладываться в эти сферы и одним из призов в технологической гонке станут годы здоровой и активной жизни.

Уже в наши дни Южная Корея приняла национальный план, по которому среди младенцев, родившихся в 2019 году, 5 процентов проживут больше 120 лет. Похожие перспективы рисуют и в Европе. Когда к власти пришел Барак Обама, он обратил внимание, что на тот момент инвестиции в научную программу «Геном человека» уже дали 140 долларов прибыли на 1 вложенный доллар. Это данные десятилетней давности, а сегодняшняя цифра еще внушительней. Фронтир (изначально зона освоения Дикого Запада, термин, указывающий передовую границу чего-либо.— «О») лежит в сфере биологии. Завтрашний день там. Но двигаясь в завтра, нельзя забывать про день сегодняшний и вчерашний.

Мне довелось беседовать с Жоресом Ивановичем Алферовым, я спросил его, куда следует инвестировать, чтобы укрепить национальную оборону, и услышал в ответ: «В электронику!» От 80 до 95 процентов возможностей современного оружия зависят от электроники, а в России с ее развитием не все благополучно. Страны делятся сегодня на две группы — одни умеют производить мобильные телефоны, а другие могут по ним только разговаривать. Считаю, что Россия не выучила урок компьютерной эпохи, хотя это вчерашний день технологий. Но без сданного экзамена по этому «предмету» мы не сможем двигаться дальше. Придется научиться делать свои компьютеры, мобильные телефоны и программное обеспечение. На мой взгляд, именно в сфере электроники в настоящий момент имеется целый блок закрывающих технологий, требующих умелого и осторожного использования.

— Какие именно?

— Прежде всего искусственный интеллект. Сегодня уже возникает соблазн использовать его повсюду, но я бы не торопился. Помимо аварий Boeing 737 MAX, таких как в Индонезии, известны еще и случаи гибели пациентов по вине искусственного интеллекта компьютера (не смогли учесть все параметры при проведении лучевой терапии). В отношении закрывающих технологий должно работать известное правило: тень, знай свое место! И так во всех областях, особенно связанных непосредственно с жизнью людей.

Как новые технологии борются с раком

Сегодня в сфере биологии уже идет то, что сами биологи называют «генетическим штормом». Благодаря технологии CRISP/CAS9 стало возможным вырезать участки генома с тем, чтобы наши потомки не страдали от тяжелых заболеваний. В Китае в прошлом году был показан наглядный результат применения такой технологии: рожденные близнецы отныне и навсегда избавлены от опасности заразиться ВИЧ.

— Что же тут закрывающего?

— Эта технология закрывает с десяток отраслей медицины, которые были нацелены на то, чтобы поддерживать жизнь людей с тяжелыми заболеваниями. Благодаря генным технологиям человечество окончательно перечеркивает такое явление, как естественный отбор. Еще 50 лет назад половина рожденных детей не выживала, а средняя продолжительность жизни мужчин в 1913 году в России составляла около 30 лет.

Биотехнологии и современная медицина сделали так, что естественный отбор сведен к минимуму, и способствовали тому, что здоровье молодежи сегодня несравненно слабее, чем у их отцов и дедов.

Американцы фиксируют «эпидемию аутизма». Стабилизировать ситуацию, как считает ряд экспертов, можно путем редактирования генома, чтобы все рождались уже здоровыми. Если такое удастся, это станет настоящей революцией, может, более значимой, чем атом или космос.

—Выходит, закрывающие технологии — это импульс для развития человечества?

— И да, и нет. Например, робототехника. С одной стороны, это освобождает людей от тяжелой работы. С другой — слишком уж активное освобождение приведет к тотальной безработице. Основоположник кибернетики Норберт Винер предвидел такую опасность еще в далекие 1950-е. По его мнению, в такой новой реальности обязательно потребуется новое социальное устройство общества. Технология развития гаджетов, с одной стороны, позволяет нам иметь все библиотеки мира в нашем кармане.

С другой — делает нас ленивыми и нелюбопытными, не знающими, как фонвизинский Митрофанушка, географии, потому что извозчик довезет, куда прикажут. Это новое невежество. На мой взгляд, один из самых разрушительных проектов современности — цифровая школа, в которой не нужны ни преподаватели, читающие лекции (достаточно их записей), ни семинары (вместо них пособия и тесты). Цифровая школа есть закрывающая технология в прямом и переносном смысле слова: если она будет внедрена, треть вузов страны закроется, а преподаватели окажутся выброшены на улицу. Опасность закрывающих технологий в том, что люди редко когда используют их себе на благо.

Интернет, соцсети, гаджеты — закрывающие технологии. Примерно 10 лет назад российские социологи провели исследование, сколько времени мужчины уделяют женщинам и детям. Оказалось, в среднем 45 минут в сутки, тогда как соцсетям, гаджетам и просмотру телевизора — 4,5 часа. То есть почти 5 часов в сутки россиянин живет чужой виртуальной жизнь вместо того, чтобы обратить внимание на своих близких. И так не только в России: в прошлом году согласно исследованиям, проведенным в ряде стран Запада, время, проведенное в интернете, колебалось от 6 до 8 часов в день. Только представьте: вам обещают хорошую работу и зарплату, но в обязанности будет входить ежедневное пребывание в тюрьме по 5–6 часов. Согласитесь? Скорее всего нет, а ведь миллионы людей ежедневно добровольно отбывают «срок» в своих гаджетах, закрыв при этом почти все каналы живого общения, включая самые важные — общения с близкими.

— Кто заказчик закрывающих технологий? Он вообще есть?

— Крупные корпорации и власть. Транснациональные корпорации ориентированы на появление все новых закрывающих технологий. И не даром: пятерка крупнейших компьютерных фирм США (среди них Facebook, Google, Amаzon) благодаря таким технологиям имеют прибыль, сопоставимую с ВВП Германии. Неудивительно, что они инвестируют в поиски все новых технологий. Сегодня ищут в основном в сфере искусственного интеллекта (ИИ). По прогнозам, до 2030 года доходы фирм, инвестировавших в ИИ, составят 13 трлн долларов. А ведь весь мировой ВВП — 80 трлн долларов.

Одновременно корпорации кладут под сукно новые разработки, если не успели еще отбить инвестиции в уже запущенные проекты. Закрывающие технологии пускают в ход, как правило, во времена кризиса. Великий русский экономист Николай Дмитриевич Кондратьев открыл циклы технологического перевооружения, которые сегодня носят его имя: каждые 40–50 лет, когда мир охватывает кризис из-за того, что технологии оказываются уже не столь эффективны, на рынок выбрасываются новые решения, позволяющие совершать технологический рывок.

— Россия какой год в кризисе, а закрывающих технологий как не было, так и нет. Почему?

— Потому что Россия не находится в состоянии кризиса. Кризис — это аналог Великой депрессии: рушатся банки, люди сотнями тысяч остаются без работы, исчезают продукты, в сфере промышленности плохо всем отраслям без исключения. У нас такой апокалиптический сценарий? Россия прочно сидит на нефтегазовой игле. Проблема даже не в этом остром предмете, а в том, что власти считают, что на их век богатств недр хватит. Отсюда и привилегии для добывающей, а не обрабатывающей промышленности. Для развития последней нужны кредиты под 10 процентов годовых, а для компаний хай-тека — и вовсе 4 процента, иначе никаких прорывных технологий вы не увидите.

А что мы имеем? 20 процентов годовых. Еще требуется особое отношение государства: оно должно быть не просто заинтересовано в их появлении, но и активно способствовать этому. В советские времена был такой Госкомитет по науке и технике, который координировал научные исследования в разных отраслях промышленности. Такая координация крайне важна, потому что нельзя все отдать на откуп рынку, в противном случае мир никогда не увидит тех или иных технологий, которые рынку не нужны или не выгодны по причине своей дороговизны. Характерный пример — космические или военные технологии. С последними надо быть особенно внимательными: путь от кризиса к развитию экономики пролегает, как правило, через военные конфликты, и все потому, что закрывающие технологии появляются в сфере вооружений. Вспомните, сколько всего нового появилось чуть ли не разом накануне Первой мировой войны: торпеды, подлодки, самолеты, радиосвязь. Собственно, и сама война — следствие действия закрывающей технологии.

— И какой же?

— До 1914 года мир тоже был однополярным, и во главе его стояла Великобритания, владевшая главным энергоресурсом — углем. Все компании, продававшие уголь в мире, были британскими. Германию в Лондоне не боялись, потому что у немцев не было гуано (разложившийся естественным образом помет морских птиц и летучих мышей.— «О») и каучука.

Как мир вступает в эпоху диструкции и фейков

Первое было необходимо при производстве нитратов, без которых не было снарядов. Гуано везли из Чили, и англичане бдительно следили за процессом. Каучук и гевею везли из Индонезии. Германия вложила силы и средства и вместе с Нобелевской премией по химии за 1918 год, доставшейся Фрицу Габеру, отцу химоружия, за прямой синтез аммиака из воздуха, получила необходимый элемент для взрывчатки, а заодно и удобрение. А потом целый ряд стран сделали ставку на нефть (бензин), куда более технологичное изобретение. Так что Первая мировая война — это война нефти против угля.

— Что будет, если на рынке одновременно окажутся несколько закрывающих технологий?

— Сомневаюсь, что такое в принципе возможно. Потому как владельцы таких технологий — международные корпорации — не готовы терять прибыль, пока не вернут уже вложенные в другие проекты средства. Мои коллеги-медики говорят, что уже давно разработано средство профилактики и лечения зубных болезней и рака, но ведущие мировые компании блокируют его появление. Кстати, мы забыли еще об одном важном моменте, связанном с закрывающими технологиями,— как и все в этом мире, они могут «умирать».

— Это как?

— Вспомните историю антибиотиков. Одно из величайших открытий в истории человечества. Недаром в десятку крупнейших ученых всех времен и народов, где из математиков был бы Евклид, из физиков — Ньютон и Эйнштейн, из химиков — Менделеев, а из биологов — Дарвин, входит Александр Флеминг — изобретатель пенициллина. Первая мировая война унесла примерно 10 млн жизней, а вирус испанки — 45 млн. Флеминг открыл, что у представителей царства грибов есть оружие против представителей царства бактерий. Грибы, например, синтезируют антибиотики. Так появился пенициллин, который спас жизни сотням миллионов людей. Человечество встало на границе между двумя царствами и смогло сберечь много жизней.

Ярчайший пример закрывающей технологии, которая спустя полстолетия погибла. Бактерии приспособились к пенициллину, появились штаммы, устойчивые ко многим другим антибиотикам. Мир сегодня стоит перед угрозой жизни без антибиотиков. Счастливый билетик, подаренный Флемингом, оказался использован. А без антибиотиков нас ждут времена средневековья: повысится детская и материнская смертность, уйдет в прошлое хирургия, даже зуб нельзя будет удалить без риска смертельного заражения. Человечеству пока нечем заменить антибиотики, но оно найдет ответ. Следующая закрывающая технология, уверен, будет об этом.