Ознакомившись с тем, как в нынешней России поставлены преступления и наказания, Александр Руцкой объявил: "Сильная президентская власть в этих условиях — не теоретическая формула, а потребность дня".
В устах вице-президента менее экзотической страны такая фраза была бы чудовищным трюизмом — но не в самобытной России. "Гражданский союз" (ГС) в котором состоит Руцкой, устами Аркадия Вольского предлагает установить в России парламентскую республику, причем по наиболее гротескному итальянскому образцу, где роль президента близка к нулю. До последнего времени Руцкой играл на стороне ГС, но дискуссии о разных типах государственного устройства, вероятно, открыли вице-президенту ту истину, что при этих разных типах и объем полномочий президента тоже может сильно варьировать. Руцкой, очевидно, осознал, что если ГС и обеспечит ему звание президента, то он станет таким президентом, которому строго возбранено заниматься чем-нибудь, кроме приема верительных грамот от иностранных послов, — отчего степень лояльности Руцкого к ГС могла и уменьшиться.
К проблемам, которые ставит перед ГС бывший лидер движения "Коммунисты за демократию", дополнительные заботы добавляют просто коммунисты. Зампред ЦИК российских коммунистов Валентин Купцов заявил: "Мы поддерживаем позицию ГС... Определяющим является и то, что ГС не антикоммунистическая организация".
Возрождение компартии давно уже вызывает у лидеров ГС сильную мигрень — и небезосновательно. На купцовское предложение заключить союз могут быть два ответа — и оба для ГС оказываются плохими. В случае согласия утрачивается политическая идентичность и внезапно реанимируются упреки радикалов в том, что ГС имеет на себе каинову печать КПСС. С каиновой печатью можно примириться, но беда еще и в том, что давний (объединение коммунистов и социал-демократов в восточногерманской СЕПГ) и недавний (бело-красный ФНС) опыт учит, что брак оказывается неравным — коммунисты с их недюжинными организаторскими способностями низводят союзников до уровня покорных попутчиков. При наличии у коммунистов столь способного лидера, как Геннадий Зюганов, боязнь такого исхода еще более обоснованна. Можно, конечно, и отвергнуть брачное предложение, но тогда, с одной стороны, разбивается надвое потенциальный электорат, с другой же — вновь проклятая проблема политической идентичности: надо будет показать принципиальное программное отличие ГС от КПСС, а пока с этой задачей никто успешно не справлялся.
На том неприятности центристов не кончились. Член Консультативного совета при президенте Андраник Мигранян, указав, что функции, исполненные Валерием Зорькиным на VII съезде, "были прямо противоположны роли и функциям главы Конституционного суда", резюмировал: "Этот институт, фактически соучаствуя в нарушении Конституции, перестал быть инструментом защиты Конституции, оставив политическую систему без дистанцированной от борьбы между законодательной и исполнительной ветвями власти судебной инстанции".
Миграняновская критика поучительна в двух отношениях. Во-первых, это дебют знатного политолога в новом качестве президентского советника. Поскольку Мигранян специализируется на проблемах переходных обществ и просвещенного авторитаризма, его советы будут как минимум небезынтересны занятому теми же проблемами Ельцину. А также Зорькину. Во-вторых, существенно, что Мигранян — противник референдума и рьяный сторонник верхушечного компромисса между политическими элитами, и тем самым он атакует Зорькина с незащищенного фланга. Апология Зорькина базируется на том, что России не нужны радикальные скачки, а нужен разумный консерватизм, олицетворяемый в персоне председателя КС. Мигранян утверждает то же самое, но затем добавляет, что деятельность самого Зорькина к этим превосходным принципам никакого отношения не имеет.
Попутно Мигранян соглашается с приближенным к Патриарху дьяконом Андреем Кураевым в том, что функции примирителя более подобают не председателю КС, но Патриарху. В принципе дьякон с политологом абсолютно правы, но беда в том, что Русская Православная Церковь (РПЦ) сама недалека от того плачевного состояния, в котором находится мирская власть. Председатели ряда православных братств предъявляют окружению Патриарха (фактически — ему самому) ряд обвинений: терпимость к инославным (баптистам), к иудеям ("Ваше Святейшество! Неужели Вам неизвестно, сколько горя принесла России 'ересь жидовствующих'"? — спрашивают руководители братств) и нетерпимость к высказываниям епископов фундаменталистского направления. Авторы письма прозрачно напоминают, что терпимость Патриарха к иудеям уже ставила РПЦ на грань раскола и указывают: "Нам далеко не безразлично, как выглядит в глазах общественного мнения первосвятитель РПЦ. Поэтому молим Вас — прислушайтесь к голосу народа церковного".
Полемика паствы с пастырем через посредство прокоммунистической газеты ("Советской России") и прозрачное указание на то, что наряду с Патриархом и его дурным окружением есть обладающий хорошим окружением глава второй по значению С.-Петербургской епархии митрополит Иоанн, наводит на размышления о том, кто будет мирить церковную верхушку, если процесс пойдет дальше. Пока что, во всяком случае, явно пропрезидентски настроенный Патриарх (благословивший недавно Ельцина на "совет с народом", т. е. референдум) находится в положении вроде президентского: вслед за обличением его ближайших сотрудников ему намекают, что есть и другие достойные епископы, и только что не произносят являющийся аналогом мирского термина "импичмент" наличествующий в каноническом праве термин "извержение из сана".