Для арта, для семьи

На первой линии ГУМа в рамках фестиваля «Черешневый лес» проходит выставка современного искусства ГУМ-Red-Line. Работы 15 художников участвуют в экспозиции, объединенной темой «Одна семья». О том, что искусству и публике дает это хождение художников в народ, рассуждает Игорь Гребельников.

Если говорить о red line — красной черте, отделяющей допустимое от недопустимого, то амбициозный проект, затеянный ГУМом, ее не переступает: посреди витрин показывают искусство, проверенное временем и рынком. Больше половины участников ГУМ-Red-Line в разные годы отметились на Венецианской биеннале (кто-то — не только в российском павильоне, но и в основном проекте) и на других крупных выставках, работы этих художников есть в музейных и частных коллекциях. Однако выход современного искусства к широкой аудитории посетителей главного универмага — событие неординарное: зрителей тут в разы больше, чем на музейных выставках-блокбастерах, не говоря уже о выставках современных художников, которые по части зрительского внимания сейчас сильно проигрывают классическому искусству в Пушкинском или Третьяковке. Впрочем, на самой проходной первой линии ГУМа что только ни выставляли: редкие часы и украшения, ретроавтомобили и винтажную одежду, платья к фильму «Матильда» и футбольные раритеты.

Другое дело — современное искусство с его злободневностью, мудреными смыслами, флером элитарности, унаследованным от модернизма, но даже неоднозначная тема семьи в исполнении 15 художников (куратор выставки — Марина Федоровская) тут не кажется сложным заданием. Хотя дело не только в том, что «все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», но и, скажем, в сегодняшнем повсеместном переосмыслении гендерных и матримониальных ролей, где все смешалось похлеще, чем в доме Облонских. Конечно, художники об этом знают и высказываются настолько отстраненно или метафорически, что выставка приобрела отчетливо шутливую интонацию.

Впрочем, сама экспозиция смотрится весьма эффектно: каждому участнику отведено по просторному павильону, произведения дополнены подробными экспликациями и видеоинтервью с каждым автором — так подробно современное искусство у нас еще не разъясняли.

Посетителей, входящих со стороны Никольской, встречают гигантские разноцветные гуманоиды Андрея Бартенева в позе гимнастов с кольцами в поднятых руках: проект «Сигнальщики — посадка корабля семейного счастья» приглашает в вымышленные художниками миры на заявленную тему. В «космическом» антураже ее воображает и Гоша Острецов: в живописной «Берегине семьи», в скульптурной «Хранительнице космотонов» — этим божествам люди будут поклоняться после того, как жизнь на Земле закончится. Зрительский хит — уже много раз показанное эпическое 38-минутное видео «Inverso Mundus», тоже на апокалиптический сюжет, разыгранный с участием людей и диковинных химер, созданных на компьютере: на отдельном принте — семейный портрет в интерьере с химерами в качестве домашних животных.

Этой разновидности портретного жанра воздает должное и Павел Пепперштейн, представляя членов семьи с геометрическими фигурами вместо голов, которые образуют что-то вроде супрематической композиции: у каждой фигуры своя идея, и, следовательно, это «идеальная» семья.

На гигантском полотне Владимира Дубосарского «В наших домах цветут вечные ценности» счастливое семейство позирует на диване рисующему их сыну: у ног — собака, обои «в ананас», за окнами в пол — залитый солнцем сад. Остроумный оммаж шедевру поп-артиста Ричарда Гамильтона «Что же делает наши жилища такими особенными, такими привлекательными?», очевидно, не предполагает других ответов на этот вопрос, кроме как «яркая живопись на холсте».

Иногда она даже слишком «яркая»: рядом — портрет пары в бане, где на груди мужчины красуются татуировки со Сталиным и Мариной Абрамович, как оказалось отсылающие к строчке из Высоцкого «А на левой груди профиль Сталина, а на правой — Маринка анфас».

С более изящным художественным контекстом работает его бывший коллега по творческому дуэту Александр Виноградов: на картине с фрагментами заборов итальянских частных владений он воспроизвел знаменитую «Мадонну дель Парто», или «Мадонну родов», Пьеро делла Франчески, на которой Дева Мария изображена беременной. Она тоже за решеткой — видимо, это намек на нынешнее «заточение» знаменитой фрески из разрушенной часовни в специально посвященном ей музее в Монтерки.

Сергей Братков перенес сюжет Адама и Евы на пододеяльник, украсив его принтами фотографий обнаженной пары с удавом: «Первое искушение» (так назван павильон) художник в духе места проведения выставки связывает с консюмеризмом.

Прославившийся как перформансист, Олег Кулик вернулся к искусству, с которого начинал,— к скульптуре. Его четырехметровую вариацию татлинской башни венчает фигурка обнаженного мужчины в возбужденном состоянии: судя по названию работы — «Летатлин», его вторая половина — это небо. За семейную тему в более традиционном смысле отвечает скульптурная композиция с голыми мамой, папой и детьми, застрявшими, как в паутине, в стыках высокой металлической конструкции — работа как раз о кризисе семьи в наше по-новому структурированное время.

Единственный автор, кто на этой выставке ничего особенного не выдумывает на тему семьи,— это Ирина Корина. Ее серия картин «Снегири и другое» — наблюдение за тихой обыденностью, в которой проступает течение времени: освещенная веранда дачи с дремлющей кошкой, комната с сохнущим на вешалке платьем, просто распахнутое окно с вьющимся цветком; есть ощущение, что в этих простых декорациях, исполненных художницей кричаще яркими красками, и разворачивается невидимое семейное счастье.

Впрочем, судить о том, как на выставке Гум-Red-Line раскрыта тема семьи, скорее положено тем многочисленным посетителям, которые с радостью позируют на фоне искусства, вдруг обнаружившегося посреди универмага, и спешат разместить фото в соцсетях.