Фрагменты сгоревшего в Шереметьево самолета увезли в ангар, работа следствия на месте катастрофы завершена, теперь криминалисты продолжат исследовать обломки уже в помещении. Самолет Sukhoi Superjet 100 «Аэрофлота», следовавший из Москвы в Мурманск, 5 мая вечером экстренно вернулся в Шереметьево и совершил жесткую посадку. При посадке у него подломились стойки шасси и загорелись двигатели. В результате катастрофы погиб 41 человек. Сейчас СК рассматривает три основные версии трагедии: недостаточная квалификация пилотов, неисправность самолета и плохая погода. По данным “Ъ”, сажать самолет экипажу пришлось в критических условиях: на скорости около 300 км/ч, при плохой погоде, отсутствии связи с диспетчером и при максимальной загрузке.
Фото: Tatyana Makeyeva, Reuters
Сами члены экипажа заявляют, что потеряли связь с землей из-за удара молнии. Вот что сказала в интервью изданию «База» бортпроводница Татьяна Касаткина.
«Мы взлетели, попали в тучу, был сильный град. И в этот момент произошел хлопок, вспышка такая, как от электричества. Все произошло очень быстро. Был очень черный дым, прямо ни секунды не было времени. Пассажиры начали соскакивать с кресел, и я там уже не видела ничего, выталкивала дверь, а потом и людей».
Что еще известно о произошедшем и его причинах? СМИ пишут, что командиром корабля был Денис Евдокимов, у которого около 7 тыс. часов налета, из которых 1,5 тыс. — как раз на Sukhoi Superjet 100. Это опытный пилот, рассказывает президент Шереметьевского профсоюза летного состава Игорь Дельдюжов: «Следствие, прокуратура, Межгосударственный авиационный комитет будут отрабатывать все версии, проверять техническую документацию, в том числе то, как обучались пилоты, как проходили проверки. Будут подняты все данные, вплоть до того, как отдыхал экипаж, когда его членам предоставлялся отпуск, был ли достаточным предполетный отдых.
По предварительным данным, этот разряд электричества привел к отказам не только связи, но и системы управления, из-за чего самолет перешел в режим, в котором пилоты обычно не летают.
Его отрабатывает только на тренажере. То есть было очень сложно экипажу, несмотря на то, что командир с 7 тыс. часов налета — это опытный пилот. Кроме того, звучат замечания, что якобы на земле горящий лайнер не встречали машины экстренных служб. Но экипаж не декларировал аварийную ситуацию, он сказал, что есть технические проблемы и что самолет возвращается в аэропорт. Это другая причина посадки, и в этом случае к полосе не выдвигаются аварийные службы».
Пилоты — не единственные, к кому у следователей есть вопросы. По словам представителя СК, ведомство также проверит действия бортпроводников и диспетчеров. В соцсетях появилось видео, на котором якобы сотрудники Шереметьево на служебном компьютере смотрят видео катастрофы, делают селфи и шутят, что борт приземлился с «огоньком». Служба безопасности аэропорта провела оперативное расследование инцидента с видеозаписью. Согласно его результатам, сотрудники Шереметьево и авиакомпании «Аэрофлот» не имеют к инциденту никакого отношения.
Судя по видео посадки, экипаж оказался не готов к аварийной ситуации, полагает председатель Шереметьевского профсоюза бортпроводников Илона Борисова: «Подготовленная аварийная посадка — это когда еще в воздухе бортпроводники получают информацию от летного экипажа, что не все гладко, и приступают к подготовке пассажирской кабины к приземлению. Все, что было извлечено из пассажирских полок, все предметы, которые могут нанести вред пассажирам во время жесткой посадки, должны быть убраны, все проходы должны быть свободны. Такими предметами, среди прочего, признаются очки, которые могут разбиться, контактные линзы, галстуки, которые могут удушить пассажира, расстегиваются воротнички одежды и так далее. Еще раз объясняется использование ремня безопасности и обозначаются аварийные выходы.
То есть в данном случае однозначной подготовки к аварийной посадке не было, и экипаж действовал, исходя из сложившейся ситуации».
Журналисты издания «Сноб» поговорили с одной из пассажирок лайнера Марины Ситниковой. Она подтвердила, что в самолет попала молния, а также рассказала, как проходила эвакуация.
«Я сидела в десятом ряду. Мы заходили на посадку, и дальше все произошло сразу, молниеносно: один сильнейший удар — у меня чуть глаза из орбит не вылезли, второй чуть потише, третий, а потом дым и сразу начало гореть. Никто не думал, что жертв так много. Люди сказали, что задний выход был заблокирован. Даже пассажиры с девятого ряда не смогли спастись. Спаслись те, кто сидел в 10-м, были счастливчики с 12-го, а дальше — никого. Я всех спрашивала, но из хвоста мы никого не видели в числе спасенных: у них выхода не было. Давки при эвакуации я не видела — видела только дым. Помню, что некоторые выбирались ползком. Меня, если честно, спасла стюардесса. Помню, там кто-то о чем-то возмущался, а затем я почувствовала, что у меня кружится голова, ноги подкосились. Я поняла, что теряю сознание. Я не понимала, что делать. И вдруг услышала приказным таким тоном: «Быстро! Быстро!» — и побежала на звук, нашла в себе силы».
Известно, что следователи обнаружили два «черных ящика» Superjet, речевой и параметрический. Самописцы, как сообщается, в удовлетворительном состоянии, их изучают специалисты. Эти устройства помогут узнать, действительно ли в самолет попала молния, которая вывела из строя электронику.
Такая версия кажется неправдоподобной пилоту-инструктору Александру Лаврикову. По его словам, если системы выходят из строя от удара молнии, это говорит о серьезных проблемах с техническим оснащением самолета: «В наших широтах, начиная с мая и заканчивая октябрем, есть большая вероятность попадания молнии, но самолет-то конструктивно от этого защищен. Есть разрядники статического электричества и защита всех электронных схем. Поэтому такое ЧП не должно вызвать никаких последствий. Если же это стало причиной отказа в работе систем самолета, значит, нужно конструктивно вносить изменения, устанавливать дополнительные защиты, новые блоки, чтобы этого не произошло снова. Sukhoi Superjet 100 — еще относительно новый самолет. Неисправности, которые невозможно было определить в испытаниях при небольшом налете, могут проявляться при дальнейшей эксплуатации».
В пользу версии о технической неисправности борта говорит и еще одна деталь — самолет имел относительно небольшой налет и совершал преимущественно короткие перелеты, не более двух часов. И, несмотря на это, он уже попадал в происшествия, рассказал корреспондент “Ъ” Герман Костринский: «Самолет был произведен в Комсомольске-на-Амуре и в сентябре позапрошлого 2017 года передан в операционный лизинг "Аэрофлоту". Арендодателем выступила компания "ВЭБ-лизинг". То есть во время эксплуатации перевозчик должен был гасить лизинговыми платежами стоимость самолета. По итогам срока действия этого договора машина должна была вернуться арендодателю, она не должна была оставаться в авиакомпании. Это 32-й по счету лайнер Sukhoi Superjet 100, приобретенный "Аэрофлотом" в эксплуатацию. С ним связано одно происшествие. В январе прошлого года у него не выпустились закрылки во время снижения, но к каким-то определенным последствиям это не привело».
Большую дискуссию в соцсетях вызвало поведение некоторых пассажиров. В интернете опубликовали видео, на котором видно, как люди идут с чемоданами от горящего самолета. По словам некоторых очевидцев, во время эвакуации пассажиры стали доставать свои вещи с полок. Пассажиры были в панике, поэтому обвинять их в случившемся нельзя, уверен глава центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Виноградов: «Здесь сработало то, что всегда включается у людей в экстремальных ситуациях — спасаться и спасти свои вещи. Хватают все, что было с ними, несутся, сломя голову, в растерянности, не отдавая себе в полной мере отчет в происходящем. Они препятствуют спасению, эвакуации, загромождают выход и так далее.
Это обычная паническая реакция у людей, которые вообще склонны к такому состоянию.
Экипаж ничего не мог больше предпринять, он четко делал то, что должен был. Нареканий к его действиям, во всяком случае, у меня нет».
По официальным данным, эвакуацию пассажиров провели за 55 секунд при нормативе в 90. В Росавиации оценили действия экипажа «выше предельной планки профессионализма». Один из стюардов Максим Моисеев пытался открыть выход в хвостовой части самолета, но надышался угарным газом и погиб.