Арбитражное стояние
Третейское разбирательство меняется и остается прежним
Прошедший год ознаменовался значительными изменениями в сфере третейского разбирательства. Изменилось профильное законодательство, расширилось число арбитрабельных споров, был уточнен порядок создания новых третейских судов, о чем в начале прошлого месяца отчитался на своем сайте Минюст.
Фото: Коньков Сергей / Фотохост-агентство ТАСС
В начале апреля Минюст РФ опубликовал отчет о деятельности Совета по совершенствованию третейского разбирательства (далее — совет) за период с 21 декабря 2017 года по 29 марта 2019 года. В нем говорится, что в совет поступило 39 заявлений от 28 российских НКО, желающих получить статус ПДАУ (некоторые подавали заявки несколько раз).
По сравнению с предыдущим отчетным периодом количество обращений снизилось: тогда поступило 88 заявлений от 50 НКО. Как и в предыдущие годы, большая часть из них была возвращена заявителям из-за неполноты пакета документов. Причины остаются все теми же: чаще всего это происходит из-за отсутствия надлежащего подтверждения опыта арбитров в рассмотрении споров в третейских или государственных судах. Но есть и новое основание, о котором “Ъ” ранее не рассказывал: неожиданно в топе оказалось «непредставление заявления о предоставлении права на осуществление функций ПДАУ» на CD или DVD-диске.
Всего с 21 декабря 2017 года по 29 марта 2019 года было проведено пять заседаний совета, говорится в отчете, на которых рассмотрены 14 заявок от НКО, не одобрено ни одной. Отказы, о чем уже многократно сообщал “Ъ”, мотивированы несоответствием правил ПДАУ или списка арбитров требованиям закона либо отсутствием репутации у НКО. Добавим, в списке не получивших заветный статус ПДАУ оказались: ТПП Набережных Челнов, Российское газовое общество, Первое арбитражное учреждение, Арбитражный третейский суд Москвы, Южно-сибирская организация профессиональных оценщиков и экспертов и другие.
Арбитраж меняется
Совет отрапортовал об изменении порядка своей работы. Так, с 29 марта он должен представлять мотивированные заключения Минюсту РФ о даче рекомендации либо отказе в ней. Также был установлен закрытый перечень документов, которые НКО требуется предоставить для рассмотрения заявки в совете (см. “Ъ” от 13 декабря 2018 года) — ранее из-за отсутствия четкого перечня Минюст активно критиковало профессиональное сообщество. Изменилось и регулирование. Составители отчета напоминают, что споры по 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» признаются арбитрабельными, если рассмотрение спора осуществляется одобренным ПДАУ, а местом арбитража является РФ. Из этого положения делается вывод, что «в России повышается доверие» к третейскому разбирательству как на законодательном, так и судебном уровнях. При этом в другой части отчета приводится статистика, показывающая ровно противоположное — правда, в части решений не российских, а международных коммерческих арбитражей (МКА). Доля удовлетворенных российскими госсудами заявлений о признании и приведении в исполнение решений МКА опустилась до 80% в прошлом году — минимума с 2009 года, хотя еще в 2014-м она составляла 97,9%, а в 2015–2016 годах — 91,4% и 95% соответственно.
Отчитался совет и о регулировании судов ad hoc (суд, созданный для рассмотрения конкретного спора), так как декабрьские поправки ограничили их работу: лицам, не получившим право на осуществление функций ПДАУ, запрещается администрировать арбитраж ad hoc (назначать арбитров, рассматривать их отводы и вопросы о прекращении полномочий). Суды ad hoc, говорится в тексте,— «это экстраординарный способ осуществления арбитража, они не могут функционировать на постоянной основе и тем более осуществлять рекламу своей деятельности».
Напомним, поправками им запрещаются все действия, связанные с проведением арбитража ad hoc, в том числе получение сборов, регулярное предоставление помещений для слушаний и совещаний, а также реклама. В случае нарушения запрета решение суда ad hoc не будет подлежать принудительному исполнению.
Совет также упомянул знаковое дело Dredging and Maritime Management SA (DMM) c АО «Инжтрансстрой», благодаря которому в обзор практики Верховного суда РФ от 26 декабря 2018 года было включено важное проарбитражное положение. Оно заключается в том, что третейские оговорки, рекомендованные сторонам непосредственно арбитражным учреждением, должны истолковываться в пользу их действительности в случае появления сомнений в их исполнимости.
Напомним, в сентябре 2017 года DMM обратилась за признанием в России решения ICC (Международная торговая палата), которым с «Инжтрансстроя» было взыскано €3,6 млн. Но АС Москвы отказался его исполнить, заключив, что у арбитража ICC нет компетенции рассматривать спор из-за дефекта его типовой оговорки. В ней указывалось, что спор урегулируется в международном арбитраже в соответствии с правилами ICC, а местом арбитража была выбрана Женева. По мнению суда, формулировка двусмысленна и не позволяла точно определить учреждение (см. “Ъ” от 14 ноября 2018 года). В итоге решение было пересмотрено.
Юристы считают, что МКАС и МАК при ТПП РФ, Арбитражный центр при РСПП и РАЦ при Российском институте современного арбитража (даже с учетом их расширяющейся сети отделений) едва ли закрывают потребности российских регионов в третейском разбирательстве. Кроме того, претензии практически у всех собеседников “Ъ” до сих пор вызывает и репутационный критерий, содержащийся в законе: юристы считают, что он «крайне субъективен» и «фактически не может быть оспорен».
Управляющий партнер юридической фирмы «Интеллектуальный капитал» Роман Скляр напоминает: в 2017 году совет указывал, что четыре уже существующих ПДАУ являются правопреемниками большего количества третейских судов, а потому «можно считать, что в настоящее время продолжают свое функционирование 13 ПДАУ» (с учетом отделений). По мнению юриста, «эта позиция совета выглядит как некое оправдание за проводимую отказную политику, которая продолжилась и в 2018 году». Господин Скляр приходит к выводу, что добиться положительной рекомендации совета практически невозможно: «Государство фактически полностью регулирует процедуру создания третейских судов, и в настоящее время третейское разбирательство становится ему подконтрольным. Также установлены очень жесткие требования к списку арбитров ПДАУ. В силу сложности выполнения всех подготовительных процедур и фактической невозможности получения положительной рекомендации количество НКО, пытающихся получить право на осуществление функций ПДАУ, из года в год снижается».
С ним соглашается Максим Кузьмин, старший юрист BGP Litigation: «Существующих на территории РФ ПДАУ явно недостаточно. Если для крупных компаний рассмотрение дел в арбитраже будет представлять интерес и может быть экономически целесообразным, доступность арбитража для малого и среднего бизнеса остается под вопросом, особенно для компаний в регионах. Для них будет проще по-прежнему судиться в региональных арбитражных судах с более низкими пошлинами по сравнению с арбитражем и привычной процедурой». Кроме того, господин Кузьмин обращает внимание, что в большинстве случаев отказы были связаны с «техническими причинами», то есть из-за несоответствия документов установленным требованиям.
Совет совету рознь
4 апреля состоялось первое в 2019 году заседание совета, по итогам которого в России появятся два новых ПДАУ. Так, рекомендацию получили Гонконгский международный арбитражный центр (Hong Kong International Arbitration Centre, ГМАЦ) и учрежденная Олимпийским комитетом РФ (ОКР) АНО «Спортивная арбитражная палата» (САП). До них это удалось лишь ПДАУ при РСПП и Российскому арбитражному центру в марте 2017 года. Это уникальное событие, поскольку после реформы рынка всем остальным заявителям было отказано, как случилось, к примеру, с третьим кандидатом недавнего заседания совета АНО «Центр арбитражного разбирательства», при котором создан Сибирский третейский суд (СТС). Следующее же заседание совета планируется провести в рамках IX Петербургского международного юридического форума, но на нем заявки НКО рассматриваться не будут.
«Если региональный арбитраж имеет дом — это Азия»
Первым совет рассмотрел заявление ГМАЦ. Совет в сентябре 2018 года уже проводил заочное заседание по вопросу о выдаче рекомендации этому центру, но голосование не состоялось из-за отсутствия кворума (см. “Ъ” от 27 сентября 2018 года). Институцию на заседании представляла его генеральный секретарь Сара Гриммер. Она сообщила, что ее арбитражный центр был создан в 1985 году и за все время своего существования рассмотрел свыше 10 тыс. споров между компаниями из 40 стран мира (даже между лицами с Британских Виргинских и Каймановых островов) на $7 млрд.
Любопытно, что из них — лишь два спора между российскими лицами, а еще четыре с участием российских компаний находятся сейчас на стадии рассмотрения. Более чем в 70% дел участвуют иностранные лица, а процент отмен его решений ничтожно мал — всего пару в год. Выяснилось, что средняя продолжительность рассмотрения спора — 14 месяцев, а наиболее часто применимое право — гонконгское, английское и китайское.
По словам госпожи Гриммер, центр входит в белый список Global Arbitration Review, занимает высокие позиции в рейтинге Queen Mary University of London, признан одним из четырех крупнейших в мире арбитражей, поэтому вопросов к репутации центра у членов совета не возникло. Оказалось, что планов открывать представительство в России у ГМАЦ нет, но даже сейчас у него в списке уже есть 35 русскоговорящих арбитров. В итоге, как сообщил председатель совета и замминистра юстиции Денис Новак, положительное решение было принято подавляющим большинством голосов: 44 члена совета заявку одобрили, лишь 2 были против. Таким образом, ГМАЦ стал первым мировым арбитражем, получившим официальный статус в РФ.
Суд спортивных
Вторым успешным кандидатом стала САП, при которой создан Национальный центр спортивного арбитража (НЦСА). Его представляла, пожалуй, самая внушительная команда: глава правового управления ОКР Александра Бриллиантова, ректор МГЮА им. О. Е. Кутафина Виктор Блажеев и президент Международной федерации спортивной стрельбы миллиардер Владимир Лисин. О намерениях данного арбитража подать заявку также было известно давно, но центр столкнулся с проблемой формирования списка арбитров, поскольку попал под перекрестные требования законов «Об арбитраже» и «О физической культуре» (см. “Ъ” от 25 мая 2018 года). В результате удалось собрать 30 арбитров, из которых одна половина — спортсмены и тренеры, а другая — юристы.
Госпожа Бриллиантова сообщила, что ранее действовавший в России Спортивный арбитражный суд рассмотрел свыше 150 дел за 14 лет, а создать новый остро необходимо, чтобы споры российских спортсменов перевести из иностранных судов в отечественный. Она убеждена, что тем самым снизится стоимость рассмотрения споров (в спортивном суде Лозанны она начинается от €10 тыс.) и длительность процесса, а также повысится защищенность наших спортсменов. Кроме того, создание спортивного арбитража предусматривается законом «О физической культуре».
НЦСА планирует рассматривать споры спортсменов, тренеров, клубов, лиг, спортивных федераций, трудовые конфликты, вопросы наложения санкций, допуска к соревнованиям, а также допинговые дела. Одной из главных особенностей этого арбитража, по словам Александры Бриллиантовой, будет являться скорость рассмотрения дел — это крайне важно во время проведения соревнований. В результате серьезных претензий у совета не оказалось, и заявку НЦСА одобрили 45 голосами (возразил один член совета).
Опрошенные “Ъ” юристы в целом приветствуют решение совета выдать новые рекомендации, но сдержанны в комментариях. Партнер юридической фирмы Quorus Евгений Жилин считает, что появление двух новых ПДАУ — это «шаг в правильном направлении», и надеется, что он далеко не последний: «Хотелось бы, чтобы на этом процесс не останавливался — как минимум еще пару десятков достойных институций в стране есть». Наверное, продолжает господин Жилин, стоит это событие воспринимать «с осторожным оптимизмом», поскольку два новых ПДАУ ни на доступность третейского разбирательства в целом, ни на экономику не повлияют.
Такой же позиции придерживается старший юрист юридической фирмы Norton Rose Fulbright Андрей Панов: «С точки зрения репутации к этим ПДАУ вопросов быть не может. Однако на повышении доступности арбитража в России их появление не отразится, поскольку Гонконгский арбитраж довольно дорог, а спортивный — слишком узкоспециализированный». При этом господин Панов надеется, что на рынке российских арбитражных учреждений наконец-то усилится конкуренция.
Сибирская интрига
Единственным претендентом, чьи результаты формально не были изначально известны, стал СТС. Презентовавший его председатель СТС Михаил Морозов рассказал, что суд был основан в 1993 году в Новосибирске, рассматривал по 300–600 дел в год, из которых отменялось одно-два решения ежегодно. Суд, по его словам, с самого начала сделал ставку на репутацию и независимость, был сконцентрирован на рассмотрении региональных споров малого и среднего бизнеса. Впрочем, деятельность СТС из-за реформы пришлось прекратить в 2017 году, хотя претензий со стороны клиентов или госсудов не было, как и обвинений в злоупотреблениях.
«Арбитраж не должен оставаться доступным только крупному бизнесу. 24 года работы без нареканий — это свидетельство наличия репутации. Исходя из формальных параметров, закону мы соответствуем, так как за полтора года проверок все мыслимые и немыслимые недостатки устранены»,— убеждал Михаил Морозов членов совета. Обращение в Минюст за разрешением для господина Морозова стало уже шестым по счету — до этого года документы ему возвращали. Но, как следует из подготовленной Минюстом справки для членов совета, ведомство выявило информацию на сайте СТС о возможности администрирования споров в режиме ad hoc, что, согласно последним поправкам, противоречит закону «Об арбитраже». Кроме того, в очередной раз были замечания и к самим правилам ПДАУ. В итоге за проголосовали лишь 9 членов совета, 35 были против.
Напомним, Центр арбитражного разбирательства активно защищал свое право и дальше заниматься рассмотрением споров. Сначала им был подан иск в Дзержинский районный суд Новосибирска о признании незаконным возврата документов и обязании передать их на рассмотрение в совет. Затем поступил иск к Минюсту в Замоскворецкий суд Москвы об оспаривании требований, предъявляемых к документам (см. “Ъ” от 1 ноября 2017 года). Потом — заявление в ФАС о нарушении закона «О защите конкуренции», касающееся совершения Минюстом, ТПП РФ и Российским институтом современного арбитража противоправных согласованных действий по ограничению конкуренции, приведших к невозможности допуска новых игроков (см. “Ъ” от 19 июня 2018 года). Все три жалобы оказались неудовлетворенными.
Арбитр и главный редактор журнала «Третейский суд» Глеб Севастьянов говорит, что за ситуацией с СТС с нескрываемым интересом следили представители многих арбитражных центров. «Несмотря на фактически предрешенный отказ, прояснить реальность, раскрыть глаза, лишить себя возможных надежд и иллюзий было необходимо. Теперь все встало на свои места, но интересно другое. По всем показателям СТС — региональный лидер третейского сообщества. Но он в основном не был поддержан теми членами совета, для которых до третейской реформы арбитраж являлся "юридической черной дырой" в нашей правовой вселенной»,— поясняет господин Севастьянов. Ради какой идеи, продолжает он, «совет лишает регионы и местный малый бизнес» возможности использовать альтернативные механизмы разрешения споров? «Добро получают лишь арбитражные центры федерального уровня, которым по силам создать "арбитражные бутики", но насколько они необходимы в регионах России?» — подытоживает Глеб Севастьянов.